Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 14. Дело о разведенной кокетке

Все видели, как у него задрожали пальцы.

— Вы утверждаете, что никогда не забываете однажды увиденное вами лицо, — обратился к Фрэнку Мейсон, — поэтому вы были ценным сотрудником «Клмонт-отеля». Видели ли вы когда-нибудь человека, лицо которого изображено на данной фотографии?

— С разрешения суда, — повысил голос Гамильтон Бюргер, — я считаю данные расспросы неуместными. Если адвокат намерен превратить Фрэнка Хокси в свидетеля защиты…

— Адвокат имеет право проверить остроту памяти свидетеля, — заявил с раздражением судья Леннокс. — А поскольку последний заявляет, что он никогда не забывает виденные им лица, при данных обстоятельствах, естественно, защитник обязан проверить, так ли это на самом деле. Свидетель, ответьте на вопрос!

— Я не могу…

— Осторожнее! — прикрикнул на него адвокат, — г Не забывайте, что вы приведены к присяге!

Фрэнк Хокси снова взял в руки фотографию. На этот раз руки у него дрожали так сильно, что он вынужден был опустить их на колени.

— Ну, что вы скажете, да или нет?

— Да, — еле слышно пробормотал Хокси.

— Когда вы его видели?

— Ваша честь, — Гамильтон Бюргер сделал новую попытку помешать Перри Мейсону, — это уже слишком…

Лейтенант Трэгг повернулся и бросил уничтожающий взгляд на районного прокурора.

— Возражение не принимается, — отмахнулся судья Леннокс, который теперь во все глаза смотрел на Перри Мейсона, чувствуя, что приближается кульминационный момент.

— Когда? — повторил Мейсон.

— Если это действительно фотография Клермонта, я думаю, что я видел его накануне моего отъезда в Ме-хико-Сити.

— В котором часу?

— К вечеру. В отеле произошел небольшой скандал.

— Что за скандал?

— Он пришел к постояльцу. Поступила жалоба на ссору. Я позвонил наверх к постояльцу в номер. Шум ссоры утих.

— Что произошло потом?

— Ничего.

— Из этого номера еще звонили?

— Не помню.

— Вы говорили, что никогда не забываете лица. Кто занимал этот номер?

— Постоянный клиент.

— Кто?

— Джордж Фэйетт — человек, убитый третьего числа этого месяца.

Перри Мейсон поднялся, отодвинул назад тяжелое кресло и сказал:

— Огромное спасибо вам, мистер Хокси, огромное! — Потом повернулся к ошеломленным присяжным: — Это все вопросы, которые у меня были к свидетелю.

— Вы хотите сказать, что на этом закончили свой допрос? — недоверчиво переспросил судья.

— Совершенно верно, ваша честь. — Потом Мейсон добавил, улыбаясь: — Мне думается, что если суд сделает получасовой перерыв, то дальнейший допрос продолжит лейтенант Трэгг при закрытых дверях.

Судья Леннокс нахмурился, с минуту подумал, потом потянулся к молотку.

— Мне думается, мистер Мейсон, я уловил вашу мысль. Суд берет получасовой перерыв для обсуждения. Подсудимые берутся под стражу.

Многозначительно взглянув на лейтенанта Трэгга, судья прямиком направился в свой кабинет, примыкавший к залу заседаний.

Мейсон сидел против Дикси Дейтон и Морриса Аль-бурга в комнате свидетелей, находящейся рядом с залом заседаний.

— Ол-райт, — проговорил он, — меня интересуют кое-какие факты. Где я смогу найти Томаса И.Седвика?

Альбург посмотрел на Дикси.

Она покачала головой.

— Я никому этого не скажу!

— Мне вам придется сказать. Нам необходимо представить его лейтенанту Трэггу, как только он закончит допрос Хокси.

— Мистер Мейсон, вы понимаете, что предлагаете мне сделать? — Дикси Дейтон сердито сверкнула глазами. — Это же убийство полицейского… Он не может рассчитывать на снисхождение и оправдание. У него не было бы и одного шанса остаться в живых. Они его так быстренько отправят на тот свет, что мы и ахнуть не успеем.

