Агата Кристи - Партнеры по преступлению

Таппенс снова хихикнула. Томми краем глаза бросил в ее сторону испепеляющий взгляд.

– Не совсем, – с трудом произнес он – Но в последние годы я много работал за границей. Мои методы – это методы разведки.

– А! – Судя по ее короткому восклицанию, его слова произвели на посетительницу должное впечатление.

Как верно подметил Томми, это было абсолютно очаровательное создание. Юная, стройная, из-под коричневой фетровой шляпки выглядывают прядь золотистых волос и огромные серьезные глаза.

Было видно, что она нервничает. Руки ее не знали покоя. Она то стискивала ручку алой лакированной сумочки, то вновь разжимала пальцы.

– Прежде всего, мистер Блант, позвольте вам представиться. Мое имя – Луис Харгривз. Я живу в большом старомодном сельском доме, который называется «Тернли Грейндж». Это в самом сердце страны. Рядом есть деревня под названием Тернли, такая маленькая, что о ней нечего сказать. Зимой в наши края приезжают охотники, летом мы играем в теннис, так что скучать там некогда. Скажу честно, деревенская жизнь мне куда больше по душе, чем городская.

Я рассказываю вам это с тем, чтобы вы поняли, что в такой деревушке, как наша, любое событие приобретает значимость. Примерно неделю назад мне по почте прислали коробку шоколадных конфет. Внутри не было никакой записки, в которой говорилось бы, кто ее послал. Поскольку я не большая любительница шоколадных конфет, но другие обитатели дома их любят, я угостила их всех конфетами из коробки.

В результате все, кто их ел, заболели. Мы послали за доктором, и после того как он расспросил, что еще мы ели, он забрал с собой остатки конфет, чтобы сделать анализы. Мистер Блант, в конфетах обнаружился мышьяк! Доза, правда, была небольшой. Умереть от нее невозможно, но вот заболеть – легко.

– Удивительно! – прокомментировал Томми.

– Доктор Бертон крайне переполошился. Похоже, в нашей местности это уже третий подобный случай. Всякий раз злоумышленник выбирал большой дом, все обитатели которого слегли, отведав загадочных конфет. На первый взгляд могло показаться, что это шутит какой-то не слишком умный местный житель…

– Я бы тоже так предположил, мисс Харгривз.

– А вот доктор Бертон отнес эти случаи на счет социалистической агитации, что поначалу мне показалось абсурдом. Но в Тернли найдется парочка лиц, недовольных существующими порядками, так что, вполне возможно, они имеют к этому некое отношение. Доктор Бертон потребовал, чтобы я обратилась в полицию.

– Весьма разумное предложение, – отозвался Томми. – Но вы этого не сделали. Верно я говорю, мисс Харгривз?

– Нет, – призналась девушка. – Я терпеть не могу шумиху и всеобщее внимание, а их было не избежать. Кроме того, я хорошо знаю местного инспектора. Не знаю даже, поймал ли он хотя бы одного преступника! Зато мне часто попадалась в газетах реклама вашего агентства, и я сказала доктору Бертону, что будет куда лучше воспользоваться услугами частного детектива.

– Понятно.

– В своем объявлении вы много говорите о конфиденциальности. Насколько я понимаю, вы не станете ничего предавать гласности без моего разрешения?

Томми вопросительно посмотрел на нее, однако в этот момент в их беседу вмешалась Таппенс.

– Мне кажется, – негромко сказала она, – что будет лучше, если мисс Харгривз расскажет нам все.

Она нарочно сделала ударение на последнем слове. Луис покраснела.

– Верно, – быстро согласился Томми. – Мисс Робинсон права. Вы должны рассказать нам все.

– Но ведь вы не… – Посетительница не договорила.

– Все, что вы скажете, останется в этих стенах.

– Спасибо. Я понимаю, что должна быть с вами откровенной. У меня есть причина не обращаться в полицию. Мистер Блант, эту коробку конфет послал кто-то, кто живет в нашем доме!

– Откуда вам это известно, мадемуазель?

– Все очень просто. У меня есть привычка рисовать одну глупую картинку – три переплетенных рыбки. Я рисую их всякий раз, когда мне в руки попадает карандаш. Недавно из одного лондонского магазина мне пришла посылка с шелковыми чулками. Мы как раз завтракали. Я сидела, что-то помечая в газете, и, еще не перерезав бечевки и не открыв посылки, начала машинально рисовать на ярлыке своих рыбок. Потом я, конечно, об этом забыла, однако когда стала разглядывать коричневую бумагу, в которую была завернута коробка конфет, мне в глаза бросился уголок от старого ярлыка – того самого, который я когда-то почти полностью оторвала. Так вот, на этом уголке я увидела свой рисунок!

Томми подвинул стул к ней ближе.

– Это весьма серьезно. Это, как вы сами сказали, дает все основания полагать, что отправитель конфет живет в вашем доме. Надеюсь, вы простите меня, если я скажу вам, что мне до сих пор непонятно, почему этот факт мешает вам обратиться в полицию?

Луис Харгривз посмотрела ему в глаза.

– Хорошо, я скажу вам, мистер Блант. Я не хотела бы огласки.

Томми откинулся на спинку стула.

– В таком случае, – негромко произнес он, – я, кажется, понял. Насколько я могу судить, вы не хотите сказать мне, кого подозреваете?

– Я никого не подозреваю, но не исключаю некоторые возможности.

– Именно. А теперь, будьте добры, опишите мне как можно подробнее ваш дом и его обитателей.

– Слуги, за исключением горничной, все у нас давно, уже много лет. Должна пояснить вам, что меня вырастила моя тетя, леди Рэдклифф, а она была богата. Ее супруг сделал хорошее состояние и получил дворянский титул. Это он приобрел «Тернли Грейндж», однако уже через два года умер. Тогда леди Рэдклифф пригласила меня жить с ней. Видите ли, я ее единственная родственница. Больше у нее никого нет.

Другим обитателем дома был Дэннис Рэдклифф, племянник ее мужа. Я всегда называла его кузеном, хотя кровного родства между нами, как вы понимаете, нет. Тетя Люси никогда не скрывала того, что намерена завешать Дэннису бо́льшую часть своего состояния – за вычетом небольшой суммы, предназначенной мне. Это деньги Рэдклиффов, говорила она, и они должны у них остаться. Увы, когда Дэннису было двадцать два года, между ними вышла ссора. Если не ошибаюсь, из-за каких-то долгов, которые он успел наделать.

Спустя год тетя умерла. Я же, к своему удивлению, обнаружила, что все свое состояние она завещала мне. Насколько я понимаю, для Дэнниса это был удар. Мне самой было крайне неприятно. Я бы с радостью отдала ему эти деньги, если б он согласился их взять, но, насколько мне известно, такие вещи не принято делать. Тем не менее, как только мне исполнился двадцать один год, я составила завещание, по которому все отходит ему. Это все, что я могла сделать. Так что, если я, допустим, попаду под машину, Дэннис получит эти деньги.

– Именно, – согласился Томми. – И когда вам исполнился двадцать один год, если не секрет?