Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

Занимая свои места, гости, одетые в обычные вечерние платья и костюмы, кланялись чудовищу, расположившемуся во главе стола. Никаких официальных представлений не было.

Опираясь на свой многолетний опыт, Стаффорд принялся оценивать сидевших за столом людей. Они относились к самым разным типам. Некоторые из них, вне всякого сомнения, были юристами, некоторые, возможно, – бухгалтерами или финансистами, двое или трое – армейскими офицерами в штатском. Все эти люди, решил сэр Най, принадлежали ко Двору – в старомодном, феодальном смысле этого выражения.

Слуги внесли и поставили на стол блюда и напитки: голова вепря с лавандой, оленина, холодный лимонный шербет, торт «Наполеон», представлявший собой величественное многослойное архитектурное сооружение и подлинный шедевр кондитерского искусства.

Хозяйка принялась жадно поглощать пищу, испытывая видимое наслаждение. В этот момент с улицы донесся шум мощного мотора, явно принадлежавшего спортивному автомобилю. Белой молнией он пронесся мимо окон, и телохранители громко крикнули слаженным хором:

– Хайль! Хайль! Хайль Франц!

Гости, как один, поднялись с кресел. Только старуха не двинулась с места, продолжая сидеть с высоко поднятой головой. Стаффорду показалось, что в зале воцарилась атмосфера возбуждения. Гости, или придворные – кто бы они ни были, – исчезли, словно ящерицы, попрятавшиеся в щелях стены. Златовласые юноши образовали новую фигуру и отсалютовали мечами, приветствуя свою госпожу. Та величаво наклонила голову, и они, получив разрешение, вышли строем из зала. Она проводила их глазами и взглянула сначала на Ренату, затем на сэра Ная.

– Что вы думаете о них? – спросила она. – О моих мальчиках, моем молодежном корпусе, моих детях. Да, они мои дети. Какое определение вы бы им дали?

– Я назвал бы их великолепными, мэм. – Стаффорд говорил с нею, словно с королевской особой.

– Ах!

Шарлотта улыбнулась, и по ее лицу во все стороны побежали морщинки, в результате чего она стала похожа на крокодила.

Ужасная женщина, подумал Стаффорд. Ему не верилось, что все это происходит в реальности. У него сложилось впечатление, что это еще фестивальный зал, в котором разыгрывается представление.

Двери снова распахнулись, и в помещение вошла группа светловолосых молодых сверхлюдей. На этот раз они не размахивали мечами, а пели. Пели чрезвычайно мелодичную песню на редкость красивыми голосами.

Впервые за долгое время, после многих лет общения с поп-музыкой, Стаффорд Най испытал невыразимое наслаждение. Голоса, поставленные мастерами певческого искусства. Никаких хрипов и выкриков. Никакого напряжения голосовых связок. Ни единой фальшивой ноты. Они могли бы быть Героями Нового Мира, но их песня не была новой. Он ее уже слышал. Притаившийся где-то – вероятно, в галерее, расположенной над залом, – оркестр играл «Хвалебную песнь» из «Миннезингеров». Затем зазвучали аранжировки различных мелодий Вагнера, перешедшие в отдаленное эхо рейнской музыки.

Члены Элитного Корпуса вновь выстроились в два ряда. Графиня Шарлотта все так же сидела на своем троне, ожидая того, кто должен был войти в зал.

И вот наконец он появился. Оркестр сразу заиграл другую музыку. Эту мелодию Стаффорд знал уже наизусть. Зазвучал рог Юного Зигфрида, возвещавший о его готовности завоевать новый мир.

Между рядов членов Элитного Корпуса – явно его сторонников – шел один из самых красивых молодых людей, каких когда-либо видел сэр Най: златовласый, голубоглазый, идеально сложенный – словно сотворенный взмахом волшебной палочки, – он явился из мира легенд и мифов о героях, возрождении и воскресении. Весь его облик излучал силу, невероятную уверенность в себе и высокомерие.

Пройдя между рядов своих телохранителей, он остановился перед отвратительной горой женской плоти, восседавшей на своем троне, преклонил одно колено, поднес руку к губам, затем поднялся на ноги, вскинул руку в приветствии и издал клич, который сэр Най уже слышал от других, – «Хайль!». Стаффорд не очень хорошо знал немецкий, но ему показалось, что молодой человек произнес «Хайль великая мать!».

Юный герой огляделся. Заметив Ренату, он явно узнал ее, но с безразличием перевел взгляд на сэра Ная, и вот тот вызвал у него неподдельный интерес. Осторожно, подумал Стаффорд, осторожно! Он должен исполнять роль. Ту самую, исполнения которой от него ожидали. Знать бы только, в чем она заключается. Зачем его сюда привезли?

В этот момент герой заговорил:

– Итак, у нас гости! – Он надменно улыбнулся с видом человека, который знает, что ему нет равных в этом мире. – Добро пожаловать, дорогие гости!

Откуда-то из глубины замка донеслись звуки колокола. Звон не походил на похоронный, но было в нем что-то настоятельное, требующее повиновения. Так звонит колокол в монастыре, созывающий братию на службу.

– Настало время ложиться спать, – сказала Шарлотта. – Спать. Увидимся снова завтра в одиннадцать часов утра. – Она посмотрела в сторону Ренаты и сэра Ная. – Вас проводят в ваши комнаты. Надеюсь, ваш сон будет крепок.

Это было поистине королевское прощание.

Стаффорд увидел, как Рената вскинула руку в фашистском приветствии, но оно было адресовано не Шарлотте, а златовласому юноше. Ему показалось, что она при этом произнесла «Хайль Франц-Иосиф». Тот последовал ее примеру и тоже крикнул «Хайль!».

– Не желаете начать завтрашний день прогулкой верхом по лесу? – обратилась к ним Шарлотта.

– С огромным удовольствием, – ответил Стаффорд.

– А вы, дитя мое?

– И я тоже.

– Очень хорошо. Я распоряжусь. Спокойной ночи. Рада видеть вас здесь. Франц-Иосиф, дайте мне руку. Мы отправимся в Китайский будуар. Нам нужно многое обсудить, и вы должны завтра утром выехать отсюда не слишком поздно.

Слуги сопроводили Ренату и Стаффорда в их апартаменты. Сэр Най немного помедлил, прежде чем переступить порог. Смогут ли они переброситься парой слов? После непродолжительных размышлений он решил, что нет. Пока их окружают стены замка, нужно соблюдать осторожность. Любая комната может быть снабжена подслушивающими устройствами.

Рано или поздно ему придется задать вопросы. Кое-что из того, что он увидел и услышал сегодня, произвело на него странное, в некотором роде зловещее впечатление и поселило в его душе смутное беспокойство. Его пытались в чем-то убедить, во что-то вовлечь. Но что это?

Спальня выглядела вполне симпатично, но тем не менее обстановка была гнетущей. Роскошные старинные портьеры из атласа и бархата издавали тонкий аромат увядания, сдобренный благоуханием пряностей. Интересно, подумал он, часто ли Рената приезжала сюда прежде.