Роберт Гулик - Смерть под колоколом

Шень Па оглядел своих слушателей, ожидая одобрения, но не дождался и покорно продолжал:

— Вот он спускается по ступенькам, а я делаю ему подножку. И что же за злобный проходимец это оказался! Он вскакивает и пытается ударить меня ножом! Ради самозащиты мне пришлось его оглушить. Вы думаете, после этого я его раздел догола и обобрал? Ничего подобного! У меня есть принципы! Я забрал только кафтан, намереваясь передать его смотрителю квартала сегодня же, пожаловавшись на нападение. Вот вам вся неприкрашенная правда!

Старшина Хун кивнул.

— Ты действовал как сознательный гражданин. Поэтому мы не будем говорить о деньгах, которые были в рукавах кафтана, зачем же нам упоминать такие мелочи? Но не было ли там чего-то еще?

Шень Па сразу же протянул кафтан старшине.

— Все, что вы найдете, ваше, — великодушно заявил он.

Старшина Хун обшарил оба рукава. Они были совершенно пусты. Но ощупывая швы, он наткнулся на что-то маленькое и твердое. Он просунул руку внутрь и достал небольшую квадратную печать из нефрита. На ней была вырезана надпись: «Подлинная печать Линь Фана». Старшина спрятал ее в свой рукав, а кафтан вернул Шень Па.

— Можешь оставить его себе. Как ты верно заметил, тот, кому принадлежала это вещь, — злодей и преступник. Тебе придется пойти с нами в суд в качестве свидетеля, но тебе нечего бояться. А теперь давайте расправимся с этими крабами, пока они не остыли!

Все с аппетитом набросились на еду, и вскоре весь стол был завален пустыми панцирями.

Когда они поели, старшина Хун заплатил хозяину, а Шень Па выторговал у хозяина десятипроцентную скидку. Владельцы ресторанов всегда относятся к членам гильдии нищих с особым почтением, и благодаря этому толпы оборванцев не собираются у их дверей, отпугивая посетителей.

Вернувшись в судебную управу, помощники сразу же отвели Шень Па в кабинет судьи. Когда глава гильдии нищих увидел судью, он воздел руки и воскликнул:

— Да хранят Пуян Небеса! Нашим судьей назначили прорицателя!

Ему быстро разъяснили его заблуждение, и Шень Па поспешно встал на колени перед столом судьи Ди.

Выслушав сообщение старшины, судья с удовлетворением оглядел печать Линь Фана и шепнул Дао Ганю:

— Вот и выяснилось, где негодяй разбил себе лоб! Этот толстый пройдоха напал на него сразу после того, как он закрыл нас колоколом.

Обратившись к Шень Па, судья Ди сказал:

— Ты оказался нам очень полезен. Слушай меня внимательно. Сегодня после полудня ты будешь присутствовать на заседании суда. Ты увидишь подсудимого и скажешь нам, с этим ли человеком ты дрался ночью. А пока можешь пойти в караульную и там отдохнуть.

После ухода Шень Па судья объяснил своим помощникам:

— Теперь я могу подстроить Линь Фану ловушку. Он опасный противник, и я его постараюсь поставить в самое невыгодное положение. Дело в том, что он не привык к тому, что к нему относятся как к заурядному преступнику, поэтому мы будем обращаться с ним именно так. Если мне удастся вывести его из себя, он попадется!

Старшина Хун усомнился в этом.

— Не лучше ли будет сначала взломать тот ящик у него в спальне, ваша честь? И еще я думаю, что сначала надо бы допросить капитана.

Судья покачал головой.

— Я знаю, что делаю, — возразил он, — и мне нужны шесть циновок со склада в третьем дворе

храма. Прикажи начальнику стражи принести их, старшина.

Удивленные помощники переглянулись. Но судья не удостоил их объяснением. После неловкого молчания Дао Гань спросил:

— А обвинение в убийстве, ваша честь? Мы могли бы предъявить Линь Фану золотой медальон, найденный на месте убийства.

Лицо судьи помрачнело. Нахмурив густые брови, он задумался и через некоторое время сказал:

— По правде говоря, я не знаю, что делать с этим медальоном. Давайте подождем результатов первого слушания.

Взяв бумагу со стола, он развернул ее и принялся читать. Старшина Хун знаком показал Ма Жуну и Дао Ганю, что пора уходить, и они на цыпочках покинули кабинет судьи.

В тот день после полудня в большом зале суда собралась делая толпа. Слухи о ночных событиях в храме Высшей мудрости и об аресте богатого кантонского торговца уже разнеслись по городу, и жителям Пуяна не терпелось разузнать обо всем подробнее.

Поднявшись на возвышение, судья сразу же объявил заседание открытым и взял красную кисточку, чтобы заполнить бланк для начальника тюрьмы. Вскоре стражники ввели Линь Фана с масляным пластырем на лбу. Он злобно посмотрел на судью и хотел было заговорить не становясь на колени, но начальник стражников ударил его дубинкой по голове, а двое стражников грубо заставили соблюсти этикет.

— Назовите суду ваше имя и вашу профессию, — велел судья Ди.

— Я требую, чтобы мне... — начал Линь Фан и был прерван ударом по лицу, который нанес ему начальник стражи рукоятью кнута.

— Говори почтительно и отвечай на вопросы его чести, собака! — произнес он сурово.

От удара пластырь оторвался, и рана на лбу Линь Фана начала кровоточить. Кипя от ярости, он сказал:

— Этого человека зовут Линь Фан, и он принадлежит сословию кантонских купцов. А теперь я требую, чтобы мне объяснили, почему я задержан!

Начальник стражи поднял свой кнут, но судья отрицательно покачал головой и холодно произнес:

— Скоро мы дойдем до этого. Пока же скажите мне, видели ли вы раньше этот предмет?

Судья подтолкнул золотой медальон, найденный под колоколом, на край стола. Он упал на пол перед Линь Фаном.

Сначала тот безразлично глянул на него, но внезапно схватил и начал разглядывать. Прижав медальон к груди, он воскликнул:

— Этот медальон принадлежит... — но потом справился с собой и закончил уже спокойнее: — Он принадлежит мне. Кто вам его дал?

— Задавать вопросы — привилегия суда, — отрезал судья и дал знак начальнику стражи.

Тот вырвал медальон у Линь Фана и положил на стол. Побледнев от ярости, задержанный вскочил на ноги.

— Верните его мне!

— На колени, Линь Фан! — прикрикнул на него судья.

Тот, нехотя, послушался.

— Теперь я отвечу на ваш вопрос. Я, судья, обвиняю вас в нарушении государственной монополии и в контрабандной торговле солью.

— Ложь, — презрительно бросил Линь Фан, к которому, похоже, вернулось самообладание.

— Негодяй виновен в оскорблении суда! — констатировал судья. — Дайте ему десять ударов плетью!

Двое стражников сорвали с Линь Фана одежду и бросили лицом на пол.

Свистнул кнут. Никогда еще Линь Фану не приходилось подвергаться телесным наказаниям, и, когда тяжелый кнут врезался в кожу, он испустил дикий вопль. Когда его поставили на ноги, его лицо было серым, и он с трудом дышал.