Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 4. Дело о немом партнере.

Мейсон одобрительно кивнул.

— Он назвался Джорджем Вольдманом. Сказал, что работал клерком на бакалейном складе, скопил немного денег и приобрел собственный магазин. Несколько лет дела шли превосходно, но недавно неблагоприятное стечение обстоятельств вынудило его продать магазин. Он пытался найти работу, но не сумел. Теперь все стремятся нанимать на работу более молодых людей.

— Вы не догадывались, кто он на самом деле? — спросил Мейсон.

— У меня даже не возникало никогда никаких сомнений.

— Не знаете ли вы, почему он затеял эту мистификацию?

— Знаю.

— Почему?

— Он был женат, богат. С одной стороны, он пытался оградить себя от неприятностей со стороны жены, ну, и от всяких авантюристок, шантажисток и любительниц поживиться за чужой счет, с другой…

— Очевидно, случилось так, что он совершенно испортил вам жизнь? — сочувственно спросил Мейсон.

Она повернулась к нему с сердитым выражением лица и негодующе сказала:

— Вы не знали Джорджа… Мистера Сейвина!

— Но разве он не испортил вам жизнь?

Она покачала головой.

— Мне неизвестны его намерения до конца, но я не сомневаюсь, что он руководствовался какими-то благородными мотивами.

— И вы не испытываете разочарования?

— Нет. После нашей встречи я прожила самые счастливые два месяца в своей жизни. Впрочем, вы ведь приехали слушать не про меня!

— Я хочу все понять, — мягко сказал Мейсон.

— Собственно говоря, я уже все рассказала. У меня были кое-какие деньги, которые мне удалось отложить за счет строгой экономии. Конечно, я понимала, что, когда человеку под шестьдесят, вряд ли можно рассчитывать найти работу. Я сказала, что дам ему денег, если он решится открыть бакалейный магазин в Сан-Молинасе. Он объездил весь город, но пришел к выводу, что ему здесь не пробиться. Тогда я предложила ему самому подыскать что-то более подходящее.

— Потом?

— Он поехал подыскивать место.

— Вы получали от него письма?

— Да.

— Что он писал?

— О бизнесе писал неясно. Его письма были чисто личными. Ведь мы были женаты меньше недели, когда он уехал. И что бы там ни говорили, он меня любил!

Она сказала это просто, без драматизма, сдерживая рвавшееся наружу горе.

— А сегодня утром я увидела портрет Фремонта Сейвина в газете и прочитала об убийстве.

— Вы сразу его узнали?

— Да. Правда, меня и раньше удивляли некоторые поступки мистера Сейвина, не вязавшиеся с образом человека, роль которого он играл. Я часто удивлялась/как он мог быть неудачником. Понимаете, в нем было столько силы, упорства, природной прозорливости. И потом, он ни за что не хотел брать моих денег. Упорно отговаривался, откладывая на потом, уверяя, что у него кое-что осталось. Вот, мол, когда его деньги иссякнут, он возьмет мои.

— Но вы не подозревали, что в действительности у него огромные средства?

— Нет. Все какие-нибудь сомнения я автоматически отметала. Когда же прочитала газетное сообщение, они получили логическое объяснение. Отчасти я была подготовлена к этому, прочитав в газете про охотничий домик в горах… и увидав его фотографию.

— Разумеется, за последнюю неделю вы не получали писем от мистера Сейвина?

— Наоборот, я получила письмо в воскресенье, одиннадцатого числа. Оно было отправлено из Санта-Барбары. Он сообщил, что ведет переговоры об аренде помещения, из которого получится идеальный склад. Письмо было радостное, заканчивалось тем, что он надеется вернуться через несколько дней.

— Я полагаю, вы не слишком хорошо знакомы с его почерком и…

— Я не сомневаюсь, что письмо написано мистером Сейви-ном… Джорджем Вольдманом, как я привыкла его называть.

— Но факты доказывают, что тело лежало в этой хижине, простите меня за такую неделикатность, она вынужденная… вот, данные показывают, что он был убит во вторник, шестого сентября.

— Как вы не понимаете? — возразила Элен устало. — Он проверял мою любовь, испытывал ее и продолжал играть роль Вольдмана. Ему хотелось удостовериться, что я люблю его. Никаких помещений он и не думал снимать. Письма были написаны заранее, он организовал дело так, чтобы их мне посылали постепенно, из разных мест.

— Это последнее письмо: при вас?

— Да.

— Могу ли я взглянуть на него?

Она решительно сказала:

— Нет!

— Почему?

— Письмо чисто личное. Я понимаю, что в мои дела рано или поздно вмешается полиция. Но я постараюсь не придавать его письмам огласки до последней минуты, пока дальше нельзя будет отказывать.

— Это случится очень скоро. Поймите, если он кому-то действительно поручил посылать вам письма, то, возможно, как раз этот человек видел его последним в живых.

Элен ничего не ответила.

— Когда вы поженились?

— Двадцать седьмого августа.

— Где?

После небольшой заминки она вздернула подбородок и ответила:

— Мы пересекли мексиканскую границу и поженились.

— Почему?

— Джордж… Мистер Сейвин сказал, что по некоторым соображениям он предпочитает оформить брак там… и…

— Да?

— Мы должны были потом вторично венчаться в Санта-Барбаре.

— Почему там?

— Он признался… он… что его бывшая жена добилась развода, но решение ещё не оформлено, то есть законно он еще не свободен, поэтому могли возникнуть сомнения относительно правомочности нашего брака. Он сказал… но в конце концов, мистер Мейсон, это уже личное дело!

— И да, и нет.

— Ну что ж, рассматривайте это дело как угодно. Выходя за него замуж, я понимала, что формальное заключение брака сомнительно с точки зрения закона. Но меня это не волновало, поскольку я не сомневалась, что в самом ближайшем будущем мы оформим все документы совершенно законно.

— Короче, вы считали свой брак незаконным?

— Нет, нет… Когда я назвала его сомнительным, то имела в виду, что брак выглядел бы незаконным, если бы мы регистрировались здесь. Все это трудно объяснить… да и вряд ли теперь это имеет какое-то значение.

— А как у вас появился попугай?

— Мой м… мистер Сейвин всегда хотел иметь попугая.

— Понятно. Сколько времени он у вас живет?

— Мистер Сейвин привез его в пятницу второго числа. За два дня до своего отъезда.

Мейсон задумчиво посмотрел на ее решительный профиль.

— Вы знаете, что мистер Сейвин купил попугая в Сан-Моли-насе?

— Да.

— Как зовут птицу?

— Казанова.

— Вы читали о попугае, найденном в домике, где произошло убийство?

— Да.

— Вам известно что-нибудь о том попугае?

— Нет.

Мейсон нахмурился.

— Понимаете, мисс Монтейз, это не имеет смысла.

— Согласна. Именно поэтому и считаю, что нельзя судить мистера Сейвина на основе того, что пока необъяснимо.

— Вы что-нибудь знали о горной хижине?

— Да, конечно, мы там провели два дня. Мой… мистер Сейвин сказал, что знаком с владельцем этого домика и тот предоставил его на несколько дней в наше распоряжение. Теперь я понимаю, насколько было абсурдным предположить, что человек, не имеющий работы… Ну да ладно, у него имелись какие-то причины поступить таким образом, и я их принимаю.