Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— «Сколько их отправилось в Сент-Айвз?» [199] Заключительная строчка из английского детского стихотворения-загадки. Сент-Айвз — город в графстве Хантингдоншир. — пробормотал Джессоп.

Леблан бросил на него быстрый взгляд, и Джессоп, как бы в оправдание, улыбнулся.

— Это просто старая детская считалка, — сказал он. — Вместо Сент-Айвза нужно поставить прочерк. Путешествие в никуда.

Телефон на столе зазвонил, и Леблан взял трубку.

— Alio? Qu'est-ce qu'il уа? [200] Алло? Что там у вас? (фр.). Хорошо, пусть зайдут. — Он повернул голову в сторону Джессопа. Лицо его вдруг стало живым и деятельным. — Один из моих ребят, — пояснил он. — Они что-то раскопали. Mon cher collegue [201] Мой дорогой коллега (фр.). , возможно, — подчеркиваю, возможно, — ваш оптимизм оправдывается.

Через минуту в номер вошли двое. Один отдаленно напоминал Леблана — такой же смуглый, плотный, себе на уме. Держался он почтительно, но видно было, что его распирает от гордости. Он был одет в пропыленный и грязный европейский костюм и явно только что прибыл с задания. Его сопровождал местный житель в белом национальном костюме. Он, как и подобает жителю пустыни, держался с достоинством и был учтив, но не подобострастен. Пока его спутник быстро вводил присутствующих в курс дела, он с любопытством смотрел по сторонам.

— За помощь в поисках было назначено вознаграждение, — объяснил подчиненный Леблана, — так что он, его родные и друзья носом землю роют. Я согласился, чтобы он сам передал вам свою находку, потому что у вас наверняка будут к нему вопросы.

— Ты совершил большое дело, — по-арабски сказал берберу Леблан. — У тебя глаза ястреба, отец. Так покажи нам, что ты нашел.

Из складок своего одеяния бербер достал какой-то предмет и, шагнув вперед, положил его на стол перед французом. Это была крупная, розовато-серая искусственная жемчужина.

— Она точь-в-точь такая, как та, что показывали мне и показывали другим, — сказал он. — Это ценная вещь, и я ее нашел.

Джессоп протянул руку за жемчужиной, достал из кармана другую, точно такую же, и тщательно их осмотрел. Затем он подошел к окну и продолжил осмотр при помощи сильной лупы.

— Да, — сказал он наконец, — метка есть. Умница, умница, умница! Все сделала как надо! — В голосе его звучало нескрываемое торжество.

Леблан оживленно расспрашивал марокканца по-арабски. Наконец он повернулся к Джессопу.

— Mon cher collegue, приношу вам свои извинения, — сказал он. — Эту бусину нашли почти в полумиле от сгоревшего самолета.

— А это значит, — подхватил Джессоп, — что Олив Беттертон не погибла и что хотя из Феса вылетело семь человек, а в самолете было обнаружено семь обгоревших трупов, ее тела там не было.

— Мы расширим зону поисков, — пообещал Леблан и что-то сказал берберу, который в ответ радостно заулыбался и вместе с приведшим его человеком вышел из номера. — Его, как и было обещано, щедро вознаградят, и вся округа, узнав об этом, начнет охотиться за бусинами — а глаза у местных жителей орлиные. Думаю, mon cher collegue, мы добьемся результатов. Будем надеяться, что эти фокусники ничего не заметили.

— Это выглядело бы так естественно, — покачан головой Джессоп. — Рвется ожерелье, женщина собирает бусины и кладет в карман, в кармане оказывается дырочка. Да и вообще, с какой стати им ее подозревать? Она же Олив Беттертон, спешащая к мужу.

— Надо посмотреть на все это под новым углом зрения, — сказал Леблан и подвинул к себе список пассажиров. — Олив Беттертон, доктор Баррон, — отчеркнул он два имени. — По меньшей мере двое направляются… ну, куда бы они там ни направлялись. Теперь эта американка, миссис Келвин Бейкер. Насчет нее мы пока не пришли к определенным выводам. Торкил Эриксен, по вашим словам, делал доклад в Королевском обществе. Этот американец, Питерс, в паспорте обозначен как ученый-химик. Religieuse — прекрасная маскировка. Одним словом, целый караван людей, доставленных из разных мест и посаженных именно на этот рейс в условленный день. Потом находят обломки самолета и соответствующее количество обгоревших до неузнаваемости трупов. Интересно, как им это удалось? Enfin, c'est colossal! [202] Да, это великолепно придумано! (фр.).

— Да, — кивнул Джессоп. — Это был последний, самый убедительный штрих. Но теперь мы знаем, что шесть или семь человек отправились в неизвестном направлении, и знаем откуда. Что будем делать — поедем на место?

— Непременно. Надо перебазироваться на передовую. Теперь, когда мы взяли след, новые данные себя ждать не заставят.

— Да, если наши расчеты верны, — согласился Джессоп, — результаты будут.

Расчеты их были тщательными и хитроумными. Скорость автомобиля, вероятные места заправки, деревни, в которых путники могли бы ночевать. Учитывая запутанность следов, разочарования случались на каждом шагу, но бывали и успехи.

— Voila, mon capitaine! [203] Вот, мой капитан (фр.). Выполняя ваш приказ, мы провели осмотр мест общего пользования. В доме некоего Абдула Мухаммеда в темном углу уборной была обнаружена бусина, приклеенная жевательной резинкой. На допросе хозяин дома и его сыновья вначале все отрицали, однако в конце концов сознались, что у них в доме ночевали шестеро, якобы члены немецкой археологической экспедиции. Хозяевам хорошо заплатили за молчание, объяснив, что речь идет о нелегальных раскопках. Еще две бусины обнаружили дети из деревни Эль Кайф. Теперь мы знаем, в каком направлении они двигались. Но это еще не все. Как вы и предсказывали, видели и «ладонь Фатимы» [204] Ладонь Фатимы — распространенный на Востоке амулет в виде женской ладони. Фатима — дочь пророка Мухаммеда. . Вот этот малый вам все расскажет.

«Этим малым» был на редкость свирепого вида бербер.

— Ночью, когда я охранял свое стадо, — начал он, — мимо меня проехала машина На боку у нее был знак — «ладонь Фатимы». Она светилась в темноте — клянусь, это правда!

— Перчатка, обработанная фосфором, может иногда сослужить хорошую службу, — пробурчат Леблан. — Поздравляю вас, коллега, со столь удачной идеей.

— Может, и удачная, но опасная. Фосфоресцирующий след могли заметить сами беглецы.

— При дневном свете? — пожал плечами Леблан.

— Нет, но если бы они остановились и вышли из машины в сумерках…

— Ну и что? Это распространенное арабское суеверие. Такой знак часто малюют на телегах и повозках. Все подумали бы, что какой-нибудь благочестивый мусульманин нарисовал его на своем автомобиле фосфоресцирующей краской.

— Все так, однако бдительности терять нельзя. Если наши противники заметят этот знак, они оставят для нас ложные следы в виде «ладони Фатимы» по всей пустыне.

— Тут я с вами согласен. Бдительности действительно терять нельзя ни при каких обстоятельствах.