Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 19. Дело супруга-двоеженца

— Минуту, — перебил его Мейсон. — Это вне компетенции суда. Для адвоката нет оснований сейчас спорить о деле.

— Но я протестую против того, что эту женщину выставляют перед жюри проституткой, — возразил Рескин.

— А я протестую против того, что ее выставляют несчастной вдовой, чтобы обвинитель мог сыграть на сочувствии жюри, «- заявил Мейсон. Судья Сеймур нахмурился.

— Члены жюри призваны рассмотреть свидетелей, наблюдать за их поведением на свидетельском месте, формировать свое мнение в соответствии с фактами. Обвинитель имеет одну теорию дела, защита — другую. Но прошу не переходить на личности, джентльмены. Вы можете продолжать, мистер Мейсон.

Теперь уже маска слабой, удрученной горем вдовы соскочила со свидетельницы. Она сидела слегка подавшись вперед, подняв голову и с гневом глядя на Перри Мейсона.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы видели это письмо в кармане у мужа?

— Если вы называете письмом это наглое требование шантажиста, — резко сказала она.

— И конверт?

— И „конверт, — передразнила адвоката миссис Фейлмен.

— И на конверте в левом верхнем углу был обратный адрес и фамилия А.Б. Вайдел.

— Да.

Женщина была сердита и не старалась скрыть этого.

— Итак, вы говорите, что это было письмо от шантажиста, — сказал Мейсон. — Как вы это узнали?

— Как я узнала? — возмутилась она. — А вы подумали бы, что это приглашение на танцы?

В зале послышались веселые смешки, а судья Сеймур нахмурился.

— И на конверте значилась фамилия А.Б. Вайдел?

Она снова передразнила адвоката:

И-на конверте значилась фамилия А.Б. Вайдел, мистер Мейсон.

— А теперь, — сказал Мейсон, — сообщите, пожалуйста, жюри, как ваша девичья фамилия?

— Меня звали Дей Доне.

— Как вы были наречены при крещении?

— Не знаю, — ответила она, — я не могу помнить этого события.

— Под каким именем вы пошли впервые в школу?

— Я не помню, как я пошла в школу.

— Какая была все-таки ваша настоящая фамилия, а не псевдоним? — спросил Мейсон.

— Меня звали Агнес.

— А дальше?

— Агнес Вайдел.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон, — это все.

Рескин сказал спокойным голосом:

— Минутку, миссис Фейлмен. Я вполне понимаю ваш гнев, вызванный наглыми инсинуациями защитника. Но теперь я прошу вас повернуться лицом к членам жюри и объяснить им, почему имя А.Б. Вайдел ничего не означало для вас, когда вы увидели его на конверте?

— Я подумала, — сказала женщина, стараясь вернуть себе прежний удрученный вид, — что какой-то шантажист использовал фамилию Вайдел для того, чтобы оказать на мужа давление, дав ему понять, что он знает что-то обо мне.

— Не вы послали это письмо?

— Разумеется, нет.

— Вы никак не были связаны с ним?

— Конечно нет.

— Следовательно, какое впечатление произвела на вас фамилия Вайдел?

Судья Сеймур взглянул на Мейсона.

— Есть какие-то возражения против того, что свидетельница высказывает свои мысли, а не факты?

— Никаких, — сказал Мейсон. — Мне бы потом хотелось задать свидетельнице вопрос на ту же тему.

Миссис Фейлмен зло взглянула на адвоката и повысила голос:

— Я просто была убеждена, что это шантаж и что кто-то использовал это имя для давления на моего мужа.

— У меня все, — сказал Рескин.

— Прошу вас, — предложил Сеймур Мейсону.

— Благодарю вас, ваша честь. Мне бы хотелось спросить у свидетельницы, что такое было в ее прошлом, натолкнувшее ее на мысль, что ее девичья фамилия используется кем-то для шантажа ее мужа.

— Минуту, — вскочил Рескин. — Свидетельница не говорила ничего подобного. Этот вопрос не подходит для перекрестного допроса — он аргументирован.

— Напротив, — сказал Мейсон. — Эту тему начало обвинение, спросив свидетельницу о ее мыслях. Я настаиваю на том, что мой вопрос основан на правильной интерпретации ее ответа.

— Я думаю, что обвинение может затрагивать какие-то темы, — сказал судья Сеймур, — но это не значит, что мы должны тратить время на обсуждение вопросов, не имеющих отношения к делу. Однако, исходя из характера допроса, я разрешаю защитнику задать только этот вопрос.

— Могу я просить прочесть этот вопрос? — спросила миссис Фейлмен.

Секретарь суда прочел записанный вопрос. Свидетельница была в нерешительности.

— Вы поняли вопрос? — спросил Мейсон.

— Я не уверена, что поняла.

— Что было в вашем прошлом, заставившее вас думать, что ваша фамилия может быть использована для шантажа?

— Ничего! — выкрикнула она. — Абсолютно ничего!

Мейсон вежливо улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал он, — я закончил.

— У меня тоже все, — сказал Рескин.

Свидетельница, все еще сердитая, встала со свидетельского места и, проходя мимо стола адвокатов, взглянула на Мейсона.

Тот повернулся к Джейнис Вейнрайт, сидевшей позади него, и успокаивающе прошептал:

— Это несколько подпортило образ скромной вдовы, содрогнувшейся от горя.

Рескин, поняв тактику Мейсона и уловив, что картина, которую он хотел создать в представлении членов жюри, поколеблена гневом миссис Фейлмен, вызвал на свидетельское место лейтенанта Трэгга.

Лейтенант Трэгг в профессиональной манере описал сцену убийства. Он объяснил, что его направили сотрудничать с людьми из офиса шерифа, потому что он работал еще над делом об исчезновении Фейлмена.

Спокойно и объективно он описал здание, использовавшееся под контору. Там был диван, который можно было превратить в двуспальную кровать, туалет и душ, стол, несколько кресел, стойка во всю длину помещения и шкаф, в котором были старые контракты и проспекты.

Тело убитого лежало лицом к полу, правая рука была слегка поднята к голове, левая — у левого бедра.

Трэгг сообщил, что тело было совершенно остывшим. Явление, известное под названием «ригор мортис», — посмертное окоченение тела, вызванное химическими изменениями в мышечной ткани, — полностью проявилось во всем теле.

— В котором часу вы увидели первый раз труп? — спросил Рескин.

— В семь часов двадцать семь минут, — ответил Трэгг.

— Это было в среду, четвертого числа?

— Совершенно верно.

— Вы сами обнаружили труп?

— Нет.

— Вы погните, когда вас впервые известили об этом?

— Да, это было незадолго до шести часов.

— Был диван раскрыт?

— Нет, сэр, он был опять сложен.

— Откуда вам известно, что он был опять сложен? Разве вы знаете, что его раскладывали?!

— Нет, не знаю, — сказал Трэгг, подумав.

— У меня все, благодарю вас, — сказал Мейсон.

— Доктор Ломбард Г. Джаспер, — объявил Рескин.

Доктор Джаспер вышел вперед, был приведен к присяге и засвидетельствовал, что он был ассистентом хирурга, производившего вскрытие, что он обследовал тело Морли Фейлмена на месте преступления и это обследование проводилось примерно в 7.30 в среду, четвертого числа. По его мнению, смерть наступила между 12 и 5 часами утра.