Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 27. Дело о нервном соучастнике

— Векстеру как раз требовались необработанные алмазы?

— Совершенно верно.

— И вы ответили, что такие камни продать ему не можете?

— Поймите, мистер Мейсон, мы должны быть прежде всего тактичными с клиентами. Мистер Векстер обещал стать постоянным покупателем, и к тому же он расплачивался наличными.

— Что же вы сделали?

— Мы показали ему несколько бриллиантов, но они его не заинтересовали. Он сказал, что ему нужны необработанные камни, так как огранкой занимается его фирма, и пояснил, что по условиям сделки должен лично отобрать алмазы, непосредственно на разработках.

— Зачем?

— Этого он не говорил.

— И его не спрашивали об этом?

— Мы не задаем лишних вопросов и не вмешиваемся в чужие дела, мистер Мейсон.

— И как вы договорились?

— Мы сошлись на том, что Векстер отберет алмазы, мы их ограним и отполируем и уже в готовом виде доставим ему через нашу парижскую контору.

— Какова стоимость бриллиантов?

— Оптовая или розничная?

— Оптовая.

— Намного меньше, чем если бы камни продавались по одному.

— Насколько меньше?

— Не могу сказать.

— Почему?

— Это тайна фирмы.

— Но ведь я ваш поверенный!

— Совершенно верно.

— Послушайте, вы англичанин?

— Нет.

— Американец?

— Да.

— Сколько лет вы проработали в британской компании?

— Пять или шесть лет.

— Вы стали настоящим англичанином! Но учтите, мистер Джефферсон, когда вы предстанете перед присяжными, вы, возможно, пожалеете о своем английском произношении и снобизме. Американские присяжные желают видеть у американского гражданина американские манеры.

Губы Джефферсона слегка изогнулись в усмешке.

— Если при вынесении решения они будут руководствоваться своими личными чувствами, мне останется только презирать их!

— Это, конечно, разобьет им сердца! — улыбнулся Мейсон.

— Я думаю, мистер Мейсон, будет лучше, если вы с самого начала уясните, с кем имеете дело. По моему мнению, человек должен следовать раз и навсегда избранным принципам. Я бы скорее согласился умереть, чем поступиться своими убеждениями!

— Дело ваше, — сказал Мейсон, — но я обязан вас предупредить, что таким образом вы сами себе копаете могилу. Вы больше не встречались с Векстером?

— Нет, сэр. Сделка осуществлялась через парижское отделение.

— Через Ирвинга?

— Не обязательно. Там есть и другие сотрудники.

— Вы читали о происшествии на теплоходе и о предполагаемой кончине Векстера?

— Да.

— Вы по этому поводу что-нибудь сообщили; своей администрации?

— Нет, разумеется.

— Вам было известно, что Векстер имел при себе целое состояние в бриллиантах?

— Я предполагал, что «целое состояние в бриллиантах» было ему доставлено через наше парижское отделение. Разумеется, я не мог знать, как он им распорядится.

— Вы не высказывали никаких предположений администрации?

— Конечно нет. Наши торговые сделки весьма конфиденциальны.

— Но вы, несомненно, обсуждали его смерть со своим партнером Ирвингом?

— Отнюдь не с партнером. С сотрудником фирмы, с личным другом, но не…

— Очень хорошо, с вашим помощником, — поправился Мейсон.

— Да, я это с ним обсуждал.

— Были ли у него какие-нибудь идеи на этот счет?

— Ничего конкретного, хотя кое-что в этом деле выглядело весьма подозрительно.

— Вам не приходило в голову, что эта история могла явиться ловко задуманным планом контрабанды?

— Я предпочитаю не распространяться на эту тему, мистер Мейсон. Могу только повторить, что в данном деле имелись кое-какие подозрительные обстоятельства.

— Вы их обсуждали с Ирвингом?

— Да, как представитель компании со своим сотрудником. Однако я предпочитаю не вдаваться в подробности и не повторять, что именно я тогда говорил. Не забывайте, мистер Мейсон, что здесь я являюсь не просто Джоном Джефферсоном, а представителем весьма уважаемой компании.

— Безусловно, но только в том смысле, что вас направила сюда ваша фирма. Однако в тюрьму-то посадили именно мистера Джона Джефферсона, а не представителя фирмы по экспорту алмазов.

— Вы правы, конечно…

— Как я понял, полиция нашла в вашей конторе бриллианты?

Джефферсон кивнул.

— Откуда они появились?

— Мистер Мейсон, я не имею об этом ни малейшего понятия. Я нахожусь в конторе всего часов шесть из двадцати четырех. Полагаю, что администрация выдает уборщицам запасные ключи. В контору постоянно заходят посторонние. Полиция даже говорила, что туда влезли воры…

— Молодая девушка, — уточнил Мейсон.

— Да, как будто бы женщина.

— Вы не предполагаете, кто это мог быть?

— Не имею представления!

— Вы знакомы с какой-нибудь молодой женщиной здесь, в городе?

Джефферсон заколебался.

— Вы знаете кого-нибудь? — настаивал Мейсон.

Джефферсон посмотрел ему в глаза и ответил:

— Нет.

— А не стараетесь ли вы кого-нибудь выгородить? В данный момент я не спрашиваю, почему вы это делаете. Меня интересует только, делаете вы это или нет.

— Нет.

— Вы понимаете, что дело примет крайне серьезный оборот, если вы попробуете фальсифицировать факты?

— Разве в этой стране закон не исходит из того, что подсудимый считается невиновным до тех пор, пока не докажут совершенно убедительно его вину?

Мейсон согласно кивнул.

— Они этого никогда не сумеют сделать, — заверил Джефферсон.

— Возможно, у вас больше не будет возможности рассказать мне, что вы знаете, — предупредил его Мейсон.

— Я уже все рассказал.

— Вы не переписывались с какой-нибудь молодой девушкой, проживающей здесь, перед тем как приехать сюда из Южной Африки?

И снова Джефферсон заметно заколебался, однако твердо отчеканил:

— Нет.

— Полиция говорила вам, что в вашу контору забралась какая-то молодая женщина?

— Которая открыла дверь ключом?

— Вы не передавали ключ какой-нибудь женщине?

— Нет. Определенно нет.

Мейсон начал выходить из себя.

— Послушайте, Джефферсон, если вы хотите кого-то выгородить, расскажите мне все, и я попытаюсь вам помочь. В конце концов, я представляю вас и, следовательно, действую в ваших интересах. Нет ничего глупее и опаснее, чем пытаться обмануть собственного адвоката. Вы должны понимать, к чему это может привести!

— Я понимаю.

— И вы никого не покрываете?

— Никого.

— Прокуратура уверена, что она располагает убедительными уликами, изобличающими вас, в противном случае она не действовала бы так решительно.

— Полагаю, что окружной прокурор, как и любой смертный, может ошибаться.

— Безусловно. Но даже если допустить, что случилось именно это, мы должны доказать, что обвинение введено в заблуждение. Вы же мне совершенно не желаете помочь.