Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Полагаю, – начал Аллейн, – будет справедливо дать вам некоторые объяснения. Вот каковы, на наш взгляд, факты по поводу вечера субботы.

Гроув вышел из театра с мисс Мид и ее компанией и сказал, что отправится на Кэнонбери за гитарой. На самом же деле он заранее привез гитару в театр и спрятал в шкафу в реквизиторской, где ее и обнаружил Тревор. Гроув сел в свою открытую спортивную машину, объехал квартал и припарковался в проулке. Он снова вошел в театр через боковую дверь, пока мистер Моррис и мистер Найт были в офисе. Возможно, Джоббинс заметил его – и не придал никакого значения, ведь Гроув частенько возвращался проверить почту. А вот мисс Брейси его не видела – она приняла за него Джоббинса, из-за пальто.

Гроув прятался, пока, по его мнению, в театре не осталось никого, кроме Джоббинса. В одиннадцать часов он набрал номер своего телефона и подождал несколько звонков, чтобы бодрствующий сосед решил, что трубку взяли.

Видимо, он ошалел, услышав Тревора, который, дурачась, перебирал струны гитары. Кстати, Джей, именно ваше свидетельство, ваше воспоминание заставило меня заподозрить, что Гроув держал инструмент в театре и не ездил на Кэнонбери. Вскоре он услышал стук служебной двери и решил – как решили мистер Джей, мисс Данн и Джоббинс, – что Тревор ушел. Но Тревор проскользнул обратно и сам прятался и крался по залу. Во время своих развлечений он видел мисс Брейси. А потом, как он рассказал, заметил Гарри Гроува и начал следить за ним, подражая героям любимых комиксов. Вырисовывается странная картина: Гроув залезает в шкаф уборщика, забирает гитару, тенью проносится по боковому коридору, оставляет инструмент в фойе, чтобы был наготове. И, видимо, случайно задевает струну. Раздается мелодичный звук: «треннньк» .

Перегрин коротко вскрикнул, но, поймав взгляд Аллейна, сказал только:

– Продолжайте.

– Положив гитару, Гроув возвращается на лестницу, ведущую от сцены к балкону, взбирается наверх и ждет в верхней ложе до полуночи. И все это время Тревор подглядывает, подслушивает, следит – одним словом, шпионит.

В полночь Джоббинс покидает пост под сокровищами и идет вниз – звонить в полицию и пожарным. Гроув бросается к стенной панели, открывает ее и, светя себе фонариком, набирает комбинацию. С самого дня установки сейфа и до размещения в нем сокровищ постоянно велись разговоры о замке. Все это время сейф не охранялся, и, думаю, у Гроува была возможность в свободное время экспериментировать с возможными комбинациями от слова GLOVE .

Уинтер Моррис хлопнул себя по лбу и застонал.

– Господи… – пробормотал Маркус Найт.

– Он открыл сейф, вытащил подставку с экспонатами и, думаю, только тут понял, что задел выключатель, открывший переднюю дверь и включивший внутреннее освещение. В этот момент Тревор, подкравшийся очень близко (как подбирался ко мне, когда я осматривал сейф), заорал – это был его любимый клич в тот момент: «з-з-з-йок Слэш!»

Гроува наверняка чуть удар не хватил. Повернувшись и увидев мальчика в сумраке балкона, он бросился в фойе, сжимая добычу. И тут же наткнулся на Джоббинса, который спешил навстречу. Гроув повалил постамент дельфина. Когда Джоббинс упал, Тревор вышел в дверь балкона и все увидел. Тревор до сих пор не может точно вспомнить происходящее. Помнит только, что Гроув бросился на него, и еще помнит, что мчался по центральному проходу балкона. Гроув поймал мальчика у барьера. Тревор говорит – и, наверное, так и есть, – что схватил мольберт с экспонатами и бросил за барьер, и Гроув не успел помешать. Последнее, что помнит мальчик, это лицо Гроува совсем рядом. Сегодня утром именно это зрелище в сочетании со звуком одинокой струны – его воспроизвел мой коллега, инспектор Фокс, скромно скрывавшийся за ширмой, – помогли заполнить пробел в памяти Тревора.

– «С легким ароматом, – громко произнес Перегрин, – и мелодичным треньканьем».

– Это ведь из Джона Обри? – спросил Аллейн. – Только там, по-моему, «загадочный» аромат. Разве нет?

Перегрин уставился на Аллейна.

– Так и есть, – изумленно проговорил он. – Вы совершенно правы, не понимаю, как я забыл. Я услышал этот звук, когда Джоббинс гонялся за мальчиком.

Эмили сказала:

– И, разумеется, под звук лопнувшей струны опускается занавес в «Вишневом саде».

– Понимаешь, Эмили? – спросил Перегрин.

– Понимаю, – ответила она.

– Да про что это все? – спросил Найт.

– Я продолжу, – сказал Аллейн. – После недолгой борьбы Гроув в полном отчаянии избавляется от мальчика – сбрасывает его в партер. Потом слышит Хокинса у служебного входа и снова бежит в верхнее фойе. Он знает, что Хокинс пойдет прямо через зал в фойе; нет времени забрать гитару, взять ключ, отпереть боковую дверь, открыть задвижки и засов. Но на площадке лежит тело в его нелепом пальто. Гроув снимает пальто, достает из кармана шарф, чтобы прикрыть собственную одежду, и возвращается на темный балкон – ни дать, ни взять Джоббинс. Хокинс уже в партере, видит его, обращается к нему, как к Джоббинсу, Гроув просит приготовить чай. Хокинс отправляется за кулисы. У Гроува появляется время снова завернуть труп в пальто, забрать гитару и уйти. Он едет в Челси в полной готовности стать душой компании мисс Мид.

– Он и был душой компании, – сказала Дестини. – Он и был…

Она сложила ладони, подняла их к лицу и заплакала. Найт что-то буркнул и направился к ней.

– Ничего, милая, – сказал он. – Ничего. Мы выстоим. Нужно все забыть.

Мистер Кондусис прочистил горло. Дестини бросила на него взгляд, безумно красноречивый в каком-то невыразимом обобщении. Но Мистер Кондусис даже не посмотрел на нее.

– Мотивом, – продолжал Аллейн, – было, конечно, похищение. Гарри Гроув прекрасно знал о миссис Констанции Гузман. И знал, что за похищенные сокровища она негласно выложит целое состояние.

Найт, который целовал руки Дестини, вздрогнул и негромко зарычал.

– Но я полагаю, что Гроув знал о ней кое-что еще, – сказал Аллейн. – Она была в числе гостей мистера Кондусиса шесть лет назад, на «Каллиопе», когда яхта потерпела крушение у мыса Сент-Винсент. В то время, шесть лет назад, у Гроува начался трудный период, и он брался за любую работу, какая подвернется. Водил грузовики. Был официантом в стрип-клубе. И стюардом.

Аллейн повернулся к мистеру Кондусису.

– Вчера я хотел спросить, но сам Гроув нас и прервал: он был стюардом на борту «Каллиопы»?

– Да.

– Как такое получилось?

– Он попросил. Его отец был моим дальним – и нелюбимым – родственником.

– Это он продал вам перчатку и документы?

– Да.

– За тридцать фунтов?

– Я уже говорил.

Маркус Найт, который обращался к Кондусису одновременно с высокомерием и смущением, громко сказал: