Агата Кристи - Партнеры по преступлению

Таппенс выполнила его просьбу. Сверток был туго набит пачками банкнот. Вместе взятые, они составляли ровно двадцать тысяч фунтов.

– Да, Монике крупно повезло, что мы с тобой и богатые, и честные! – воскликнул Томми. – А что там завернуто в тисненую бумагу?

Таппенс развернула небольшой сверток. Внутри оказалась нитка превосходного жемчуга.

– Я плохо разбираюсь в таких вещах, – медленно произнес Томми. – Но почти уверен, что это ожерелье стоит никак не меньше пяти тысяч фунтов. Ты посмотри на эти жемчужины, какие они крупные! Теперь мне понятно, почему эта старушенция хранила газетную вырезку о том, что жемчуг – это вложение средств. Должно быть, она продала все свои ценные бумаги, а на часть вырученных денег купила жемчуг.

– Томми, разве это не прекрасно? Милая Моника, теперь она может выйти замуж за молодого человека и жить с ним счастливо, как и мы с тобою.

– Спасибо тебе, Таппенс, за такие слова. Ты действительно счастлива со мною?

– Представь себе, да, – ответила Таппенс. – Но я не собиралась тебе этого говорить. Оно само вырвалось. Сказалось волнение, Сочельник, одно, другое, третье…

– Если ты действительно меня любишь, – сказал Томми, – ты ответишь на один мой вопрос?

– Терпеть не могу такие капканы, – ответила Таппенс. – Но так и быть.

– Откуда ты знала, что Моника – дочь священника?

– Каюсь, здесь я слегка схитрила, – счастливо призналась Таппенс. – Я открыла ее письмо, в котором она просила принять ее. И мне вспомнилось, что у отца когда-то был викарий по фамилии Дин, а у того – маленькая дочь по имени Моника, лет на пять младше меня. Догадаться было нетрудно.

– Ты бессовестная! – заявил Томми. – Ага, кажется, часы бьют полночь. Счастливого Рождества, Таппенс!

– Счастливого Рождества, Томми. Пусть оно будет счастливым и для Моники. И всё благодаря нам. Я так рада за нее! Ей, бедняжке, раньше было не позавидовать. Знаешь, Томми, стоит мне об этом подумать, как у меня начинают щипать глаза.

– Дорогая моя Таппенс! – воскликнул Томми.

– Дорогой мой Томми! – воскликнула Таппенс. – Кажется, мы с тобою становимся сентиментальны.

– Рождество бывает лишь раз в году, – напыщенно изрек Томми. – Так говорили наши прабабушки, и мне кажется, в их словах до сих пор сохранилась доля истины.

– Мой дорогой, мой дорогой друг, – воскликнула Таппенс, размахивая густо намазанной маслом булкой.

Томми смотрел на нее минуты две, после чего по его физиономии расплылась широкая улыбка.

– Мы должны проявлять осторожность, – шепнул он.

– Верно, – довольно ответила Таппенс. – Ты угадал. Я – знаменитый доктор Форчун, а ты – суперинтендант Белл [34] Доктор Реджинальд Форчун и суперинтендант Белл – герои произведений английского писателя Генри Бейли (1878–1961). .

– А почему Реджинальд Форчун – это ты?

– Потому, что я люблю горячие булочки с маслом.

– Да, это приятная сторона, – согласился Томми. – Но есть и другая. Тебе придется осматривать разбитые в лепешку лица, не говоря уже о грудах мертвых тел.

Вместо ответа Таппенс бросила ему письмо. От удивления брови Томми полезли на лоб.

– Рэндольф Уилмотт, американский посол. Интересно, что ему нужно?

– Это мы узнаем завтра, в одиннадцать часов.

Точно в назначенное время в кабинет «мистера Бланта» шагнул мистер Рэндольф Уилмотт, посол Соединенных Штатов Америки при британском королевском дворе, и, прочистив горло, заговорил в свойственной ему велеречивой манере:

– Я прибыл к вам, мистер Блант, кстати, надеюсь, что в вашем лице я разговариваю с самим мистером Блантом?

– Безусловно, – сказал Томми. – Я Теодор Блант, глава агентства.

– Я всегда предпочитаю иметь дело с главами департаментов, – заявил Уилмотт. – Мне так удобнее во всех отношениях. Как я только что намеревался сказать, мистер Блант, этот случай ужасно действует мне на нервы. Нет никакого смысла тревожить по его поводу Скотленд-Ярд. В любом случае, я от него не слишком пострадал, и возможно, просто имела место нелепая ошибка. Тем не менее я никак не могу взять в толк, почему она произошла. Я бы сказал, что в ней нет ничего криминального, и все-таки хотелось бы во всем разобраться. Терпеть не могу, когда мне непонятны причина и следствие чего бы то ни было.

– Совершенно с вами согласен, – поддакнул Томми.

Мистер Уилмотт тем временем продолжал. Он был многословен и вдавался в самые мелкие детали. Наконец Томми сумел вставить словечко.

– Я вас понял, – произнес он. – Ситуация такова. Неделю назад вы прибыли сюда лайнером «Номадик». В какой-то момент ваш саквояж был перепутан с саквояжем другого джентльмена, по имени Ральф Уэстерхэм, чьи инициалы совпадают с вашими. Вы взяли его саквояж, он взял ваш. Мистер Уэстерхэм тотчас обнаружил ошибку и отправил вам в посольство ваш саквояж и забрал свой. Я верно изложил события?

– Все именно так и было. Наши саквояжи очень похожи, и на том, и на другом имелись одинаковые инициалы. В принципе нетрудно понять, что могла произойти ошибка. Я сам ничего не знал, пока мой камердинер не сообщил мне о ней, добавив, что мистер Уэстерхэм – это сенатор, которого я искренне уважаю, – вернул мой саквояж и прислал за своим.

– В таком случае, боюсь, я не понимаю…

– Сейчас поймете. Это только начало истории. Вчера я случайно встретился с сенатором Уэстерхэмом и шутки ради упомянул историю с саквояжами. К моему великому удивлению, он понятия не имел, о чем я говорю, а когда я объяснил ему, что к чему, всячески отрицал, что такая путаница имела место. Он не забирал по ошибке с корабля мой саквояж. Более того, в его багаже такового не было вообще.

– Какая удивительная история…

– Совершенно с вами согласен, мистер Блант. В ней с начала и до конца все совершенно непонятно. Ведь если кто-то решил украсть мой саквояж, то зачем ему было прибегать к этой путанице? В любом случае, мой саквояж украден не был, а, напротив, был мне возвращен. С другой стороны, если его взяли по ошибке, то почему на втором стояли инициалы сенатора?.. Нет, этот случай в голове не укладывается. И все же, пусть даже любопытства ради, хочу в нем разобраться, ибо пока не вижу в нем ни крупицы смысла. Надеюсь, для вас он не слишком пустячный и вы от него не откажетесь?

– Ничуть. Я бы назвал это небольшой интригующей проблемой, которая, как вы только что сами сказали, может иметь массу самых простых объяснений, и, тем не менее, она не может не озадачивать. Во-первых, непонятна сама причина подмены, если таковая действительно имела место. Вы говорите, что из вашего саквояжа, когда вам ему вернули, не пропало никаких вещей?

– Мой камердинер говорит, что нет. Он наверняка это знает.