Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

– В котором часу вы прервали партию в бридж?

– Ой, не помню. Мне стало так плохо, что продолжать просто не было сил. Бейсил дал мне три таблетки аспирина, и я отправилась спать. Остальные, по-моему, тоже разошлись довольно скоро. Во всяком случае, я слышала, как Бейсил зашел в свою спальню.

– Она была рядом с вашей?

– Да.

– Вы быстро уснули?

– Да, и спала как убитая. Я проснулась в девять, когда горничная принесла чай.

– Головная боль к утру прошла?

– Да, но неприятные ощущения еще оставались. Не следовало мне пить этот чертов портвейн.

– А хозяйская спальня располагалась по соседству с вашими?

– Нет, не совсем. Мы ночевали на втором этаже. В первой комнате спал Бейсил, затем – я, далее шли еще две гостевые спальни, которые в ту ночь пустовали. Затем – ванная и уже потом – спальня Сибил и Кена. А что?

– Вам это, конечно, кажется нелепым, – сказал Аллейн, – но нам важно как можно подробнее установить, как провел ту ночь каждый из вас.

Мисс Сиклифф пожала плечами.

– Бейсил в мою комнату не заходил, если вы к этому клоните, – бесстрастно ответила она. – К тому же я всего этого не поощряю. Вне зависимости от того, болит у меня голова или нет. Увлечение сексом приводит к слишком раннему увяданию. Взять, например, ту же Соню.

– Понятно. Значит, насколько вам известно, в ту ночь все мирно спали в своих постелях.

– Да, – твердо ответила мисс Сиклифф, глядя на Аллейна как на недоумка.

– А утром в субботу вы с мистером Пилгримом отправились в Анкертон-Мэнор. В котором часу вы уехали?

– Около десяти мы выпили по стаканчику хереса, после чего сразу сели в машину и укатили. Бейсил боялся опоздать к обеду, да и вообще хотел как можно скорее сбежать оттуда. Хотя я вовсе не считала, что нужно так торопиться.

– А почему он так спешил?

– Он все время приговаривал, что Сибил нужно ехать в Лондон. Когда же я заметила, что из-за этого не стоит так дергаться, он сказал, что боится опоздать к обеду. На самом же деле бедняжке не терпелось познакомить меня со своим отцом. В итоге уже за обедом старикан до того расчувствовался, что подарил мне несколько фамильных изумрудов. Я закажу себе из них украшения. Камни просто изумительные.

– Вы покинули Анкертон вчера после обеда?

– Да. Бейсилу хотелось, чтобы мы задержались там до понедельника, но мне уже до смерти надоело. Старикан заставил меня осматривать их угодья на такой строптивой кобыле, что я едва без рук не осталась. Я вижу, вы заметили, что я поранилась.

Медленным и грациозным движением она протянула вперед левую руку и показала Аллейну изящную, слегка надушенную ладошку. Кожа на ладони едва заметно вздулась, а у основания мизинца алели две или три царапины.

– У меня ведь такая нежная кожа, – томно протянула красотка, едва не тыча ладошкой в лицо Аллейну.

– Да, – кивнул инспектор. – И наездница вы, судя по всему, не слишком опытная.

– Почему вы так решили?

– Эти отметины оставлены отнюдь не поводьями, мисс Сиклифф, видимо, вы неосторожно схватились за гриву.

Девушка тут же отдернула руку; щечки ее зарделись.

– Я вовсе и не строю из себя амазонку. Я вообще терпеть не могу лошадей. Да и старик мне до смерти надоел. К тому же я не хотела пропускать занятие – мне предстояло еще изрядно повозиться с портретом Сони. Увы, теперь, конечно, он останется незаконченным.

Фокс кашлянул, а Найджел воззрился на Вальму Сиклифф в немом изумлении.

– Наверное, – согласился Аллейн. – Теперь, мисс Сиклифф, давайте поговорим о трагедии, которая случилась сегодняшним утром. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как все было.

– У вас есть сигареты?

Аллейн поспешно вскочил и протянул девушке раскрытый портсигар.

– Что у вас за марка? А, вижу. Спасибо.

Аллейн поднес ей зажигалку. Закуривая, Вальма Сиклифф пристально смотрела инспектору прямо в глаза – заметно дольше, чем следовало. Аллейн выдержал ее взгляд и молча ждал, пока девушка, закурив, сядет на место.

– Итак, значит, сегодня утром, – повторила она. – Вас интересует, как погибла Соня. Все это было совершенно ужасно. Я до сих пор не могу прийти в себя. Должно быть, все испытали шок. Но мне выпала самая роковая роль. Вы, должно быть, знаете, что именно я… я укладывала Соню в нужную позу… – Вальма Сиклифф запнулась, переводя дыхание. На ее лице впервые отразилось искреннее огорчение. – Должно быть, Гарсия нарочно это подстроил. Он ведь ненавидел Соню лютой ненавистью и одновременно хотел отомстить мне за то, что я отвергла его ухаживания. Подобная выходка – вполне в духе Гарсии. Он редкостный мерзавец. Боже, как это было страшно! Я… до сих пор не могу оправиться от шока. Наверное, никогда не забуду эту кошмарную сцену. Она мне теперь всю жизнь будет сниться.

