Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

– Адмирал Блант рассказал нам, что когда-то вы работали над одним научным проектом. Вы называли его «Проект Бенво».

В глазах профессора вспыхнули тревожные огоньки.

– «Проект Бенво», – задумчиво произнесла мисс Нойман. – Это было так давно. Странно, что вы помните об этом, мистер Робинсон.

– Это был ваш проект, не так ли? – спросил мистер Робинсон.

– Да, это был его проект.

Теперь мисс Нойман говорила за своего шефа заметно свободнее.

– Мы не можем использовать ядерное оружие, взрывчатые вещества и химическое оружие. Но мы могли бы использовать ваш «Проект Бенво».

На несколько мгновений в комнате повисла тишина, и затем с губ профессора Шорхэма вновь начали срываться странные, искаженные звуки.

– Он говорит, да, действительно, – сказала мисс Нойман. – «Бенво» можно было бы успешно использовать в сложившихся обстоятельствах…

Человек в кресле повернул голову в ее сторону и что-то сказал.

– Профессор хочет, чтобы я объяснила вам кое-что, – сказала мисс Нойман. – Он работал над «Проектом Б», позже названным «Проектом Бенво», в течение многих лет, но потом отказался от него по причинам личного характера…

– Из-за того, что ему не удалось воплотить свои идеи в жизнь?

– Нет, он отнюдь не потерпел неудачу, – ответила Лиза Нойман. – Я работала над этим проектом вместе с ним. Он отказался от него по определенным причинам, но не потому, что у него что-то не получилось. У него как раз все получалось. Профессор был на верном пути. Он разработал это средство, испытал его в ходе различных лабораторных экспериментов, и оно действовало.

Она снова повернулась в сторону Шорхэма и сделала несколько жестов рукой, прикасаясь пальцами к губам и уху, словно подавала ему какие-то условные знаки.

– Я спросила его, можно ли мне рассказать вам, что такое «Бенво».

– Нам очень бы хотелось, чтобы вы рассказали.

– А ему хотелось бы знать, каким образом вам стало известно об этом проекте.

– Мы узнали о нем, профессор Шорхэм, от одного вашего друга, – сказал полковник Монро, – но не от адмирала Бланта, а от леди Матильды Клекхитон, которой вы однажды рассказали о нем.

Мисс Нойман снова повернулась к нему, чтобы прочитать по губам его слова. Ее губы растянулись в слабой улыбке.

– Он думал, что Матильда умерла много лет назад.

– Она жива. И это была именно ее идея – чтобы мы выяснили, в чем заключается суть открытия профессора Шорхэма.

– Профессор Шорхэм расскажет вам в общих чертах о «Проекте Бенво». Правда, он предупреждает, что эта информация будет для вас бесполезной. Все записи, относящиеся к этому открытию, были уничтожены. Итак, вам наверняка известно, как и с какой целью применяется слезоточивый газ, когда полиция усмиряет агрессивно настроенных демонстрантов. Он вызывает обильное слезотечение и воспаление слизистой оболочки.

– И это средство представляет собой что-нибудь в этом роде?

– Нет, между ними нет ничего общего, за исключением цели применения. Ученым пришла в голову мысль о том, что можно изменять не только основные реакции и чувства человека, но и его сознание. Можно изменять его характер. Известно, что афродизиаки усиливают сексуальное желание. Точно так же различные снадобья, газы и манипуляции с железами способны вызывать изменение уровня умственной энергии. Например, операция на щитовидной железе может этот уровень повышать. Профессор Шорхэм говорит, что вследствие определенного процесса – он сейчас не скажет вам, воздействие ли это снадобья, газа или операции на железе, – может меняться взгляд человека на жизнь, его реакция на других людей. Человек может испытывать ярость, жажду насилия и стремление убивать, но под влиянием средства, открытого в результате осуществления «Проекта Бенво», он превращается в совершенно иное существо. Он становится – и я считаю это единственно возможным определением, воплощающим в себе его сущность, – доброжелательным. Он желает приносить пользу другим. Он источает добро. Насилие вызывает у него ужас и отвращение. «Бенво» может охватывать обширные территории, воздействуя одновременно на сотни, тысячи людей, если его производить в достаточно больших количествах и оперативно распространять.

– Как долго длится его действие? – спросил полковник Монро. – Двадцать четыре часа? Дольше?

– Вы не понимаете, – сказала мисс Нойман. – Это навсегда .

– Навсегда? Вы произвели какую-то манипуляцию с организмом человека, в результате чего его природа изменилась навсегда. И вы не можете возвратить его в первоначальное состояние? Сделать его опять таким, каким он был раньше? Стало быть, придется смириться с тем, что это изменение носит необратимый характер?

– Да. Поначалу это открытие представляло, скорее, медицинский интерес, но профессор Шорхэм видел в нем средство сдерживания для использования во время войны, массовых беспорядков, разгула анархии. Он воспринимал это как нечто большее, чем просто лекарство. Оно вызывает не ощущение счастья, а желание делать счастливыми других. Он говорит, что желание осчастливить кого-то – одного человека или множество людей – хотя бы раз в жизни возникает у каждого. И поскольку люди способны испытывать и испытывают подобное чувство, мы оба считали, что в человеческом организме существует механизм, контролирующий это желание, и что если привести его в действие, он будет функционировать до конца жизни.

– Это чудо, – скорее задумчиво, нежели восхищенно произнес мистер Робинсон.

– Какое замечательное открытие! Какие возможности открываются в том случае, если… Но зачем?

Голова, покоившаяся на подголовнике кресла, повернулась в сторону мистера Робинсона.

– Он говорит, вы понимаете существо дела лучше, чем остальные.

– Но ведь это именно то, что нам нужно! – воскликнул Джеймс Клик. – Просто замечательно! – Его лицо сияло от восторга.

Мисс Нойман покачала головой:

– «Проект Бенво» остался незавершенным. Мы отказались от его реализации.

– Вы хотите сказать, у вас нет этого средства? – недоверчиво спросил полковник Монро.

– Нет. Профессор Шорхэм решил, что это против…

Она замолчала и повернула голову в сторону человека в кресле. Тот как-то странно покачал головой, взмахнул рукой и издал несколько гортанных звуков. Немного выждав, мисс Нойман продолжила:

– Он сам скажет вам, что испытывал страх. Испытывал страх, размышляя о том, что сделала наука в пору своего триумфа. О том, что она открыла и дала миру. Чудесные лекарства, не всегда оказывавшиеся чудесными. Пенициллин, спасавший жизни – и отнимавший их. Трансплантация сердца, внушившая надежду – и принесшая разочарование, вызывая слишком много смертей. Он жил в эпоху расщепления атомного ядра, приведшего к созданию смертоносного оружия. В эпоху трагедии радиоактивного заражения. В эпоху загрязнения окружающей среды в результате применения новых технологий. Он испытывал страх, представляя, какие беды способна принести наука, если ее достижения использовать бездумно.