Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 27. Дело о нервном соучастнике

— Да.

— И вы писали ему любовные письма?

— Эти письма не были любовными.

— Содержали ли они нечто такое, из-за чего вы не хотели бы показать их присяжным?

— Это были глупые письма, мистер Мейсон. Пожалуйста, не приписывайте им того, чего в них не было.

— Я вас спрашиваю о характере этих писем, — повторил Мейсон.

— Это были ужасно глупые письма.

— Можете ли вы сказать, что они были неосторожными?

— Да, я бы так сказала.

— Вы хотели получить их обратно?

— Я чувствовала себя круглой дурой в этой истории.

— И поэтому хотели получить их обратно?

— Да, очень хотела.

— И для того чтобы получить их, готовы были пойти на преступление?

— Я хотела получить назад свои письма.

— Пожалуйста, ответьте прямо на мой вопрос. Вы готовы были совершить преступление, чтобы получить их?

— Я не знала, что войти в помещение и взять собственные вещи считается преступлением.

— Как вы полагаете, является ли противозаконным использовать отмычку для того, чтобы войти в чужое помещение и забрать оттуда какие-то вещи?

— Я просто пыталась раздобыть свои собственные вещи.

— Значит, по-вашему, пользоваться отмычкой, чтобы проникнуть в чужое помещение, не является противозаконным?

— Я… я не советовалась по этому поводу с адвокатом.

— Где вы раздобыли ключ, которым открыли дверь?

— Я не говорила, что у меня был ключ.

— Но вы же признались, что вошли в контору в то время, когда Джефферсон и Ирвинг были в отлучке?

— Ну и что, если я это сделала? Я же пришла туда за своими вещами!

— Если у вас был ключ, чтобы открыть дверь, кто вам его дал?

— А где обычно берут ключ?

— В мастерской.

— Возможно.

— Так вы заказали ключ в мастерской?

— Я не стану отвечать ни на какие вопросы по поводу ключа.

— А если суд обяжет вас на них ответить?

— Я откажусь на том основании, что любые мои показания в отношении того, как я вошла в эту контору, дискредитируют меня.

— Допустим. Но поскольку вы уже признались, что проникли в помещение этой конторы, вам поздно пользоваться своими конституционными правами.

Гамильтон Бюргер вскочил с места и разразился продолжительной речью о праве любого гражданина отказаться отвечать на те вопросы, которые могут в какой-то мере причинить ему вред. Но на этот раз судья Хартли не стал даже слушать его и предложил Мейсону продолжать допрос.

— Будьте добры назвать имя того человека, который снабдил вас ключами, с помощью которых вы сумели проникнуть в помещение конторы?

— Не назову.

— Почему?

— Потому что, как я уже говорила, это опорочит меня. Я использую свое право не отвечать на такие вопросы.

— Вы обсуждали этот аспект своих показаний с окружным прокурором?

— Да.

— И оговорили с ним тот момент, когда вам зададут вопрос о ключе?

— Да.

— Сделали ли вы какое-либо заявление окружному прокурору или он посоветовал вам отказаться отвечать на этом основании?

— Я… ну-у… я же знаю свои права.

— Но ведь минуту назад вы заявили, что не знали, что забраться в чужое помещение, чтобы изъять оттуда собственные вещи, является преступлением?

— Просто я считала… я знала, что на этот счет существует соответствующий пункт в законе. Как я теперь понимаю, прокуратура… в общем, мне объяснили, что помещение, предназначенное для приема публики, не то же самое, что частные владения. И поскольку письма принадлежали мне…

Мейсон улыбнулся.

— Теперь, мисс Иордан, вы нам объясняете, что не нарушили никакого закона, забравшись в эту контору?

— Нет.

— Это все же было правонарушением?

— Просто теперь мне стало ясно, что при данных конкретных… Одним словом, я отказываюсь отвечать на ваш вопрос на том основании, что это может меня дискредитировать.

— Подводя итог, можно сказать, что окружной прокурор посоветовал вам придерживаться той позиции, что это все же было преступлением, и поэтому вы имеете право отказаться отвечать на некоторые вопросы, если я их задам?

— Мы говорили на эту тему.

— И именно окружной прокурор посоветовал вам не отвечать на кое-какие мои вопросы при перекрестном допросе?

— Да. Я заранее решила не отвечать на некоторые вопросы.

— И он же подсказал вам, что при этом вам выгодно сослаться на закон о неприкосновенности личности и праве каждого не оговаривать себя?

— В известной мере — да.

— Так… Когда вы выходили из той конторы, у вас было два бриллианта?

— Да.

— Они вам не принадлежали?

— Мне их дали.

— Кто?

— Мистер Ирвинг, который велел мне взять их и держать язык за зубами.

— И вы их взяли?

— Да.

— И держали язык за зубами?

— Не понимаю, что вы под этим подразумеваете?

— Вы никому не говорили про бриллианты?

— В то время — нет.

— Вы знали, что это ценные камни?

— Я не дурочка, мистер Мейсон.

— Вот именно. Вы знали, что эти камни — настоящие бриллианты, обладающие большой ценностью?

— Конечно.

— И вы их взяли?

— Да.

— Что же вы с ними сделали?

— Я уже говорила, что прикрепила их к крышке стола в вашей конторе.

— Зачем?

— Мне необходимо было найти место, куда их спрятать.

— Вы могли положить их к себе в сумочку или карман.

— Я… я не хотела. Мне пришлось бы потом отвечать, откуда они у меня.

— Кому? Полиции?

— Любому, кто мог бы меня спрашивать, мистер Мейсон. Я почувствовала, что попала в ловушку и что меня непременно обвинят в краже этих бриллиантов.

— Но ведь их вам дали?

— Правильно, только я не думала, что кто-нибудь в это поверит.

— В таком случае вы не думаете, что присяжные сейчас поверят этой истории?

— Возражаю, — крикнул Бюргер. — Спорный вопрос.

— Поддерживаю, — сказал судья.

— Мисс Иордан, не является ли фактом то, — продолжал Мейсон, — что человек, снабдивший вас ключом от конторы, в которую вы проникли совершенно незаконно, дал вам также большое количество бриллиантов, которые вы должны были положить в конторе в такое место, где они впоследствии были бы найдены полицией?

— Нет.

— Не является ли фактом то, что вы принесли эти бриллианты в здание завернутыми в папиросную бумагу и что вам действительно удалось оставить их в конторе подзащитного. Вы были вынуждены поспешно бежать, так как узнали, что полиция предупреждена. Не является ли фактом то, что, попав в мою контору, вы решили проверить свою сумочку и обнаружили в ней два бриллианта. И вот тут в панике вы постарались от них избавиться описанным вами способом?

— Возражаю, — вмешался Бюргер. — Защитник высказывает предположения, не подтвержденные доказательствами. Он нарушает правила ведения перекрестного допроса, у него нет никаких оснований предполагать…

— Возражение не принимается, — заявил судья Хартли.