Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Приехала из Центральной Европы. Какая-то страна с длинным названием.

— И как долго она была у старой барыни?

— Чуть больше года.

— Вы все время называете ее старой барыней. Сколько же ей было лет?

— За шестьдесят. Не то шестьдесят пять, не то шестьдесят шесть…

— Не такая уж, значит, и старая, — заметил несколько уязвленный Пуаро.

— Так вот, — продолжала Элспет. — Как уже сказал Берт, все завещания, которые она составляла, были, в общем, одинаковыми. Ну, впишет еще какое-нибудь благотворительное общество или добавит подарков старым слугам — в таком духе. Но большую часть денег она всегда оставляла племяннику с женой и какой-то старой кузине, которая, впрочем, умерла первой. Ну, и еще архитектору завещала специально выстроенный для него домик при карьере и кое-какие деньги, чтобы, значит, жил там сколько захочет, следил за садом и пускал посетителей — любого, кто захочет его осмотреть.

— А когда выяснилось, что она оставила все этой иностранке, родственники, конечно, заявили, что в психике ее произошли изменения, что она подвергалась постороннему влиянию, что-то подобное?

— К тому все и шло, — сказал Спенс, — но юристы быстро раскусили фальшивку. Видно, грубая была работа.

— А потом всплыли кое-какие подробности, из которых следовало, что подживалка очень даже запросто могла это сделать, — снова вмешалась Элспет. — Оказалось, что миссис Ллуэллин-Смайд диктовала ей большинство своих личных писем, потому что страсть как не любила посылать друзьям и знакомым письма, напечатанные на машинке. Если письмо было не деловое, она всегда говорила: «Напиши его от руки и постарайся, чтобы почерк походил на мой собственный. Ну и, конечно, подпишись потом за меня». Миссис Минден, уборщица, однажды слышала, как она это говорила. Так что, девица, надо полагать, в конце концов научилась-таки подделывать почерк хозяйки. А потом в один прекрасный день сообразила, как извлечь из этого выгоду. Уверена, так оно все и было. Только юристы оказались большими доками и враз все раскусили.

— Личные поверенные миссис Ллуэллин-Смайд?

— Да. «Фуллертон, Харрисон и Ледбеттер». Весьма почтенная фирма из Медчестера. Они вели все ее дела. Так вот, они пригласили специалистов, те стали копать, взяли иностранку в оборот, она перепугалась и быстренько исчезла из дома, бросив половину пожитков. Не стала, в общем, дожидаться, когда на нее заведут дело. Исчезла и концы в воду. При желании из Англии не так уж и трудно исчезнуть, особенно если вовремя спохватиться. Да что там! Для кратковременных поездок на континент паспорт вообще не требуется, а если еще договориться с кем надо… Так что, думаю, она благополучно вернулась к себе на родину, сменила имя и где-нибудь затаилась.

— И зная это, все продолжали считать, что миссис Ллуэллин-Смайд умерла своей смертью? — удивился Пуаро.

— Как раз в этом почему-то никто никогда и не сомневался. Теперь предположим, что эта девочка, Джойс, что-то услышала… Например, подживалка дает миссис Ллуэллин-Смайд лекарство, а та ей и говорит: «Что-то у этого лекарства сегодня вкус не такой, как обычно»; или: «Какое горькое оно сегодня»; или: «Странный какой-то у него привкус».

— Можно подумать, ты при этом присутствовала, Элспет, — съязвил старший инспектор Спенс. — К сожалению, все это только домыслы.

— А как она умерла? — спросил Пуаро. — Утром, вечером, в помещении, на открытом воздухе, дома, вдали от дома?

— Дома. Как-то раз пришла из своего сада и дышит так тяжело-тяжело… Сказала, что устала и пойдет приляжет. Ну и… одним словом, больше уже не проснулась. Как оно, с медицинской точки зрения, и должно было быть.

Пуаро достал маленькую записную книжку и на первой странице, под заголовком «Жертвы», написал: «Предположительно № 1, миссис Ллуэллин-Смайд». Потом на другую страницу старательно переписал остальные имена из составленного Спенсом списка и принялся уточнять:

— Шарлотта Бенфилд?

— Помощница продавца в магазине, — тут же отчеканил Спенс. — Шестнадцать лет. Множественные ранения головы. Найдена на тропинке неподалеку от Кверри Вуд. На подозрении были двое молодых людей. Оба с ней время от времени погуливали. Отпущены за полным отсутствием улик.

— Они сотрудничали со следствием? — спросил Пуаро.

— Формально, да. Фактически, не очень. Слишком уж были напуганы. Несколько раз противоречили сами себе. И, хотя любой из них мог быть убийцей, до обвинения так и не дошло.

— Кто такие?

— Питер Гордон, двадцать один год. Безработный. Пару раз устраивался на работу, но надолго его не хватало. Ленив и хорош собой. Раз или два получал условный срок за мелкие кражи. Причастность к серьезным преступлениям не установлена. Несмотря на то, что был связан с довольно сомнительной компанией, подозревавшейся в совершении различных преступлений, всегда умудрялся избегать крупных неприятностей.

— А другой?

— Томас Хадд. Двадцать лет. Заика. Робкий. Неврастеник. Хотел стать учителем, но не прошел по конкурсу. Мать — вдова и самая что ни на есть наседка. Девушек к нему и на милю не подпускала. Держала у своей юбки. Работал в писчебумажном магазине. О преступных деяниях ничего не известно, но склонность, вероятно, имеется. Шарлотта откровенно водила его за нос. Возможный мотив: ревность, улик — никаких. У обоих алиби. У Хадца — мать, готовая клясться до второго пришествия, что он не выходил из дому и весь вечер находился при ней. Впрочем, в другом месте или, скажем, неподалеку от места преступления его тоже никто не видел. Красавчику Гордону алиби обеспечили дружки и, хотя каждому понятно, что это фикция, опровергнуть это не было никакой возможности.

— Когда это случилось?

— Полтора года назад.

— И где?

— На тропинке, возле поля, неподалеку от Кверри Вуд.

— В трех четвертях мили, уточнила Элспет.

— То есть возле дома Джойс?

— Нет, с другого конца поселка.

— Вряд ли Джойс могла говорить об этом убийстве, — сказал Пуаро задумчиво. — Если какой-то малый шарахнул девушку по голове, даже ребенок сообразит, что это не похоже на дружескую шутку. Ему не понадобится год или два, чтобы понять, что он стал свидетелем убийства.

Пуаро заглянул в блокнот.

— Лесли Феррир.

— Служащий юридической фирмы, — тут же отозвался Спенс. — Двадцать восемь лет. Работал в фирме «Фуллертон, Харрисон и Ледбеттер», что на Маркет Стрит в Медчестере.

— То есть у личных поверенных миссис Ллуэллин-Смайд?

— Точно.

— И что случилось с Лесли Ферриром?

— Его ударили ножом в спину неподалеку от пивной «Зеленый лебедь». Говорили, он крутил любовь с женой хозяина, Гарри Гриффина. Красивая была бабенка, доложу я вам, впрочем, она и сейчас очень даже ничего. Чуть-чуть, правда, постарела. Лет на пять старше мужа, но любит молоденьких.