Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 19. Дело супруга-двоеженца

Доктор начал нервничать.

— Не припомню, чтобы это было выражено именно так, — сказал он.

Мейсон открыл портфель, достал оттуда журнал и спросил:

— Может быть, вы хотите освежить свою память, доктор?

— Нет, не надо, теперь я вспомнил, — согласился свидетель. — Я написал именно так.

— Тогда почему же вы пытались руководствоваться фактором «ригор мортис» и преуменьшили значение фактора температуры тела?

— Я не делал этого, — запротестовал доктор.

— Но вы установили время смерти только по двум факторам: «ригор мортис» и посмертной окраске тела. А как насчет температуры, доктор? Вы измерили температуру?

— Нет, не измерил.

— Что?!

— Ну, когда я увидел тело убитого, оно было полностью одето.

— И когда его увезли, оно тоже было одето?

— Да.

— А потом температуру измеряли?

— Очевидно, нет, — сказал доктор. — Тут получилась ошибка. Кто-то подумал, что я измерил температуру, а я думал, что это сделали другие. Так что температура не была измерена.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы установили время смерти по двум факторам. А в своей статье, доктор, говоря о «ригор мортис», вы даже не упомянули о посмертной окраске тела как о факторе, имеющем значение.

— Ну… да.

— Значит, доктор, из-за того, что кто-то забыл измерить температуру, вы, чтобы сделать правильней ваше заключение о времени смерти, и упомянули о посмертной окраске тела? А на самом деле фактор посмертной окраски тела не имеет никакого значения?

— Я протестую против этого вопроса, — заявил Рескин.

— Почему? — удивился судья Сеймур.

— Потому что он представляет свидетеля в плохом свете.

— Очевидно, вы полагаете, — сказал судья, — что ответ свидетеля будет утвердительным.

— Ну, это совершенно ясно из направления допроса, — сказал Рескин. — Я думаю, что доктор старался здесь быть объективным…

— Помощнику прокурора нет необходимости защищать свидетеля перед жюри, — сказал Мейсон. — Дайте ему возможность самому говорить.

— Протест не принимается, — сказал судья. — Ответьте на вопрос, доктор.

Доктор заерзал на скамье и наконец сказал:

— Я старался быть точным в своих показаниях. По моему мнению, смерть наступила между 12 и 5 часами. Я упомянул о некоторых медицинских факторах, которые повлияли на мое мнение.

— Значит, в своих показаниях вы использовали профессиональный термин «посмертная окраска трупа» просто с целью произвести впечатление на суд и жюри?

— Я упомянул этот термин потому, что чувствовал, что при данных обстоятельствах это будет уместно.

— Но судя по вашим показаниям, этот фактор показывает всего лишь то, что смерть наступила более чем пять часов назад.

— Да, это так.

— Но как же случилось тогда, доктор, что в своей статье вы вообще не упоминаете об этом факторе?

— Я не обязан был включать в нее все.

— А может быть, вы чувствовали, что если в статье, помещенной в таком авторитетном издании, вы упомянете об этом факторе, то специалисты, хорошо знающие предмет, поднимут вас на смех.

— Ну, в этой статье не требовалось упоминать об этом.

— Тогда почему же вы включили это в свои показания?

— Потому что это все-таки фактор. Я согласен, что не слишком важный фактор, но все-таки фактор.

— И просто потому, что вам показалось, будто этот мужчина мертв более пяти часов, вы установили время смерти в пределах от 14 до 19 часов еще прежде, чем обследовали тело?

— Там были и другие факторы.

— Да?удивился Мейсон. — Я просил вас перечислить все факторы, и вы назвали только «ригор мортис» и посмертную окраску тела.

— Это медицинские факторы, — резко сказал доктор. — А на мое заключение повлияли и другие факторы.

— Какие же?

— Физические факторы.

— А что вы под этим подразумеваете?

— Элементы времени.

— А что это за элементы?

— Например, гроза.

— Понимаю, — согласно кивнул Мейсон. — Теперь мы переходим к сути ваших показаний, доктор. Вы видели следы на мягкой земле, вам сказали, что была гроза, и на основании этого вы заранее определили время смерти. А теперь, когда вас вывели давать показания, вы стараетесь оправдать это решение, основанное на слухах.

— Это неправда.

— Но вы же не можете определить время смерти исходя из посмертной окраски тела?

— Я уже отвечал на этот вопрос.

— Или исходя из фактора «ритор мортис»?

— Это тоже фактор.

— Но главную роль в формировании вашего мнения в вопросе о времени смерти сыграли немедицинские факторы.

— Они помогли мне прийти к определенному заключению.

— Но ведь вы не эксперт в подобных вещах?

— Но у меня есть глаза.

— Значит, вы определили время смерти, приняв во внимание то, что я назвал «немедицинскими факторами»?

— Я должен сказать вот что: целый ряд улик, следов, оставленных на земле, показывают, что смерть произошла до дождя. Поскольку я не нашел среди медицинских факторов ничего, что отрицало бы это обстоятельство, я принял эту гипотезу.

— Теперь мы перейдем ко всей сложности дела, доктор, — сказал Мейсон. — Я хочу быть справедливым по отношению к вам, но и вы должны быть справедливы в отношении меня. Вы определили время смерти человека исходя из немедицинских факторов: грозы и следов на земле. И просто потому, что вы не нашли никаких медицинских явлений, противоречащих этому заключению, вы вышли на свидетельское место и принялись утверждать, что смерть произошла между 12 и 5 часами утра. Будьте откровенны.

— В общем, да, — сказал доктор Джаспер. — Но несмотря на ваши старания опорочить мои показания, факт остается фактом: смерть произошла между 12 и 5 часами утра.

— Потому что в вашем заключении большую роль играют факторы, далекие от медицины.

— Из-за всех факторов, вместе взятых.

— Но медицинские факторы, взятые отдельно, не дают вам возможности установить время смерти.

— Отдельно взятые — нет.

— Другими словами, на ваше заключение о времени смерти повлияли другие факторы, и вы использовали медицинские факторы для подтверждения этого заключения только потому, что они не противоречили ему.

— Если хотите, да.

— Да, я хочу, — сказал. Мейсон. — Это все.

— Больше вопросов нет, — утомленно заявил Рескин.

Доктор Джаспер покинул свидетельское место.

— Вызывается миссис Карлотта Фейлмен, — сказал Рескин.

Карлотта подошла, подняла правую руку и поклялась.

— Вы разведены с вашим мужем? — спросил Рескин. — Да.

— Четвертого числа этого месяца вы приехали экспрессом из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, верно?

— Да.

— Почему вы приехали туда?

— Потому что я ожидала встретить там моего бывшего мужа. У меня были основания полагать, что он хочет купить акции, которые я получила как часть имущества при разводе.