Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

– Так, чтобы они пригласили нас отобедать?

– А это мысль… Кстати, Бандл, вчера я наткнулся на эту самую, которая Чулочки, и что вы думаете – у Кутов будет и Теренс O’Рурк!

– Джимми, вы думаете, что он?..

– Ну знаете, подозревать нужно всех. Так, кажется, говорят… Его считают норовистым и смелым. Такой человек вполне в состоянии руководить тайным обществом. И, более того, может действовать в союзе с графиней. Теренс в прошлом году побывал в Венгрии…

– Однако он мог украсть формулу буквально в любое время.

– Именно этого он сделать не мог. Формулу надлежало похитить в такой ситуации, когда его никто не мог заподозрить. Однако возвращение вверх по плющу в собственную постель – это хорошая мысль… Теперь инструкции. После нескольких вежливых слов с леди Кут вы с Лорен должны правдой или неправдой завладеть Понго и O’Рурком – и не отпускать их до самого ланча. Понятно? Дело совсем не трудное для таких двух красавиц.

– Пользуетесь самым лучшим маслом, так…

– Просто констатирую факт.

– Ну ладно, ваши инструкции я поняла. Теперь вы хотите поговорить с Лорен?

Бандл передала подруге трубку и тактично вышла из комнаты.

Солнечным осенним днем Джимми Тесайгер прибыл в Летербери, где его приветствовали леди Кут (от всей души) и сэр Освальд (с холодной неприязнью). Ощущая на себе пристальный, полный матримониальных забот взгляд хозяйки дома, Джимми постарался как можно усерднее поухаживать за мисс Дейвентри, то есть Чулочками.

O’Рурк пребывал в великолепном расположении духа. В отношении происшедшей в аббатстве таинственной истории он высказывался исключительно в духе официальной секретности, за что Чулочки вволю осмеивала его, однако эта официальная скрытность приобрела в его устах новую форму… то есть он расцвечивал цепь событий такими фантастическими подробностями, что отличить в его словах правду от выдумки не представлялось возможным.

– Четверо мужчин в масках и с револьверами? В самом деле? – допытывалась Чулочки.

– Четверо?.. Ах! Я как раз вспомнил, что их точно было полдюжины, когда они держали меня за руки и заталкивали в глотку это зелье. Я как раз думал, что это яд и надеяться мне больше не на что…

– А что же украли или что они пытались украсть?

– Как что? Драгоценности Российской короны, которые тайно привезли мистеру Ломаксу, чтобы он положил их на депозит в Банк Англии.

– Какой же вы бессовестный лжец, – хладнокровно произнесла Чулочки.

– Это я лжец? A ведь эти самые драгоценности доставил на аэроплане мой лучший друг, лично сидевший за штурвалом… Чулочки, я открываю вам государственную тайну. Если не верите мне, спросите Джимми Тесайгера. Впрочем, я не стал бы на вашем месте доверять его словам.

– А это правда, – спросила Чулочки, – что Джордж Ломакс спустился вниз без вставной челюсти? Это я и хотела бы узнать.

– О, там были два револьвера, – заметила леди Кут. – Мерзкие такие. Удивительно, что этого бедного мальчика не убили.

– О, я рожден для виселицы, – заявил Джимми.

– Я слышала, что там присутствовала русская графиня, изысканная красавица, – произнесла Чулочки. – И что она буквально вцепилась в Билла.

– Она рассказывала совершенно ужасные вещи о своем Будапеште, – проговорила леди Кут. – Я никогда этого не забуду. Освальд, мы должны подписаться на пожертвование.

Сэр Освальд что-то буркнул.

– Я возьму ваши слова на заметку, леди Кут, – проговорил Руперт Бейтмен.

– Благодарю вас, мистер Бейтмен. Я чувствую, что просто обязана сделать благодарственное приношение. Даже представить себе не могу, каким образом сэру Освальду удалось не попасть под пулю – или не умереть от пневмонии.

– Не говори глупостей, Мария, – произнес сэр Освальд.

– Я всегда жутко опасалась домушников, – проговорила леди Кут.

– А вот если тебе повезет, то и столкнешься с таким лицом к лицу… Как это волнительно! – пробормотала Чулочки.

– Не советовал бы, – пробормотал Джимми. – Чертовски болезненное переживание.

И он нежно погладил себя по правой руке.

– Как поживает ваша бедная рука? – осведомилась леди Кут.

– O, теперь уже совсем ничего. Если б только не приходилось все делать левой рукой… А я с ней не в ладах.

– Всех детей следует воспитывать обоерукими, – заявил сэр Освальд.

– Ох! – вздохнула Чулочки из глубин собственного существа. – Это как?

Ответил ей мистер Бейтмен.

– Обоерукий – это тот, кто в равной степени хорошо владеет обеими руками.

– Ох! – еще раз произнесла Чулочки, глядя с уважением на сэр Освальда. – И вы так можете?

– Конечно; я умею писать обеими руками.

– А обеими сразу не пробовали?

– Это непрактично, – коротко отметил сэр Освальд.

– Нет, – задумчиво проговорила Чулочки. – На мой взгляд, это было бы слишком тонко.

– Но в правительственном департаменте произвело бы фурор, – заметил мистер O’Рурк.

– Если только можно было бы сделать так, чтобы правая рука не знала, что делает левая…

– А вы умеете пользоваться обеими руками?

– Да ну что вы. Я – самый отпетый правша на всем белом свете.

– Однако карты раздаете левой рукой, – заметил наблюдательный Бейтмен. – Прошлым вечером я это заметил.

– Ну это совсем другое дело, – непринужденно проговорил мистер O’Рурк.

На грустной ноте прозвенел гонг, и все отправились наверх, переодеваться к обеду.

После обеда сэр Освальд и леди Кут, мистер Бейтмен и мистер O’Рурк играли в бридж, а Джимми весь вечер флиртовал с девицей Чулочки. Последними словами, которые донеслись до слуха Тесайгера в тот вечер, когда он поднимался по лестнице, были обращенные к супруге слова сэра Освальда: «Мария, ты никогда не научишься играть в бридж», – и ее ответ: «Я это знаю, милый. Ты всегда так говоришь. Кстати, ты задолжал мистеру O’Рурку еще один фунт, вот так».

По прошествии пары часов Джимми бесшумно (на это он, во всяком случае, надеялся) спустился по лестнице и, заглянув по ошибке в столовую, нашел кабинет сэра Освальда. Минуту-другую послушав тишину, молодой человек принялся за работу. Большинство ящиков стола были заперты, однако любопытным образом изогнутый кусок проволоки в руке Джимми скоро справился с замками. Ящики один за другим сдавались под его усилиями. Он методично перебирал их содержимое, стараясь складывать бумаги в прежнем порядке. Раза два Тесайгер останавливался, как будто бы услышав далекий звук. Однако никто не мешал ему.

Вот и с последним ящиком покончено. Теперь Джимми знал – или мог бы знать, если б потрудился обращать на это внимание, – много интересных подробностей, связанных с производством стали; однако не обнаружил ничего из того, что ему было нужно – ни упоминаний изобретения герра Эберхарда, ни каких-нибудь намеков, способных пролить свет на личность таинственного Седьмого. Впрочем, он почти не надеялся на это. Ему представился шанс, и он воспользовался им, не ожидая особых результатов – и рассчитывая, пожалуй, только на удачу.