— Почему? — спросил Мейсон.

— Почему? Ивы еще спрашиваете? — теперь уже рассердился Альбург.

— А вы считаете, что Седвика приговорят к смертной казни?

— Но ведь так поступает полиция. Если ты убил полицейского, тебя разорвут в клочья. Они жаждут отомстить. Ну и потом они хотят показать всем, что значит поднять руку на полицию. Чтобы другим не повадно было!

— Кому они стремятся отомстить?

— Человеку, которого считают виновным.

— Вот именно. Когда-то виновным считали Тома Седвика. Вряд ли эта уверенность сохранилась в них до сих пор.

•— У него туберкулез, — заговорила Дикси. — Том не может заниматься обычной работой. Ему требуется отдых. Он долго боролся, старался добиться успеха. Вот почему он занимался букмекерством. Воображал, что, если подкопит порядочную сумму денег, потом сможет некоторое время жить спокойно. Он вовсе не испорченный, мистер Мейсон, а всего лишь человек. Он делал то, чем занимаются многие другие, а потом убили полицейского и подстроили так, что Седвик оказался виновным.

— Вы его оберегаете? — спросил Мейсон у Дикси.

Она кивнула.

— Вы жили с ним, стирали на него, обшивали его, стряпали ему, то есть всячески старались его поддержать?

Девушка кивнула, потом сказала:

— Я бы отдала ему свою жизнь…

— Вот и хорошо, — улыбнулся Мейсон. — Дайте мне адрес, где он сейчас, и тем самым вы можете спасти не только его жизнь, но и свою тоже.

Моррис Альбург быстро повернулся к девушке:

— Дай адрес, Дикси!

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в кабинете Перри Мейсона, когда раздались три условных стука Герти в дверь.

— Это лейтенант Трэгг, — сказала Делла.

Не успела она произнести эти слова, как дверь распахнулась, и лейтенант энергичными шагами вошел в комнату и сел на стул против Мейсона.

— Ну? — спросил адвокат.

— Все о’кей, — коротко кивнул Трэгг.

— Расскажете нам?

— Предпочел бы не делать этого.

— Мы вроде бы имеем на это право.

— Я знаю. Оттого и пришел сюда. Только не подгоняйте меня.

Трэгг выудил из кармана сигару, откусил кончик, закурил, вопросительно посмотрел на Мейсона сквозь синие колечки дыма и спросил:

— Что навело вас на решение, Мейсон?

— Мои клиенты рассказывали мне совершенно невероятные истории, которым не поверило бы ни одно жюри. Однако я начал подумывать, что это правда.

— Ну и что из этого?

— Понимаете, чтобы поверить в правильность данных, — начал адвокат, — надо, с одной стороны, иметь внутреннюю убежденность… С другой — данные, доказывающие вину человека, тоже должны убеждать… Мне трудно высказать это словами, но то, что рассказывали мои подзащитные, было настолько явно сфабриковано, и им просто не избежать смертного приговора… И тут меня взяло сомнение. В одном варианте это могло оказаться случайностью. В двух других — доказывало какую-то схему. И тогда я понял, что имею дело с определенным рисунком. В точно такое же положение угодил Томас Седвик. Что бы он ни пытался рассказать жюри, это его непременно губило. Поэтому ему ничего не оставалось, как бежать. Тогда, лейтенант, — продолжал Мейсон, — я воспользовался широко известным полицейским методом. Вы ловите многих преступников, учитывая почерк содеянного. Метод основан на том, что преступник, однажды успешно совершив преступление, в последующем будет действовать по данному образцу. В случае с Седвиком он рассказывал совершенно немыслимую историю, — напомнил адвокат, — и у него в руках было орудие убийства. Мне пришло в голову, что Клермонт, очевидно, заподозрил людей, занимающих высокое положение, он попытался связаться с ними. Привлекал к себе внимание следующий факт. Ночной клерк из «Кимонт-отеля» никогда не забывает лица… Я решил, что поведу допрос Хокси следующим образом: задам ему десятки различных вопросов и, как бы между прочим, спрошу, не видел ли он в отеле Клермонта в ту ночь, когда того убили.