Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 27. Дело о нервном соучастнике

— Угу, — буркнул Мейсон.

— Ты попытаешься опротестовать обвинение и отложить слушание дела?

— Зачем?

— Ну, как правило, если прокурор чего-то хочет, защитник непременно возражает.

— Это не совсем обычное дело, Пол.

— Мне тоже так кажется.

— Что ты узнал про Ирвинга? — перевел разговор Мейсон.

Пол Дрейк вытащил из кармана записную книжку.

— Полное имя — Вальтер Столети Ирвинг, — начал он. — В парижском отделении Южноафриканской компании по добыче, обработке и экспорту алмазов проработал примерно семь лет. Предпочитает жить на континенте: более свободные взгляды на вопросы морали и не столь напряженный ритм работы. Увлекается конными бегами.

— Так, понятно. Иными словами, игрок… — заметил Мейсон.

— Кажется, не совсем… Несколько раз его действительно видели в Монте-Карло, но он никогда не играл по-крупному. Больше всего ему нравится разыгрывать из себя аристократа, светского человека. Он частенько прогуливается с моноклем в глазу, помахивая тросточкой, в обществе какой-нибудь смазливой крошки, всем своим видом показывая, что он «джентльмен».

— Это очень любопытно, Пол.

— Я сразу подумал, что тебя это заинтересует.

— Ну а чем он здесь занимается?

— Вроде бы дожидается, когда это отделение начнет функционировать по-настоящему. Живет пока тихо и незаметно. Очевидно, обвинение в преднамеренном убийстве, предъявленное Джефферсону, его здорово сразило. Но все же одно знакомство у него появилось.

— С кем?

— Француженка по имени Марлен Шомо.

— Где?

— Домик на Понс-Де-Лион-Драйв, номер 8267.

— Марлен Шомо живет там одна?

— Нет, с братом, за которым она ухаживает.

— Почему за ним нужно ухаживать?

— Вроде бы он психически неполноценен. Долго лежал в больнице, потом его выписали домой, но он нуждается в постоянном уходе. Между прочим, были приняты хитрые меры предосторожности, чтобы соседи ничего об этом не пронюхали. Один из соседей что-то заподозрил, но никто ничего толком не знает.

— Он буйный? — спросил Мейсон.

— Нет, совершенно безобидный. Ты что-нибудь слышал о лоботомии?

— Немного. Как будто это лечение, которое раньше испытывали на безнадежных помешанных и на преступниках. Но, насколько мне известно, сейчас от него отказались.

— После лоботомии человек превращается в безмозглое существо. Этому парню делали лоботомию, так что теперь это настоящий дурачок. Мне не удалось выяснить никаких подробностей, но очевидно, что Марлен была знакома с Ирвингом еще в Париже. Возможно, что, когда она принарядится и избавится от своих забот, она превращается в привлекательную девушку.

— А сейчас?

— Сейчас это всего лишь преданная сестра. Это характерно для французов, Перри. Если они свободны, то живут беззаботно и весело, не считаясь ни с какими условностями, но если принимают на себя какую-нибудь ответственность, то относятся к своим обязанностям очень серьезно.

— Сколько времени она уже здесь?

— Местным торговцам она сказала, что около года, но мы не смогли проверить, так ли это. Во всяком случае, в этот домик они вселились недавно, после того, как ее предупредили, что ее брата выписывают домой. Раньше она жила в меблированных комнатах. Но, как ты понимаешь, многоквартирный дом — неподходящее место для психически больного. И она арендовала этот домик.

— Она живет там одна с братом?

— Есть приходящая прислуга.

— Ирвинг их навещает?

— Да, он был там уже два раза.

— Старается вытащить Марлен из дому?

— Что он старается сделать — сказать трудно. Когда Ирвинг навестил Марлен в первый раз, она явно была рада его видеть. Ирвинг пробыл у нее около часа и, уходя, долго стоял у порога и, похоже, уговаривал ее пойти с ним. Она улыбалась, но упорно качала головой. Вечером он приходил еще раз. Тут, видимо, ей надоело играть роль сиделки при брате, потому что она провела его внутрь, а сама уехала на час.

— На чем?

— На автобусе.

— У нее нет машины?

— Вроде бы нет.

— Куда она ездила?

— Черт возьми, Перри! Ты же мне не говорил, что мы должны следить и за ней. Ты хочешь, чтобы мы это сделали?

— Понимаешь, все это весьма интересно. Что было потом?

— Либо Ирвингу оказалось не по силам оторвать Марлен от выполнения ее обязанностей, либо его замучили мысли о Джефферсоне, но только он заперся у себя в многоквартирном доме.

— В каком?

— «Олта-Дома».

— Разнюхай о нем в доме, — распорядился Мейсон.

— Говорят, что на этот раз прокурор выходит на охоту, вооруженный до зубов, — сменил тему Пол Дрейк. — Ему так хочется добраться до тебя, что он дрожит от нетерпения, как гончая, чующая зайца. Он по секрету сообщил кое-кому из посетивших его репортеров, что несколько лет дожидался подобного дела. Послушай, Перри, ты не ошибаешься в отношении своего клиента?

— Что значит «ошибаешься»?

— Ты защищаешь чистое дело?

— Разумеется.

— И не лезешь напролом?

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Окружной прокурор ведет себя так, будто он уже загнал тебя в угол. Радуется и ликует, как ребенок, получивший новую игрушку на Рождество.

— Очень рад, что он счастлив, — сухо заметил Мейсон. — Ну, а что в отношении Мэй Иордан?

— Я практически ничего не выяснил, кроме того, что сообщил тебе по телефону. Но она обещала приехать в восемь часов.

—, Какое она производит впечатление?

— Девушка прямая. Она очень приятная и внушает симпатию. У нее ровные манеры, она уверена в себе и знает, чего хочет. О ее умении печатать говорить не приходится. Стенографирует она тоже превосходно.

— Ей нравится ее работа?

— По-моему, нет. Не знаю в чем дело, но ей очень хочется уйти оттуда.

— Неудачная любовная интрижка?

— Возможно.

— Похоже на то, — задумчиво сказал Мейсон.

— Ну что же, сегодня вечером все это ты сможешь выяснить.

— Когда она явится вечером, Пол, не упоминай моего имени. И вообще ничего не объясняй, а просто сообщи, что я — тот человек, у которого она будет работать.

— Но она может сразу же тебя узнать.

— Сомневаюсь, чтобы с ней я когда-либо встречался, — сказал адвокат, поглядывая на Деллу Стрит.

— Но ведь это не имеет никакого значения. Твои портреты настолько часто появляются в газетах, что ты также известен, как кинозвезда или эстрадный певец.

— Если она меня и узнает, от этого ничего не изменится, — ответил Мейсон, — потому что, помимо самых первых вопросов, Пол, я не собираюсь толковать с ней о работе.

— Ты думаешь, она сразу поймет, что все это было подстроено?

— Надеюсь, что не сразу, — ответил Мейсон, — вскоре после того, как я начну ее расспрашивать. Пока она сама будет говорить, я не стану ее прерывать.

— Это продлится недолго. На вопросы она отвечает, но о себе рассказывает неохотно.