Найо Марш - Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! [сборник: 15, 6]

– На виски, случайно, не похоже?

Сэйди коротко хохотнула:

– Ну нет, сэр. Виски я учуяла только на следующее утро.

– Ах вот как! – Фокс изогнул брови. – А мне вы что-то про виски не говорили, юная леди.

– Разве я не сказала, мистер Фокс? Запамятовала, стало быть. Да и потом, какая разница? С тех пор как в студии поселился мистер Гарсия, там по утрам часто пахнет виски.

– А этот странный запах вы прежде не замечали? – осведомился Аллейн.

– В студии – нет, сэр. Только в комнате мистера Мармслея.

– Вы убирали постель мистера Гарсии в студии в субботу утром?

Сэйди порозовела.

– Нет, сэр, не убирала. Я только открыла окно, чтобы проветрить комнату. Мистер Гарсия ведь убирает свою постель сам. Когда я уходила, мне показалось, что у него довольно чисто.

– Но вещей мистера Гарсии и глиняной модели в студии уже не было?

– Этой странной штуковины-то? Не-е, не было, сэр.

– Хорошо. Пожалуй, у меня все.

– Я могу идти, сэр?

– Да, Сэйди, ступайте. Позже я попрошу вас подписать протокол. Там будет записано только то, о чем мы с вами говорили. Хорошо?

– Конечно, сэр.

– Спокойной ночи, – улыбнулся Аллейн. – Спасибо.

– Спокойной ночи, сэр.

Фокс, по-отечески улыбаясь, проводил горничную к двери.

– Что ж, Фокс, – произнес Аллейн, когда Сэйди скрылась за дверью, – продолжим наши игры. Позовите мистера Фрэнсиса Ормерина. Как, кстати, поживает ваш французский?

– Я закончил радиоуроки и теперь прохожу начальный курс разговорной речи. Но читаю уже с легкостью. Боб Томпсон привез мне из Парижа пару детективчиков. Поставил, правда, условие, что самые интересные места я ему переведу. Вы же знаете Боба, сэр, – ему бы ростовщиком быть.

– Ах, шалуны, – улыбнулся Аллейн. – Я-то думал, в Ярде преступников ловят, а вы, оказывается, легкомысленные книжки штудируете.

– Да, причем такие, что не оторвешься, – самокритично признал Фокс.

– Хорошо, старина, узнайте там заодно, как себя чувствует наша драгоценная мисс Сиклифф. – Фокс вышел, а Аллейн пояснил Найджелу: – Какие-то хилые пошли художники. Гарсии стало плохо при виде изуродованного портрета, Соню тошнило по утрам, а Сиклифф, если не ошибаюсь, и сейчас выворачивает наизнанку.

– Я начинаю кое-что понимать, – похвастался Найджел, листая записную книжку. – У вас, похоже, почти не осталось сомнений, что убийство натурщицы подстроил Гарсия?

– Откровенно говоря, такая мысль закрадывалась мне в голову. Хотя биться об заклад я бы не стал. Если верить показаниям мисс Трой и Уотта Хэчетта, ловушку подстроили в промежуток от трех часов пятницы до полудня субботы. Лично я склонен верить их словам. Тогда выбор у нас невелик – либо Гарсия, либо Малмсли.

– Но еще…

– Что?

– Впрочем, если вы ей верите, это уже не имеет значения, – неловко пробормотал Найджел.

Аллейн ответил не сразу, а Найджел почему-то заметил, что боится взглянуть инспектору в лицо. Для отвода глаз он пошуршал страницами и тут услышал напряженный голос Аллейна:

– Я сказал только, что склонен верить их показаниям. Это не означает, что я голословно принимаю их на веру.

Фокс привел Фрэнсиса Ормерина, и завязалась уже привычная процедура. В пятницу вечером Ормерин посетил выставку, а уик-энд провел в обществе знакомых французов в Хэмпстеде. Оба вечера они сидели вместе до двух часов ночи, а днем вообще не расставались.

– Насколько я знаю, в автобусе на обратном пути из Лондона натурщица сидела рядом с вами? – уточнил Аллейн.

– Да, это так. Она любила, чтобы рядом с ней всегда находился воздыхатель.

– И вы ей подыгрывали?

Ормерин скорчил выразительную гримасу:

– А почему бы и нет? Ведь она так и лезла на всех. Поездка достаточно долгая, а в привлекательности Соне не откажешь. Впрочем, в конце концов я уснул.

– Она не рассказывала, как провела время в Лондоне?

– Отчего же, рассказывала. Остановилась она у подруги – не то хористки, не то танцовщицы в театре «Челси». Вечером в пятницу они вместе отправились в театр – Соня посмотрела там спектакль «Быстрее ветра» с участием подружки. В субботу она смоталась на какую-то вечеринку в Путни, где напилась в сосиску. Оттуда какой-то парень, потрезвее, чем она, отвез ее к подружке. Как же ее звали… Tiens! [73] Здесь: ага! (фр.) Вспомнил – Бобби! Бобби О’Доуни. Вот так, значит. А больше я ничего не помню. Мы сидели, держась за руки, а потом я уснул.

– Больше ничего полезного для нас припомнить не можете?

– Чего – полезного? Нет, навряд ли. Разве вот что. Она сказала, чтобы я не слишком удивлялся, если вскоре услышу еще об одной помолвке.

– Чьей именно?

– Она не уточняла. Напустила на себя загадочный вид и стала, как бы сказать… игривой, что ли. Впрочем, почему-то у меня сложилось впечатление, что речь шла о Гарсии.

– Понятно. Она, случайно, не говорила, знает ли, когда уехал Гарсия?

– Как же, говорила! – воскликнул Ормерин после секундного замешательства. – Да, совершенно точно. Я как раз уже задремал. Она сказала, что Гарсия отправится в путешествие в субботу утром, а через неделю появится и начнет работать в Лондоне.

– Она не говорила, где находится склад, который ему предоставили под мастерскую?

– Наоборот, она сама меня об этом спрашивала. Сказала примерно следующее: «Не понимаю, зачем он делает из этого тайну». Потом рассмеялась и добавила: «Впрочем, чего еще ждать от Гарсии? Придется смириться». При этом у Сони был такой вид, словно она имеет на Гарсию какое-то право. Хотя, возможно, мне это показалось. Трудно сказать. Порой, наоборот, женщина начинает вести себя так, когда мужчина от нее ускользает.

– А вы сами что думаете о Соне Глюк, мистер Ормерин?

Проницательные черные глаза француза заблестели, тонкие губы растянулись.

– Соня была личностью, мистер Аллейн. Gamine [74] Проказница (фр.). , которая сначала проникает в студию, а потом быстрехонько втирается кому-нибудь в душу. Смазливенькая, это вы и сами заметили. Характер трудный. Мы терпели ее капризы и чудачества только ради ее роскошной фигуры, которую она порой, будучи в хорошем настроении, дозволяла нам рисовать.

– Вам тоже приходилось с ней несладко?

– Не то слово – невыносимо! Она ни минуты не могла оставаться в одной позе. Нервы у меня расшатаны, и в такой обстановке я творить не могу. Я даже принял решение, что покину класс мисс Трой.

– Вот как! Неужели дошло до этого?

– Да, представьте себе. Не случись этого несчастья, я бы уже поговорил с мисс Трой. С болью в сердце – ведь я восхищаюсь мастерством Трой. Вы даже не представляете, как она мне помогает. В ее студии каждый чувствует себя как дома. Но у меня такая слабая нервная система, что я целиком нахожусь в ее власти. Если бы Трой избавилась от Сони, я бы, безусловно, вернулся.