Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 14. Дело о разведенной кокетке

Мейсон круто повернулся.

— В чем дело? — спросил адвокат.

— Через дверь я мельком увидела за вами фигуру огромной гориллы…

В соседней комнате раздался выстрел. За ним еще два, и наступила тишина.

Где-то с грохотом перевернули кресло. Делла Стрит подбежала к Мейсону.

— Вернись! — крикнул адвокат. — Назад! Помни, что я тебе велел.

Секунду Делла смотрела на него в замешательстве. Внезапно в двери, ведущей на кухню, появилась огромная горилла с горящими глазами и застывшей сардонической гримасой.

— Боже мой! — воскликнул Херши и бросился бежать.

Горилла шаркающей походкой направилась к Мейсону. Пальцами одной руки она упиралась в пол, в другой держала сверкающий нож.

— Помогите! Помогите! — вопил Херши, несясь к двери.

По дороге он споткнулся о кресло и упал рядом с Мейсоном. Пытаясь встать, он схватился за пиджак адвоката, продолжая вопить:

— Помогите мне! Бежим!

Огромная горилла двинулась прямо на Мейсона.

Херши лихорадочно вытащил револьвер и трижды выстрелил в обезьяну, еще не успев встать. Но она продолжала двигаться вперед, не сводя глаз с Мейсона.

Херши вскочил на ноги, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. При этом он толкнул Мейсона, и тот потерял равновесие.

Горилла сделала резкий выпад ножом. Мейсон отступил в сторону, схватил волосатую руку, державшую нож, и вывернул ее. Затем он нанес горилле удар в живот.

Сзади снова раздался выстрел, и пуля, пролетев рядом с головой Мейсона, впилась в стену.

Горилла согнулась и грузно рухнула на пол.

Мейсон повернулся к Херши.

Управляющий поднял револьвер и направил его прямо на адвоката, спустил курок. Револьвер щелкнул: пули кончились.

Мейсон бросился вперед, но споткнулся о тело гориллы. Херши стал отступать назад в холл, поспешно вставляя в револьвер новую обойму.

В двери появилась Делла с мраморной урной в руках. Херши сделал еще два шага назад, и тут Делла бросила ему под ноги урну. Херши споткнулся и грохнулся на пол, выронив револьвер.

— Делла! — крикнул Мейсон. — Я же велел тебе сразу вызывать полицию…

— Неужели вы думаете, что я оставлю вас? Бежим, шеф. Мы нокаутировали его.

Мейсон поднял револьвер Херши, затем подошел к горилле, повернул ее и стал ощупывать спину животного. Внезапно он расстегнул длинную «молнию».

— Шеф! — вскрикнула Делла.

Мейсон сдвинул шкуру гориллы, и под ней оказалось неподвижное, бесчувственное тело Германа Барнауэлла.

— Что ж, — сказал Мейсон. — Может быть, теперь ты согласишься оставить меня здесь на посту и вызвать полицию?

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в кабинете адвоката.

Дрейк, с глазами, покрасневшими от недосыпания, но тем не менее не утративший живости, воскликнул:

— Удивляюсь, Перри, как тебя не убили!

— Если бы мне тогда было известно то, что я знаю теперь, то я просто пошел бы к лейтенанту Трэггу и рассказал ему все. Он обыскал бы дом и нашел шкуру гориллы, — ответил Мейсон.

— Они, конечно, планировали это давно, — сказал Дрейк.

— Конечно. Как теперь выясняется, Бенджамин Эд-дикс поймал Херши и Натана Феллона на растратах. Он давал им слишком много свободы в делах. То, что он большинство сделок заключал с оплатой наличными, создавало им условия для злоупотреблений. Дело осложнилось еще и тем, что при таком ведении дел у Эддикса не было даже обычных бухгалтерских книг. В таких случаях не ведутся записи сделок и непонятно, кого больше одурачиваешь — правительство или себя.

— Как ты думаешь, сколько они вытянули у него?

— В признании Херши названа цифра в триста тысяч долларов, но это, конечно, мелочь по сравнению с тем, что они собирались сделать. Очевидно, уже какое-то время они были связаны с Германом. Тот предложил им деньги, если они смогут устроить так, что Бенджамин исчезнет с его пути и оставит ему все свое состояние. Если посмотреть внимательно, то они проделали все очень чисто. Они схватили Бенджамина Эддикса, повредили ему ногу, исцарапали ему лицо, а затем связали его и заткнули ему рот кляпом. Тогда в игру вступил Герман Эддикс, разыгравший роль своего брата. Это ему было нетрудно сделать, так как они были очень похожи. Идея была такой: пригласить в дом постороннего свидетеля, незнакомого лично с Бенджамином Эддиксом, который должен был потом заявить о своей с ним встрече. Это давало Херши и Феллону возможность приступить к дальнейшему осуществлению их плана. Очевидно, в качестве этого незаинтересованного свидетеля они собирались пригласить Джеймса Этна. Но случилось так, что я купил дневники Элен Кэдмус, оповестил о них газетчиков и, следовательно, вмешался в это дело. Херши и Феллон решили использовать меня вместо Джеймса Этна. При нашей встрече в «Стоунхендже» они разыграли все так, как будто Эддикс не доверяет Феллону, но полностью откровенен с Херши. Конечно, за время службы у Эддикса они научились подделывать его почерк. Затем все было устроено так, что Герман Барнауэлл в роли Эддикса пригласил в дом Джозефину Кэмптон. На это время Херши и Феллон приготовили себе железное алиби. К моменту, когда в «Стоунхендж» должна была прийти миссис Кэмптон, Бенджамина Эддикса так напоили, что он был без сознания. Его уложили в постель в верхней спальне. Тем временем Герман открыл клетки с обезьянами и надел на себя шкуру гориллы. Она была сделана очень искусно, единственным ее недостатком было неподвижное выражение глаз, которое заставило миссис Кэмптон думать, что она имела дело с загипнотизированной гориллой. Итак, миссис Кэмптон поднялась в спальню и увидела гориллу, заколовшую ножом Бенджамина Эддикса. Херши и Феллон правильно рассчитали, что миссис Кэмптон не устоит перед искушением взять чек, а подпись на нем была предварительно подделана. То, что я сумел доказать ошибочность утверждения Эддикса о краже кольца и часов, было для Херши и Феллона ударом. Но они решили* извлечь выгоду и из этого обстоятельства, включив его в завещание, которое приобретало благодаря этому достоверный вид. Но на этом все еще не кончилось. Когда я был в «Стоунхендже», туда пришел Сидней Хардвик для встречи с клиентом. Но Герман, переодетый Эддиксом, не мог с ним встретиться и отговорился усталостью, хотя перед этим он принял меня, человека совершенно постороннего. Хардвик ведь прекрасно знал своего клиента и сразу бы обнаружил обман. Именно поэтому были уволены все слуги в доме и персонал, занимавшийся обезьянами.

Дрейк спросил:

— Значит, Джозефина Кэмптбн говорила правду?

— Да, во всем, кроме чека. Это она пыталась скрыть. Конечно, как только она взяла его, она попалась. Или его нашли бы у нее, или она получила бы по нему деньги, и это осталось бы в банковских документах. Если бы история с гориллой, убившей Эддикса, сошла с рук благополучно, то все было бы нормально. Если бы события складывались неблагоприятно, тогда Джозефину Кэмптон могли обвинить в убийстве. Тогда на сцену выступил бы чек, и миссис Кэмптон оказалась бы в тюрьме.