Агата Кристи - Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз

– Среди вещей моего несчастного хозяина они обнаружены не быть. Следовательно, он их сжигать.

– Хм! – сказал Энтони. – Любопытно...

Помолчав минуту-другую, он продолжил:

– Я задаю вам эти вопросы, барон, по той причине, что в этом преступлении, как вы, возможно, слышали, подозревают меня. Я должен очистить свое доброе имя, чтобы на нем не осталось и тени подозрения.

– Безусловно, – сказал барон. – Честь ваша этого требует.

– Именно, – сказал Энтони. – Как вы всегда точно выражаетесь. Я так не умею. Итак, продолжим, – чтобы очистить свое имя, я должен найти настоящего убийцу, а для этого мне необходимо располагать фактами. Вопрос о мемуарах очень важен. Я не исключаю того, что единственным мотивом убийцы было завладеть ими. Скажите, барон, эта идея кажется вам притянутой за уши?

Барон ответил не сразу.

– А вы мемуары эти прочли? – осторожно спросил он наконец.

– Кажется, я получил ответ, – сказал Энтони с улыбкой. – Еще одно замечание, барон. Как честный человек, предупреждаю вас, что в мои намерения по-прежнему входит доставить мемуары издателю не позднее среды тринадцатого октября.

Барон вытаращился на него.

– Но ведь они больше не у вас?

– Я сказал, в среду. Сегодня пятница. У меня есть еще пять дней, чтобы заполучить их обратно.

– А если их сожгли?

– Не верю. И по весьма основательной причине.

Разговаривая, они обогнули угол террасы. Навстречу им двигался массивный человек. Энтони, никогда еще не видавший великого мистера Германа Айзекштейна, устремил на него заинтересованный взгляд.

– А, барон, – сказал Айзекштейн, взмахнув рукой с зажатой в пальцах толстой черной сигарой, которую он курил. – Плохи наши дела, очень плохи.

– Мой добрый друг, мистер Айзекштейн, как вы правы! – воскликнул барон. – Величественное здание проекта, возведенное нами, оно все рушится.

Энтони предоставил двух джентльменов своим переживаниям и тактично удалился. Возвращаясь к выходу на террасу, он вдруг замер. Прямо из центра тисовой живой изгороди поднималась в воздух тонкая струйка дыма.

«Наверное, она пустая внутри, – подумал Энтони. – Мне приходилось о таком слышать».

Он быстро огляделся. Лорд Кейтерхэм был занят с капитаном Андраши в дальнем конце террасы. Кейд видел только их спины. Пригнувшись, он нырнул в могучий тисовый куст.

Энтони оказался прав. Изгородей оказалось две, а не одна, и разделял их узкий проход. Вход в него находился немного дальше, со стороны дома. Никакой тайны в этом не было – просто ни один человек, взглянув на изгородь с фасада, не заподозрил бы ничего подобного.

Энтони вгляделся в открывшийся перед ним узкий коридор. На полпути к повороту в плетеном кресле, привольно раскинувшись, сидел какой-то человек. Недокуренная сигара дымилась на ручке кресла, а сам он, по-видимому, дремал.

– Хм! – сказал себе Кейд. – Судя по всему, мистер Хайрам Фиш предпочитает солнцу тень.

Энтони вернулся на террасу, ясно понимая лишь одно: единственное место, где здесь можно поговорить без риска быть подслушанным, – это середина озера.

В доме гулко ударили в гонг, и из боковой двери торжественно появился Тредвелл.

– Ланч подан, милорд.

– Ах! – оживился лорд Кейтерхэм. – Ланч!

Тут из дома вырвались две девочки. Точнее, две чрезвычайно оживленные маленькие женщины десяти и двенадцати лет, называемые, если верить Бандл, Далей и Дейзи, однако больше известные как Гаггл и Винкл. Они скакали и прыгали, точно дикие индейцы, сопровождая свой воинственный танец пронзительными воплями до тех пор, пока не появилась Бандл и не усмирила эту парочку.

– Где мадемуазель? – строго спросила она.

– У нее мигрень, мигрень, мигрень! – пропела Винкл.

– Ур-р-ра! – вторила ей Гаггл.

Тем временем лорду Кейтерхэму удалось загнать большую часть гостей в дом. Теперь его увещевающая длань легла и на плечо Энтони.

– Идемте в мой кабинет, – выдохнул он ему в ухо. – Там у меня есть кое-что особенное.

Прокравшись через холл, словно он был вором, а не владельцем дома, лорд Кейтерхэм скользнул в свое убежище. Там он отпер буфет и извлек из него разнообразные бутылки.

– Как поговорю с иностранцем, так пить хочется, – сказал он, словно извиняясь. – Даже не знаю почему.

В дверь постучали, и в приотворившейся щели возникла голова Вирджинии.

– Смешаете мне мой особый коктейль? – спросила она.

– Разумется, – радушно отвечал лорд Кейтерхэм. – Входите.

Следующие несколько минут были посвящены серьезному ритуалу.

– Полегчало, – сказал со вздохом лорд Кейтерхэм, ставя на стол стакан. – Как я уже говорил, разговоры с иностранцами меня особенно утомляют. Наверное, это потому, что они такие вежливые... Идемте. Надо ведь и поесть.

И он повел гостей в столовую. Вирджиния, положив руку на локоть Энтони, слегка его задержала.

– Сегодня я свое доброе дело сделала, – прошептала она. – Лорд Кейтерхэм показал мне тело.

– Ну? – нетерпеливо прошептал Энтони.

Сейчас должна была подтвердиться или быть опровергнута одна из его теорий.

Вирджиния покачала головой.

– Вы ошиблись, – прошептала она, – это действительно принц Михаил.

– А! – Энтони испытал глубокое огорчение. – А у мадемуазель случилась мигрень, – добавил он вслух разочарованным тоном.

– При чем тут ее мигрень?

– Возможно, ни при чем, просто мне хотелось ее увидеть. Видите ли, я выяснил, что мадемуазель занимает вторую комнату с краю – ту самую, где вчера ночью я видел свет.

– Это интересно.

– Может быть, и нет... Но я все же надеюсь повидать мадемуазель еще до конца дня.

Ланч был настоящим испытанием. Даже бодрая жизнерадостность Бандл не смогла разрядить атмосферу и сплотить разношерстную компанию. Барон и Андраши были так безукоризненно официальны, так тщательно соблюдали этикет, будто вкушали трапезу в мавзолее. Лорд Кейтерхэм совсем сник и двигался, как во сне. Билл Эверсли не спускал влюбленного взгляда с Вирджинии. Джордж, ни на секунду не забывая о щекотливом положении, в которое он сам себя загнал, серьезно беседовал с бароном и мистером Айзекштейном. Гагтл и Винкл совсем обезумели от радости, что у них дома произошло убийство, и на них приходилось то и дело шикать и призывать их к порядку. И только мистер Хайрам Фиш бесстрастно работал челюстями, перемалывая еду, и лишь изредка открывал рот не для того, чтобы наполнить его пищей, а для того, чтобы процедить со своим тягучим американским выговором какое-нибудь краткое замечание. Суперинтендант Баттл предусмотрительно скрылся еще до начала трапезы, и никто не знал, где он.

– Слава богу, все кончилось, – шепнула Бандл Энтони, когда они выходили из-за стола. – И Джордж увозит сегодня всех иностранцев в Эбби, чтобы там на свободе потолковать о государственных тайнах.