Фрэнсис Дункан - Такое запутанное дело. Когда конец близок

– В таком случае вы можете говорить свободно. Эти джентльмены проводят расследование, естественно, их интересует все, что вы готовы сообщить. Все, что прольет свет на случившееся.

Какое-то время Мастерс сидел молча. Он облизнул губы и скользнул рассеянным взглядом по окну. Вид у него был несчастный.

Мордекай Тремейн тихо заговорил:

– Полагаю, мистер Мастерс пришел сюда, сэр Роберт, поскольку то, что он должен нам сообщить, ему легче сказать здесь, нежели дома. Видите ли, ему сложно принимать посетителей без ведома жены.

Главный констебль недоуменно поднял брови, а Мастерс с благодарностью посмотрел на Тремейна.

– Да, – подтвердил он, – это правда. – Он перевел дыхание и выпалил: – Я знаю, что вы думаете, сэр Роберт. Считаете, будто я как-то связан с убийством Хардина. Я затем и пришел, чтобы объяснить, что вы ошибаетесь. Я свалял дурака и еще больше все осложнил, но клянусь, я тут ни при чем.

Главный констебль принял строгий, официальный вид и прочистил горло. Обычно он прибегал к этому приему, когда хотел выиграть время, чтобы яснее выразить свою мысль.

– Рад это слышать, Мастерс. Особенно от человека, занимающего ваше положение в городе. Мы стараемся по возможности избегать скандалов – они никому из нас не идут на пользу. Но факты довольно скверные.

– Да. – Мастерс был похож на маленького мальчика, пойманного на какой-то провинности и готового изобразить раскаяние. – Я сказал, что провел тот вечер в «Клубе бизнесменов». Теперь понимаю, что сглупил.

Джонатан Бойс наклонился вперед:

– Так вы признаете, что не были в клубе?

Мастерс угрюмо кивнул, и у главного констебля вырвался раздраженный возглас:

– Тогда какого дьявола вы солгали? Вы ведь наверняка догадывались, к каким последствиям это приведет! Едва услышав об убийстве, вы уже знали, что неизбежно окажетесь под подозрением.

– Я… знал, что мне понадобится алиби. Все слышали о наших разногласиях с Хардином. Когда ко мне пришел старший инспектор, я сказал первое, что пришло мне в голову, а потом было уже поздно отыграть назад.

Сэр Роберт Деннелл нахмурился:

– Значит, в конечном счете у вас нет алиби, Мастерс?

– Нет, этого я не сказал. Я могу доказать, что в тот вечер даже не приближался к месту, где убили Хардина.

– Тогда к чему все ваши загадки и споры? – Раздражение главного констебля возросло. – Почему бы вам не сообщить, где вы находились, и не покончить с этим?

– Наверное, причина в миссис Мастерс, – заметил Тремейн.

И снова Мастерс бросил на него благодарный взгляд.

– Да, – признал он. – Дело в Сибил, моей жене. Она узнала бы, где я был в действительности, а я не мог пойти на такой риск.

Тремейн невольно проникся к нему сочувствием. Очевидно, ему стоило больших усилий явиться в полицию. Сэр Роберт Деннелл всем видом выражал полное непонимание – умышленно или нет, Тремейн не решился бы сказать. Так что Мастерсу пришлось в нескольких сбивчивых фразах изложить свою историю.

Странно было слышать подобный рассказ из уст такого крупного мужчины, успешного строителя, начинавшего с самых низов и обязанного всем себе самому. Историю сильного и безжалостного дельца, полностью подвластного воле своей хрупкой жены. В этом союзе главенствовала Сибил Мастерс, и заносчивый строительный магнат, который так жестоко расправлялся с конкурентами, подчинялся ей беспрекословно. Не удивительно, что он стал искать утешения на стороне, тайно, как поступают те, кому не дозволено открыто потакать своим желаниям. Грехи его были самыми заурядными – он проводил время за игорным столом и выпивкой в компании приятелей-мужчин, но Сибил Мастерс, чья семья с незапамятных времен хранила верность худшим предрассудкам, считала их непростительными.

По несчастливому совпадению, в ночь убийства Хардина в отдельном кабинете известного городского бара состоялась праздничная вечеринка. Услышав вопрос Бойса, где он провел вечер, Мастерс перепугался, ему показалось, что проще будет солгать полиции, чем открыть правду, о которой может узнать жена. Парадоксально, но эта глупая ложь доказывала невиновность Мастерса. Относительно смерти Хардина его совесть была чиста, а потому Мастерсу просто не пришло в голову, что следствие заинтересуется им всерьез и захочет тщательно проверить показания. Он не учел, что полиция не считала очевидным факт его непричастности к убийству.

Закончив свою печальную исповедь, Мастерс съежился в кресле, его самодовольство исчезло. На лице застыло выражение тоскливой обреченности. Казалось, он ждет удара, который сломит его окончательно. Эта молчаливая покорность смягчила даже сэра Роберта, его раздражение улеглось.

– Ладно, дружище, – проворчал он, пряча смущение за грубоватым тоном. – Не стоит так убиваться из-за этого дела. Нам придется проверить вашу историю. Если вы не вздумали снова морочить нам голову, то больше о нас не услышите.

Мастерс поднял голову:

– Вы не… вы не расскажете Сибил?

– Поскольку ваша жена не замешана ни в чем преступном, ее мысли и поступки нас не интересуют, и мы не намерены вести с ней доверительные беседы.

– Я буду крайне вам признателен, если вы сохраните в тайне наш разговор, сэр Роберт. В последнее время Сибил сама не своя из-за этого расследования.

– Хорошо. Ну, если это все, что вы хотели нам сообщить…

Главный констебль привстал с кресла, давая понять, что разговор окончен, и Мастерс поднялся из-за стола. Его остановил резкий голос Мордекая Тремейна:

– Остался еще один вопрос. Вероятно, мистер Мастерс перед уходом поможет нам прояснить его.

Мастерс с почти трогательной готовностью повернулся к нему. Похоже, он неожиданно нашел друга в этом добродушном немолодом человеке, постоянном спутнике полицейских.

– Я только хотел спросить, мистер Мастерс, можете ли вы сообщить нам, чем занималась в тот вечер ваша жена? То есть в вечер убийства доктора Хардина?

– Моя жена? – недоуменно переспросил Мастерс. – Она была дома.

– Вы уверены?

– Разумеется, – подтвердил Мастерс и вдруг осекся. На лице его отразилось сомнение. – Хотя нет, не уверен, – признал он. – Меня ведь самого не было дома, я не мог ее видеть. Но я не сомневаюсь, что она рассказала бы мне, если бы выходила в тот день.

Он подождал, не последуют ли другие вопросы, но Тремейн лишь посмотрел на него поверх пенсне, поправил дужку на переносице и дружески улыбнулся:

– Это все, мистер Мастерс, благодарю вас.

Мастерс неохотно удалился, оглянувшись напоследок на главного констебля. Когда за ним закрылась дверь, три пары глаз впились в Тремейна.

– А при чем тут миссис Мастерс? – потребовал ответа сэр Роберт Деннелл.

Тремейн сложил вместе кончики пальцев в подобие купола и придал лицу самое невинное выражение: