Агата Кристи - Убийства по алфавиту [litres]

Пуаро замолчал.

– И?.. – подала голос Меган.

– Eh bien , мне… я бы тоже хотел сыграть в такую игру. Правда, три вопроса, на мой взгляд, многовато. Одного будет вполне достаточно. По одному вопросу для каждого из вас.

– Ну, конечно, – нетерпеливо сказал Кларк, – мы готовы ответить на все, что угодно.

– Подождите минутку. Я хочу, чтобы все было по-серьезному. Вы все клянетесь говорить только правду?

Он говорил об этом так торжественно, что остальные, озадаченные, тоже приняли торжественный вид. И все принесли клятву, как он того и требовал.

– Bon [87] Хорошо (фр.) . , – живо сказал Пуаро, – тогда начнем.

– Я готова, – произнесла Тора Грэй.

– Ну, на этот раз мы не станем из вежливости пропускать женщин вперед. Мы начнем с кого-нибудь другого. Что вы думаете, mon cher месье Кларк, о шляпках, которые в этом году женщины носили в Аскоте? [88] Скачки в Аскоте – одно из крупнейших ежегодных великосветских мероприятий в Англии. Обычно на нем присутствуют члены королевской семьи.

– Это что, шутка? – уставился на него Кларк.

– Нет, я абсолютно серьезен.

– Вы серьезно хотите это знать?

– Да.

– Понимаете, месье Пуаро, – губы Кларка растянулись в улыбке, – в этом году я не был в Аскоте. Но то, что мне удалось увидеть, когда они проезжали на машинах по Лондону, говорит о том, что шляпки для скачек в Аскоте – это еще большее посмешище, чем те, которые они носят каждый день.

– Экстравагантные, правда?

– Совершенно анекдотические.

Пуаро улыбнулся ему в ответ и повернулся к Дональду Фрэйзеру:

– Когда у вас был отпуск в этом году, мистер Фрэйзер?

– Отпуск? – настал черед Фрэйзера удивляться. – Первые две недели августа.

Его лицо неожиданно исказилось. Я подумал, что вопрос, должно быть, напомнил ему о потере девушки, которую он любил.

Однако Пуаро, казалось, не обратил внимания на его ответ. Он повернулся к Торе Грей, и я услышал, как его голос слегка изменился – он стал напряженнее. Его вопрос прозвучал четко и ясно.

– Мадемуазель, в случае смерти леди Кларк вы согласились бы выйти замуж за сэра Кармайкла, если б он вам это предложил?

– Как вы смеете задавать мне подобные вопросы? – резко выпрямилась девушка. – Это… это просто возмутительно!

– Возможно, но вы поклялись говорить только правду. Итак, да или нет?

– Сэр Кармайкл был необыкновенно добр ко мне. Он относился ко мне почти как к дочери. Именно так же и я относилась к нему – с благодарностью и привязанностью.

– Простите меня, мадмуазель, но это не ответ «да» или «нет».

– Естественно, ответ отрицательный, – произнесла Тора после недолгого раздумья.

– Благодарю вас, мадемуазель, – сказал Пуаро без всяких комментариев.

Теперь он повернулся к Меган Барнард. Лицо девушки было очень бледным. Она прерывисто дышала, как будто приготовилась к тяжелому испытанию.

Вопрос Пуаро прозвучал как удар хлыста.

– Мадемуазель, каким, по вашему мнению, будет результат моего расследования? Вы хотите, чтобы я выяснил всю правду, или нет?

Девушка гордо откинула голову. Я был совершенно уверен в ответе. Как я успел узнать, Меган была фанатичным сторонником правды во всем.

Ее ответ прозвучал очень четко и совершенно ошеломил меня.

– Нет!

Все мы подпрыгнули на месте.

Наклонившись вперед, Пуаро очень внимательно посмотрел ей в лицо.

– Мадемуазель Меган, – торжественно произнес он, – вы, может быть, и не хотите узнать правду, но, ma foi [89] Клянусь (фр.) . , вы не боитесь в этом признаться!

Мой друг уже повернулся к двери, но, вспомнив что-то, подошел к Мэри Дроуэр.

– Скажите мне, дитя мое, у вас есть молодой человек?

Мэри, на лице которой было испуганное выражение, посмотрела на моего друга с удивлением и залилась румянцем:

– О, мистер Пуаро, я не знаю наверняка…

– Alors c’est bien, mon enfant [90] Все хорошо, дитя мое (фр.) . , – улыбнулся мой друг.

Он оглянулся вокруг и нашел меня глазами.

– Пойдемте, Гастингс, нам пора ехать в Истборн.

Машина уже ожидала нас, и очень скоро мы ехали по прибрежной дороге, которая вела через Певенси в Истборн.

– Думаю, что спрашивать вас о чем-то сейчас бесполезно, Пуаро?

– Не сейчас, мой друг. Попробуйте сделать свои собственные выводы из того, что делаю я.

Я погрузился в молчание.

Пуаро с очень довольным видом мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик.

Когда мы проезжали мимо Певенси, он предложил остановиться и осмотреть замок.

Возвращаясь к машине, мы остановились понаблюдать за группой девочек, судя по одежде, скаутов-младшеклассниц. Они что-то пели высокими, немузыкальными голосами…

– О чем они поют, Гастингс? Я не могу разобрать слов.

Я долго прислушивался, пока не разобрал припев:

– Поймать лису, посадить ее в клетку и больше никогда не выпускать, – повторил за ними мой друг.

Неожиданно его лицо стало мрачным и жестким.

– Это все совершенно ужасно, Гастингс. – Он помолчал. – А вы сами охотитесь на лис?

– Я – нет. Я никогда не мог себе этого позволить. И я не думаю, что в этих местах вы найдете много охотников.

– Я говорю вообще об Англии. Странный вид спорта… Сначала ждешь в засаде, а потом крики: «Ату! Ату!» – я правильно говорю? А потом начинается гонка по полям, через канавы и кусты, и лиса тоже бежит и иногда хочет повернуть назад и улизнуть, но собаки…

– Гончие.

– …гончие мчатся по ее следу и наконец ловят ее, и она умирает быстрой, но ужасной смертью.

– Наверное, это выглядит достаточно жестоко, но такова реальность.

– И что, вы думаете, что лисице это нравится? Не говорите les bêtises мне, мой друг. Tout de même , такая быстрая и жестокая смерть все-таки лучше, чем то, о чем пели эти дети… Навечно запереть в клетке… Нет, это просто ужасно.

Пуаро покачал головой, а затем изменившимся голосом сказал:

– Завтра я встречусь с этим Кастом. – И обратился к шоферу: – В Лондон, пожалуйста.

– А разве мы не поедем в Истборн? – воскликнул я.

– А смысл? Я уже знаю вполне достаточно.

Я не присутствовал на беседе Эркюля Пуаро с этим странным человеком, Александром Бонапартом Кастом. Благодаря своим связям в полиции и необычности самого преступления Пуаро без труда получил разрешение Хоум офис [91] Министерство внутренних дел Великобритании. встретиться с убийцей, но это разрешение на меня не распространялось. Кроме того, мой друг считал очень важным, чтобы на этой беседе присутствовали только двое – он и преступник.

Однако он рассказал мне все, что произошло между ними, в таких подробностях, что я записал все это с такой уверенностью, как будто сам при сем присутствовал.