Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

На пороге стояла шотландка лет шестидесяти с суровым лицом. Водитель вылез из салона и открыл дверцы автомобиля.

Джеймс Клик и Хоршэм взяли лорда Олтемаунта под руки и помогли ему подняться по ступенькам. Пожилая шотландка отступила в сторону и присела в почтительном реверансе.

– Добрый вечер, милорд, – сказала она. – Хозяин ждет вас. Он знает, что вы должны приехать. Мы приготовили для вас комнаты и разожгли камины.

В глубине холла показалась еще одна фигура. Это была высокая, худая женщина лет пятидесяти с небольшим, сохранившая следы былой красоты. Черные волосы, расчесанные на прямой пробор, обрамляли высокий лоб и загорелое лицо с орлиным носом.

– Это мисс Нойман, она позаботится о вас, – сказала пожилая шотландка.

– Благодарю вас, Джанет. Проследите за тем, чтобы огонь в спальнях постоянно поддерживался.

– Непременно.

– Добрый вечер, мисс Нойман, – сказал лорд Олтемаунт, пожимая женщине руку.

– Добрый вечер, лорд Олтемаунт. Надеюсь, путешествие не слишком утомило вас.

– Полет прошел очень хорошо. Разрешите вам представить. Полковник Монро, мистер Робинсон, сэр Джеймс Клик и мистер Хоршэм из Службы безопасности.

– С мистером Хоршэмом мы, кажется, встречались несколько лет назад.

– Прекрасно помню, – сказал Генри Хоршэм. – Это было в здании фонда Ливсона. Помнится, вы уже тогда были секретарем профессора Шорхэма.

– Поначалу я была его ассистентом в лаборатории, затем стала секретарем и продолжаю выполнять эти функции. Здесь также почти постоянно живет медсестра. Время от времени у нас происходят перемены. Всего два дня назад мисс Эллис сменила мисс Бьюд в качестве медсестры. Я предложила, чтобы она находилась неподалеку от комнаты, в которой мы будем находиться. Вы, конечно, предпочли бы, чтобы беседа происходила в приватной обстановке, но необходимость в ее услугах может возникнуть в любой момент.

– Мистер Шорхэм настолько плох?

– Вообще-то он чувствует себя относительно неплохо, – сказала мисс Нойман, – но вы должны быть готовы к весьма печальному зрелищу, если давно не видели его. От того человека, которого вы когда-то знали, осталось лишь жалкое подобие, бледная тень.

– Прежде чем вы проводите нас к нему, скажите, пожалуйста, насколько пострадал его рассудок? Он понимает обращенную к нему речь?

– О да, он понимает абсолютно все, но, вследствие частичного паралича, речь у него не вполне разборчива, хотя временами его можно довольно легко понять. Он способен передвигаться без посторонней помощи. На мой взгляд, его мозг находится в том же состоянии, что и до болезни. Правда, сейчас он очень быстро утомляется. Да, кстати, вы не желаете перекусить или чего-нибудь выпить?

– Нет-нет, – сказал лорд Олтемаунт. – Я не хочу терять время. Дело, которое привело нас сюда, носит неотложный характер, поэтому если вы проводите нас к нему… Насколько я понимаю, он ждет нас?

– Да, он ждет вас, – подтвердила Лиза Нойман.

Вслед за ней они поднялись по лестнице и прошли по коридору. Остановившись перед одной из дверей, она открыла ее. Гости вошли в комнату средних размеров, со стенами, увешанными гобеленами. С тех же стен на них смотрели головы оленей. Некогда это здание служило охотничьим домом, и с тех пор его обстановка мало изменилась. В углу комнаты стоял большой проигрыватель пластинок.

В кресле возле камина сидел высокий мужчина. Его голова слегка тряслась, как и левая рука. Лицо было перекошено. Говоря без обиняков, он представлял собой самую настоящую развалину. Когда-то этот человек был силен и полон жизни. Высокий, красиво очерченный лоб, глубоко посаженные глаза, лучившиеся умом, выступающий вперед подбородок, свидетельствовавший о решительности и воле. Он что-то произнес слабым голосом. Издаваемые им звуки были довольно ясными, но не всегда узнаваемыми. Хотя и не без труда, понять его было можно.

Лиза Нойман приблизилась к нему и стала пристально следить за его губами, дабы в случае необходимости пояснить, что он хочет сказать.

– Профессор Шорхэм приветствует вас. Он рад видеть лорда Олтемаунта, полковника Монро, сэра Джеймса Клика, мистера Робинсона и мистера Хоршэма. Он хочет, чтобы я сказала вам, что его слух вполне удовлетворителен. Он услышит все, что вы скажете ему. Я же смогу передать вам все, что он захочет сказать. Если он устанет произносить слова вслух, я буду считывать их по губам. Кроме того, в случае необходимости мы можем воспользоваться языком жестов.

– Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем, – сказал полковник Монро, – и не утомлять вас зря, профессор Шорхэм.

Человек в кресле наклонил голову в знак того, что он понял обращенные к нему слова, а затем поднял руку и указал ею в сторону мисс Нойман. Сошедшие с его губ слова были не вполне разборчивы, но она быстро воспроизвела их:

– Он говорит, что я могу передавать вам все сказанное им, а ему – все сказанное вами.

– Надеюсь, вы уже получили мое письмо, – сказал полковник Монро.

– Да, – перевела мисс Нойман, – профессор Шорхэм получил ваше письмо и знает его содержание.

В этот момент дверь комнаты приоткрылась, и в дверном проеме показалась голова медсестры.

– Мисс Нойман, я могу быть чем-нибудь полезна профессору Шорхэму или кому-нибудь из ваших гостей? – спросила она громким шепотом.

– Думаю, нет. Впрочем, я была бы благодарна вам, мисс Эллис, если б вы оставались некоторое время в соседней гостиной. В ваших услугах может возникнуть необходимость.

– Да, конечно, я понимаю. – И она аккуратно закрыла дверь.

– Не будем терять время, – сказал полковник Монро. – Профессор Шорхэм, вне всякого сомнения, в курсе текущих событий.

– В той мере, в какой они его интересуют, – отозвалась мисс Нойман.

– Он следит за последними научными достижениями?

Роберт Шорхэм слегка покачал головой. На этот вопрос он ответил сам:

– Я покончил со всем этим.

– Но вы, наверное, знаете в общих чертах, что происходит в мире? О так называемой Молодежной Революции? О захвате власти хорошо вооруженными и полностью оснащенными молодежными группировками?

– Он в курсе всего, что происходит в мире, – сказала мисс Нойман. – Имеется в виду, в сфере политики.

– Мир погрузился в пучину насилия и страданий. В нем возобладала странная, совершенно невероятная философия правления анархического меньшинства на основе революционных принципов.

На изможденном лице промелькнуло выражение нетерпения.

– Похоже, он все это знает, – неожиданно вмешался мистер Робинсон. – Повторяться нет никакого смысла. Вы помните адмирала Бланта? – спросил он, обращаясь к Роберту Шорхэму.

Тот наклонил голову. На его искривленных губах появилось нечто похожее на улыбку.