– Извините, что заставляю вас пережить это заново, но вы же понимаете, насколько…

– О да. И психиатры не советуют замыкаться в себе. Меня утешает только одно: все-таки не я ее убила. Не нарочно же. Только это я себе и повторяю.

– В котором часу вы пошли в студию?

– Чуть раньше начала занятий. Мы шли вместе с Бейсилом. В студии уже была Кэтти Босток и еще… Сейчас вспомню. Да – этот жуткий австралиец Ли, Ормерин и Малмсли подошли чуть позднее.

– Вместе или порознь?

– Не помню. Когда я пришла в студию, никого из них там еще не было.

– Понятно. Что дальше, мисс Сиклифф?

– Мы установили мольберты, палитры, разложили кисти и все остальное. Последней пришла Соня, и тогда Кэтти сказала, что можно начинать. Соня отправилась в чулан и разделась. Затем вышла оттуда в белом кимоно и принялась слоняться по студии, заговаривая с мужчинами. Кэтти велела ей идти к подиуму и лечь в позу. Соня начала укладываться в позу, очерченную мелом. Сначала она делала упор на полусогнутую правую ногу… Я понятно объясняю?

– Да, вполне.

Внезапно эта сцена со всей живостью предстала перед глазами Аллейна. Словно воочию он увидел натурщицу, облаченную в белое кимоно, сквозь которое проглядывало ее молодое прелестное тело. Вот она подходит к мужчинам, заговаривает с ними, потом, повинуясь строгому окрику Кэтти, медленно приближается к подиуму, сбрасывает кимоно и, обнаженная, принимает нужную позу.

– Она стала, как обычно, жаловаться, что эта поза ей уже до смерти надоела. Да, она еще спросила, не знаем ли мы, куда именно отправился Гарсия. Должно быть, он не соизволил поставить ее в известность. Затем легла на бок. Драпировка была по-прежнему натянута у нее за спиной. У нас так повелось, что в нужную позу, придуманную мисс Трой, укладывала Соню я. То есть Соня вполне могла принять ее и сама, но она так долго хныкала и ругалась, что мы решили ей помогать. Я брала ее за плечи и прижимала спиной к помосту. И вот я подошла к ней, взялась за плечи, но Соня вдруг ни с того ни с сего закапризничала и говорит: «Не надо». Я ей отвечаю: «Не вредничай». А Кэтти добавила: «Господи, Соня, хватит выпендриваться!» Или что-то в этом роде. Тогда Соня вдруг говорит: «Ой, до чего у тебя руки холодные – ты делаешь мне больно». И вырвалась у меня из рук, прижавшись спиной к помосту, а тут я еще как раз надавила сверху. О боже! – Вальма обхватила лицо руками. – Она не сопротивлялась, но я почувствовала, что ее тело вдруг дернулось, а потом как-то странно задрожало. Даже не могу это описать. Все случилось в одно мгновение. Потом ее глаза широко раскрылись, а лоб сморщился, словно в изумлении. Мне показалось, что она еще раз сказала: «Не надо», но я уже не уверена. Почему-то – сама н-не знаю почему – я вдруг подумала, что Соня рожает и у нее начались схватки. Это просто необъяснимо. Но я нутром понимала, что с ней что-то случилось. Я посмотрела ей в лицо и, кажется, произнесла: «Соня заболела». Кэтти или еще кто-то фыркнул: «Чушь собачья!» Потом Соня еще раз вздрогнула и затихла. Филлида Ли сказала: «Она в обмороке». Тут п-подошли ос-стальные. Кэтти обхватила Соню руками и попыталась приподнять, но у нее ничего не вышло. Она сказала: «Я не могу ее сдвинуть – ее что-то держит». Потом она п-потянула сильнее, и С-Соня подалась… Вдруг Ормерин выкрикнул: «Mon Dieu, c’est le рoignard!» [71] Господи, это кинжал! (фр.) А драпировка словно приклеилась к моей руке. Кровь так и хлестала из раны в спине. Вмиг залила всю спину. Все засуетились, а Кэтти попыталась остановить кровь с помощью какой-то тряпки. Тут пришла Трой. Она сразу же послала Бейсила за врачом. Потом посмотрела на Соню и сказала, что та еще жива. Не знаю, сколько прошло времени, но Соня вдруг как-то кашлянула. Глаза ее широко открылись. Трой подняла голову и сказала: «Она умерла». Филлида Ли заплакала. Мы все стояли и молчали. Вернулся Бейсил, и Трой сказала, что никто не должен покидать студию. Она накрыла Соню драпировкой. Мы заговорили про кинжал. Ли и Хэчетт сказали, что это – дело рук Г-Гарсии. Тогда мы все согласились, что это именно так. Потом пришел доктор, осмотрел Соню и вызвал п-полицию.