Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— Я понимаю, что вы можете принять меня за сумасшедшего, однако эта картина оказалась в фокусе нашего внимания не случайно. Ведь именно благодаря ей все мы собрались сегодня вместе. Эта картина должна была быть написана — вот что я имею в виду.

— Вы про эту чертовщину в Дубовой келье?..— начал полковник Монктон.

— Нет, — сказал мистер Саттертуэйт. — Не в гостиной, а на террасе. Да-да, именно так: душа умершего заглядывает в окно и видит свое тело, распростертое на мраморном полу…

— Что совершенно невозможно, — закончил за него полковник, — поскольку тело лежало в Дубовой гостиной.

— А что, если не в гостиной? — сказал мистер Саттертуэйт. — Что, если оно лежало в точности там, где увидел его мистер Бристоу? То есть под этим самым окном на черно-белом мраморном полу террасы?

— Что за ерунду вы говорите? — поморщился полковник Монктон. — Будь оно там, как бы мы могли обнаружить его в Дубовой гостиной?

— Никак, — ответил мистер Саттертуэйт. — Разве что кто-то его туда перенес.

— Но мы ведь сами видели, как Чарнли входил в Дубовую гостиную — как с этим прикажете быть? — осведомился полковник Монктон.

— Вы не видели его лица, — сказал мистер Саттертуэйт. — Насколько я понимаю, вы видели, как в Дубовую гостиную входил мужчина, вероятнее всего, в карнавальном костюме.

— Да, в парчовом балахоне и парике, — подтвердил Монктон.

— Вот-вот. И вы решили, что это лорд Чарнли, потому что так его окликнула девушка…

— Не только поэтому. Ведь когда через несколько минут мы взломали дверь и ворвались в гостиную, там никого не было, один только мертвый лорд Чарнли. Ничего не попишешь, Саттертуэйт, с фактами приходится считаться!

— Да, — вынужден был признать мистер Саттертуэйт. — Думаю, что в наглухо запертой гостиной спрятаться было бы сложновато.

— Но вы как будто говорили, что там есть какая-то исповедальня? — вмешался Бристоу.

— Стойте! — воскликнул мистер Саттертуэйт. — А что, если..

Одной рукой он сделал всем знак молчать, другую прижал ко лбу и, постояв так некоторое время, медленно и неуверенно заговорил:

— Мне кое-что пришло в голову. Возможно, это всего лишь фантазия, но выглядит она, как мне кажется, довольно правдоподобно. Предположим, что лорда Чарнли застрелили. Это случилась на террасе. Затем убийца — и с ним кто-то еще — перетащили тело в гостиную. Там они оставили его на полу, положив возле правой руки пистолет. Так… Теперь нужно было создать впечатление, что лорд Чарнли покончил с собой. Думаю, это не составило труда Некто в его маскарадном костюме и парике направляется через зал в гостиную, при этом для верности кто-то из стоящих наверху окликает «лорда Чарнли». Войдя, он запирает обе двери и стреляет из пистолета в стену. Обшивка, как вы помните, и до того была прострелена в нескольких местах, так что еще одну пробоину вряд ли бы кто заметил. Затем убийца прячется в тайник. Дверь взламывают, в гостиную вбегают люди — и всем сразу же становится ясно, что лорд Чарнли покончил с собой. Никаких других предположений даже не возникает.

— По-моему, все это полная ахинея, — заявил полковник Монктон. — К тому же не забывайте, что у Чарнли было достаточно оснований для самоубийства.

— …что явствует из найденного впоследствии письма, — продолжил мистер Саттертуэйт. — Жестокого и лживого письма, составленного талантливой интриганкой, которая сама надеялась вскоре стать леди Чарнли!

— О ком вы?

- Я говорю о девушке, вступившей в союз с Хьюго Чарнли, — отвечал мистер Саттертуэйт. — Вы ведь знаете, Монктон, — это ни для кого не секрет, — что Хьюго был отъявленный негодяй. Он готов был завладеть титулом дабой ценой. Как звали девушку, написавшую это письмо? — обернувшись вдруг к леди Чарнли, спросил он.

— Моника Форд, — ответила леди Чарнли.

— Скажите, Монктон, не Моника ли Форд окликнула тогда лорда Чарнли с лестницы?

— Я, право, как-то не задумывался, но., пожалуй, что она.

— Не может быть, — пробормотала леди Чарнли. — Я ведь… ходила тогда к ней. Мы говорили, и она подтвердила, что все это правда. После этого я видела ее всего дашь раз, но — не могу поверить, чтобы она все это время жала.

Мистер Саттертуэйт взглянул на Аспейзию Глен.

— А я могу, — тихо сказал он. — Думаю, в ней тогда уже были задатки очень талантливой актрисы.

— Но вы не учли одного, — сказал Фрэнк Бристоу. — В таком случае на террасе, на полу, должно было остаться кровавое пятно. Они не успели бы его убрать.

— Убрать — нет, — согласился мистер Саттертуэйт. — Укрыть — да, и всего за несколько секунд. Бросить на это место бухарский ковер. Ведь до этого вечера ковра на террасе никто никогда не видел.

— Возможно, вы правы, — размышлял вслух Монктон. — Но ведь все равно, когда-нибудь им пришлось бы смыть кровь?

— Да, — сказал мистер Саттертуэйт. — Например, ночью. Женщина с тазиком и кружкой вполне могла спуститься по лестнице и уничтожить все следы.

— А если бы ее кто увидел?

— Это не имеет значения, — ответил мистер Саттертуэйт. — Мы сейчас говорим о том, как все происходило на самом деле, поэтому я и сказал: «женщина с тазиком и кружкой». Но если бы я исходил из того, кем она казалась в тог момент, я назвал бы ее «Плакальщицей с Серебряным кувшином». — Он встал и подошел вплотную к Аспейзии Глен. — Ведь так все и было, правда? — сказал он. — Теперь все называют вас «женщина с шарфом», а в ту ночь вы сыграли вашу первую роль — роль «Плакальщицы с Серебряным кувшином». Потому вы и смахнули только что со стола кофейную чашечку… Да, увидев картину, вы не на шутку испугались! Вы решили, что кому-то все известно!..

Белая, дрожащая от гнева рука леди Чарнли протянулась к Аспейзии Глен.

— Вы Моника Форд, — выдохнула она. — Теперь я вас узнала!

Вскрикнув, Аспейзия Глен вскочила на ноги. Она оттолкнула с дороги тщедушного мистера Саттертуэйта и, дрожа, приблизилась к мистеру Кину.

— Да, я не ошиблась. Кому-то все было известно!.. Зачем было ломать комедию, зачем делать вид, будто только сейчас вы до всего додумались? Вы, — она ткнула пальцем в мистера Кина, — вы были там! Вы заглядывали с улицы через окно! Вы видели, что мы с Хьюго сделали. Я знала, я все время чувствовала, что кто-то смотрит… Но когда поднимала глаза — никого не было. Я знала, что кто-то за нами следит. Один раз мне показалось, будто в окне мелькнуло чье-то лицо, — и все эти годы я умирала от страха! А потом я увидела эту картину, на которой за окном стоите вы, и узнала ваше лицо… Все эти годы вы знали! Зачем же вам сейчас понадобилось об этом вспоминать? Скажите, зачем?

— Возможно, затем, чтобы мертвые могли спать спокойно, — сказал мистер Кин.

Внезапно Аспейзия Глен устремилась к двери и уже с порога вызывающе бросила через плечо: