Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 41. Дело об отсроченном убийстве

— Почему вы думаете, что он сам был нд яхте?

— Потому что он один из тех типов, которые всегда ходят кругами. Если вы хотите узнать, куда он направляется, никогда не смотрите, в какую сторону он идет.

— Понимаю, — улыбнулся Мейсон.

— Он умен, — быстро добавила она, — имейте это в виду.

— Вы знаете его довольно хорошо?

— Да.

— Часто с ним встречались?

— Слишком часто.

— Он вам не нравится?

— Я ненавижу землю, по которой он ходит.

— Давайте все поставим на свои места. Как хорошо вы знали Пенна Уэнтворта?

— Чертовски хорошо.

— А его жену?

— Я никогда с ней не встречалась.

— Фрэнк Марли увивался за женой Пенна Уэнтворта?

— Я не знаю.

— А как вы думаете?

— Если бы Хуанита открыла дверь, то, может быть, Фрэнк Марли и вошел бы.

— Почему вы ненавидите его? Он когда-нибудь заигрывал с вами?

— О Боже, еще как! Но он не продвинулся и на полшага.

— И поэтому вы его не любите?

— Нет. — Она спокойно встретила его взгляд. — Я буду с вами откровенна. Я не возражаю, если мужчина оказывает мне знаки внимания. Вопрос в том, как он это делает. Я не люблю, когда он скулит и взывает к моему сочувствию. Я не люблю Фрэнка из-за его непорядочности. Нет, не только из-за этого. Я не возражаю, если мужчина умеет обойти острые углы. Лишь бы он делал это с умом. Я знаю многих, которые не так уж честны. Некоторые из них ухаживали за мной. Что мне не нравится во Фрэнке, это его змеиное, тайное интриганство. Он непредсказуем. Он будет дружелюбен и обходителен, будет увиваться вокруг вас, предлагая руку дружбы, но в этой руке может быть нож. Он всадит его в вас по самую рукоятку, не изменившись при этом в лице. Он никогда не повысит голоса, не моргнет глазом, никогда не будет волноваться. Но он опасен.

— Давайте теперь немного поговорим о вас, — предложил Мейсон.

— О чем именно?

— Об очень многом. Например, о том, что произошло на «Пеннвенте»?

— Я все рассказала.

— Когда вы в прошлый раз рассказывали об этом, с вами был ваш друг.

— Ну и что?

— Может быть, из-за этого вы что-нибудь опустили?

Она твердо взглянула ему в глаза и ответила:

— Нет. Андерс не может заставить меня лгать. Видите ли, мистер Мейсон, я хочу вам кое-что сказать о себе. Я иду по жизни своей дорогой. Я уехала из Северной Мейсы, потому что там я не могла жить так, как хочу. У меня есть свои правила, есть свои убеждения и свои идеалы. Я стараюсь во всем их придерживаться. Я ненавижу лицемерие. Люблю вести честную игру. Не мешаю жить другим и хочу, чтобы и мне не мешали.

— А как же Андерс?

— Андерс хотел на мне жениться. Я почти согласилась, но потом передумала. Ненавижу слабых мужчин.

— А чем плох Андерс?

— Чем он плох? — с горечью переспросила она и после минутного раздумья ответила: — О нет, с ним все в порядке, но ему нужно, чтобы кто-то всегда стоял рядом. Похлопывал его по спине и говорил, что он поступает правильно, что он замечательный парень и все такое. Посмотрите, что случилось на этот раз. Вы растолковали ему, как надо себя вести. В частности, вы велели ему идти в гостиницу и ждать от вас известий. Сделал он это? Нет. Он даже близко не подошел к гостинице. Ему потребовался еще чей-то совет. Вот почему с ним трудно. Он не научился стоять на собственных ногах и принимать вещи такими, как они есть.

— Мне кажется, вы судите его слишком строго, — заметил Мейсон.

— Возможно, — согласилась она.

— А может быть, вы негодуете всего лишь потому, что он вмешивается в вашу жизнь, что-то советует, но в действительности вы любите его и стараетесь раздуть свое чувство обиды в пламя, так как топливо не хочет разгораться?

Она улыбнулась.

— Должно быть, вы правы. Я всегда возмущалась, что он такой правильный. Каждый считал его образцом молодого человека. Он не пьет, не курит, не играет, много работает, заботится о старых, вовремя платит за квартиру, волосы у него всегда подстрижены, ногти в порядке. Он читает самые хорошие книги, слушает лучшую музыку, имеет лучший инвентарь и назначает самые высокие цены. Все, что он делает, всегда тщательно распланировано, и он всегда ищет, у кого бы еще спросить совета. Агроном советует ему, как вести хозяйство, адвокат — как заключать контракты, банкир — как обращаться с ценными бумагами. Вот почему я чертовски устала от него. Он всегда внимателен, всегда поучает, всегда прав, но прав он потому, что пользуется советами знающих людей. У него правильные суждения. Он всегда знает, какой совет лучший, и в соответствии с ним действует.

— Разве все мы не так живем? — спросил Мейсон. — Во всяком случае, в большей степени?

— Не знаю, — просто ответила она. — Но я не хочу так жить.

— Вы были возмущены его приездом в город?

— Да. Очень мило с его стороны предлагать оплатить этот счет, но я вполне могу разобраться сама со своей жизнью. Если уж я оказалась в дурацкой ситуации, предпочитаю выбираться своими силами. Я не хочу, чтобы Хэл Андерс бросался в город вытаскивать меня из неприятностей, сдувал с меня пылинки и нежно смотрел на меня, приговаривая: «А не хочешь ли ты теперь вернуться домой, выйти за меня замуж, остепениться и зажить счастливее прежнего?» Ну уж нет!

— Он все еще мечтает жениться на вас?

— Конечно. Если он что-нибудь вбил себе в голову, то уж не откажется от своей идеи.

— А вы не хотите?

— Нет. Думаю, меня можно обвинить в неблагодарности. Я знаю, что попала в трудное положение. Знаю, что он приехал в город с деньгами и моральной поддержкой, и я должна быть благодарна ему за это; и в знак признательности мне следует упасть в его объятия, когда все кончится. Но, между нами, мистер Мейсон, я не собираюсь этого делать.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — давайте поговорим о том, что произошло на яхте.

— Я уже все сказала.

— Вы говорили, Уэнтворт был в нижнем белье? — Да.

— Когда его нашли, он был полностью одетым.

— Ничего не могу поделать. Когда его застрелили, он был в нижнем белье. Это все, что я могу сказать.

— С чего все началось?

— Он сказал, что сегодня ночью ему придется выйти в море, и, извинившись, попросил разрешения переодеться в комбинезон. Ему нужно, объяснил он, повозиться с моторами. Он направился в каюту и оставил дверь открытой. Я этого не знала и пошла к машинному отделению. Я могла случайно заглянуть в каюту, где он переодевался. Думаю, это и подсказало ему идею. Он решил заняться мной, а не моторами.

— Вы громко кричали?

— Я вообще не знала, что кричала, — сказала она. — Это Хэл так говорит. Думаю, он что-то перепутал. Мне кажется, я ругалась, отпихивалась, царапалась и кусалась. Если и кричала, то на Пенна, а не просила помощи. Я сама пришла на яхту и сама могла оттуда выбраться. Я не из тех, кто громко взывает о помощи.