Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 19. Дело супруга-двоеженца

— Вы хотите сказать, что только я дал вам в тот вечер двадцатидолларовый банкнот?

— Да.

— Подумайте как следует, — сказал Мейсон. — Больше никто не давал вам такой банкнот?

— Никто.

— Теперь давайте все уточним, — сказал Мейсон. — Когда я дал вам двадцатидолларовый банкнот, вы не обратили на него никакого внимания.

— Не совсем, — сказал свидетель. — Вы просили его разменять. А когда пассажир просит меня разменять такую бумажку, я это всегда помню.

— Нет-нет, — сказал Мейсон, — меня интересует то, что вы не посмотрели на номер, когда я вам его давал.

— Нет, я не посмотрел на номер. Я положил его в карман.

— И потом, как вы узнали, что это тот самый банкнот, что я вам дал?

— Потому что в моем кармане на следующее утро был только один этот банкнот, когда полиция попросила меня просмотреть выручку.

— А второй раз, — сказал Мейсон, — я заплатил вам серебряными долларами.

— Да. Вы попросили меня подъехать к полицейскому управлению, заплатили серебряными долларами и просили подождать. Потом вы посадили в такси эту женщину и велели ехать вперед, хотя офицер пытался вас остановить.

— А что вы делали потом?

— Я остановился у первого мотеля, и вы все вошли внутрь. А я пошел к телефону, позвонил в полицию и сказал, что вы находитесь здесь.

— И в результате этого звонка полиция приехала в мотель?

— Полагаю, что да. Полиция забрала вас и увезла в аэропорт.

— Значит, те двадцать долларов, что я дал вам, были первыми двадцатью долларами, то есть вы получили их в оплату за первую поездку?

— Я все время пытаюсь вам это втолковать.

— И это был единственный двадцатидолларовый банкнот, который вы обнаружили в своем кармане?

— Верно.

— Теперь подумайте как следует, — сказал Мейсон. — Вы не тратили никаких денег вечером четвертого числа?

Свидетель покачал головой.

— Подумайте, — сказал адвокат.

— Нет, я… подождите минуту…

— Да, продолжайте, — сказал Мейсон, видя; что свидетель заколебался.

— Я… я заказал себе хороший обед. У меня был удачный вечер, и я решил отметить' его хорошим бифштексом, заплатив за него десятидолларовым банкнотом.

— А может быть, двадцатидолларовым?

— Нет, я думаю, что это были десять долларов.

— Что вы делали после того, как я уехал в аэропорт?

— Та леди, что была с вами в отеле, захотела, чтобы я отвез ее в «Дабл тейк казино».

— Она заплатила вам?

— Конечно, я ведь работаю на такси.

— И чем она заплатила вам?

— Деньгами, — сердито сказал шофер.

— Я хочу узнать ;— сказал Мейсон, — заплатила ли она вам без сдачи или дала банкнот и просила разменять?

— Она дала мне… я не помню. Она дала, кажется, без сдачи несколько долларовых банкнотов. Впрочем, я не уверен.

— А не могла ли она дать вам этот двадцатидолларовый банкнот?

— Говорю вам, — сказал свидетель, — что утром в моем кармане был только один двадцатидолларовый банкнот. Я помню, что такой банкнот дали мне вы. Утром полиция попросила меня посмотреть, нет ли в моей выручке двадцатидолларовых банкнотов. Я нашел один этот, отдал его им, они записали на нем мои инициалы и вместо него дали мне две бумажки по десять долларов.

— Если эта женщина из мотеля, которую, кстати, зовут миссис Фейлмен, дала вам, расплачиваясь у казино, двадцатидолларовый банкнот, а вы дали ей сдачу, то тогда вы могли заплатить за ваш бифштекс одним из двадцатидолларовых банкнотов в вашем кармане. Значит, возможно, что этот банкнот, о котором сейчас идет речь, был дан вам не мной, а миссис Фейлмен, верно?

— Отчего же нет, сказал свидетель, — конечно возможно. А если бы Джон Рокфеллер дал мне миллион долларов, то я был бы миллионером.

В зале раздался смех. Судья Сеймур постучал карандашом по столу.

— Не вижу здесь ничего смешного, — сказал он.

— Я прошу суд о снисхождении в связи с перекрестным допросом, — сказал Мейсон. — Мне кажется, что тут речь идет об этике адвоката — он не может выступать свидетелем. А если он будет вынужден занять свидетельское место, то он не сможет спорить с жюри о деле. Поэтому, желая избежать дачи показаний, я и пытаюсь выяснить все дело с помощью подробного перекрестного допроса.

Судья Сеймур кивнул и сказал:

— Суд вполне понимает ваше положение, мистер Мейсон, вы можете продолжать.

— Я бы хотел получить ответ на свой вопрос, — сказал Мейсон. — Если ваш пассажир до казино дал вам двадцатидолларовый банкнот, то разве вы не могли потратить полученный от меня банкнот в двадцать долларов. на свой обед?

— Я думаю, что нет.

— Вы хотите сказать, что это невозможно?

— Да, невозможно, — сказал свидетель. — Она не давала мне двадцатидолларового банкнота. И на следующее утро у меня была только одна такая бумажка.

— Возможно, что на следующее утро у вас была только одна бумажка, — сказал Мейсон, — но вы не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую бумажку на ваш обед.

— Я не думаю, что так сделал.

— Можете вы поклясться, что этого не делали?

— Определенно поклясться не могу, но я не думаю, что сделал это.

— У меня все, — сказал Мейсон.

— Ну, — мягко сказал Рескин, — раз вы так не думаете, мистер Робертс, то теперь вы можете поклясться, что этого не делали, не правда ли?

— Протестую, — сказал Мейсон, — это наводящий вопрос.

— Согласен, — сказал судья Сеймур. — Вы не можете вкладывать свои слова в уста свидетеля.

— Хорошо, — согласился Рескин. — Мистер Робертс, эта женщина дала вам двадцатидолларовый банкнот и получила сдачу?

— Я не думаю.

— Вы определенно это утверждаете?

— Да, определенно.

— Можете вы поклясться, что она не давала этот банкнот? — спросил Мейсон у свидетеля улыбаясь.

— Хорошо! — выкрикнул свидетель. — Клянусь, что нет.

— Совсем недавно вы сказали, что не можете поклясться, — сказал Мейсон. — Почему же теперь вы изменили свое решение? Потому что обвинитель дал вам понять, что желает, чтобы вы поклялись?

— Я поклялся, зная, что она не делала этого. И чем дольше я об этом думаю, тем больше я в этом уверен, — сказал Робертс.

Рескин усмехнулся, глядя на Мейсона.

— Но ведь несколько минут назад вы не могли поклясться в этом, — сказал адвокат.

— Ну, я клянусь в этом теперь, — ответил свидетель.

— Потому что я вас рассердил?

— Я клянусь.

— У меня все, — заявил адвокат.

— Вызывается Луиза Пикена, — объявил Рескин.

Луиза Пикена была молодой привлекательной женщиной, излучавшей добродушие и дружелюбие. Как только она заняла свидетельское место и улыбнулась членам жюри, те оттаяли и тоже начали улыбаться.

— Каков род ваших занятий? — спросил Рескин.

— Я служу в полиции.

— Теперь я хочу спросить у вас: знакомы ли вы с письмом, найденным миссис Фейлмен в кармане ее мужа?