Агата Кристи - К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка

Два эти объявления меня весьма удивили. По-видимому, произошла какая-то редакционная ошибка, приведшая к повторному сообщению. Я в первую очередь подумал с тревогой о Софии и немедленно отправил вторую телеграмму:

«Только что прочел известие смерти вашего деда, Глубоко сочувствую. Дайте знать, когда смогу вас увидеть.

Телеграмма от Софии застала меня в шесть часов в доме моего отца:

«Буду у Марио в девять. София».

Перспектива встречи с Софией привела меня в нервное возбуждение. Время ползло со сводящей с ума медлительностью. В «Марио» я заявился на двадцать минут раньше назначенного часа. София опоздала всего на пять минут.

Встреча с тем, кого не видел очень давно, но кто все время занимал твои мысли, всегда потрясение. И когда наконец София показалась в вертящихся дверях, все дальнейшее приобрело нереальный характер. Она была в черном, и это меня почему-то неприятно поразило. Многие женщины вокруг были в черном, но я понял, что это траур, а я не ожидал, чтобы София вообще стала бы надевать траур даже ради близкого родственника.

Мы стоя выпили по коктейлю, потом отыскали свой столик. Мы говорили быстро и лихорадочно, расспрашивая друг друга о прежних каирских знакомых. Разговор был какой-то неестественный, но он помог нам преодолеть первоначальную неловкость. Я выразил свои соболезнования по поводу смерти ее деда, София ответила очень сдержанно, что произошло это несколько неожиданно. Затем мы опять пустились в воспоминания. Меня охватило беспокойство — что-то идет не так, и дело совсем не в неловкости, которая вполне естественна после стольких лет разлуки. Нет, определенно что-то неладное творилось с самой Софией. Быть может, она собирается с духом и сейчас сообщит мне, что встретила другого, более близкого ей, чем был я? Что ее чувство ко мне «просто ошибка»?

И все-таки я почему-то сомневался, что причина в этом, но в чем — я не знал. А между тем наша несколько натянутая беседа продолжалась.

И только когда официант, поставив на стол кофе, с поклоном отошел в сторону, все вдруг стало на свои места. Вот снова София и я… мы сидим за столиком ресторана, как сиживали много раз. Словно и не было всех этих лет разлуки.

— София! — сказал я.

Она сразу же откликнулась:

— Чарлз!

Я с облегчением вздохнул:

— Ну, слава Богу. Что на нас нашло?

— Наверное, это моя вина. Я вела себя глупо.

— Но теперь все в порядке?

— Да, все в порядке!

Мы улыбнулись друг другу.

— Любовь моя! — сказал я. И сразу же: — Когда ты выйдешь за меня замуж?

Улыбка ее погасла. Нечто непонятное, не имеющее определения, вернулось назад.

— Сама не знаю, — ответила она. — Я не уверена, Чарлз, что вообще смогу выйти за тебя.

— Как, София? Почему? Я кажусь тебе чужим? Тебе нужно время, чтобы опять ко мне привыкнуть? Или же появился кто-то другой? Нет… — оборвал я себя. — Я олух. Причина не в этом.

— Не в этом. — Она покачала головой.

Я ждал. Она понизила голос:

— Причина в дедушкиной смерти.

— В смерти деда? При чем тут это? Какая разница? Не в том же дело… не думаешь же ты… неужели дело в деньгах? Он тебе ничего не оставил? Уверяю тебя, моя радость…

— Нет, деньги ни при чем. — Она еле заметно улыбнулась. — Я уверена, что ты охотно взял бы меня замуж и «в одной сорочке», как говорили в старину. Да и дедушка никогда в жизни не понес ни малейшего убытка.

— Так в чем же дело?

— Именно в его смерти. Понимаешь, Чарлз, он не просто… умер. Я думаю… его убили.

Я уставился на нее во все глаза.

— Что за нелепая идея! Откуда эта выдумка?

— Это не выдумка. Во-первых, доктор повел себя очень странно. Отказался выдать свидетельство о смерти. Будет вскрытие. Наверняка они подозревают что-то неладное.

Я не стал спорить. София была умница, и на ее выводы можно было положиться. Но я с горячностью принялся ее убеждать:

— Возможно, их подозрения неоправданны, но, даже если они правы, какое отношение это имеет к нам с тобой?

— При некоторых обстоятельствах — имеет. Ты на дипломатической службе. К женам дипломатов предъявляются немалые требования. Нет, пожалуйста, не произноси слов, которые тебе не терпится сказать. Ты чувствуешь себя обязанным сказать их и, не сомневаюсь, действительно искренне так думаешь, и я теоретически с тобой согласна. Но я горда, дьявольски горда. Я хочу, чтобы наш брак был удачным для обоих, и поэтому не желаю ничьих жертв — даже во имя любви. Но, может, все еще образуется…

— То есть, может быть, доктор… ошибся?

— Даже если и не ошибся, не важно. Важно, чтобы убийцей оказался именно тот, кто должен оказаться…

— Что ты такое говоришь, София?

— Безобразие такое говорить, но, в конце концов, я предпочитаю быть честной. — Она предвосхитила мой вопрос: — Нет, Чарлз. Больше я ничего не скажу. Я и так уже сказала слишком много. Но я непременно должна была повидать тебя и сама все тебе рассказать. Мы ничего не будем решать, пока все не прояснится.

— Но хотя бы расскажи мне, как и что.

Она покачала головой:

— Не хочу.

— София…

— Нет, Чарлз, я не хочу, чтобы ты увидел нас под моим углом зрения. Нужно, чтобы ты взглянул непредубежденным взглядом — со стороны.

— И каким же образом мне это удастся?

В ее ярких голубых глазах зажегся странный огонек.

— С помощью твоего отца, — ответила она.

Тогда в Каире я рассказал Софии, что мой отец — помощник комиссара в Скотленд-Ярде [79] Скотленд-Ярд — традиционное название Столичной полиции (буквально «Шотландский двор»), по названию части Уайтхоллского дворца, где останавливались приезжавшие в Лондон короли Шотландии; комиссар Столичной полиций — высокий полицейский чин, является главой Столичной полиции, назначается монархом по рекомендации министра внутренних дел и подчинен последнему. . Он и сейчас еще занимал эту должность. При ее словах холод сдавил мне грудь.

— Значит, дело настолько худо?

— Думаю, да. Видишь, за тем столиком у входа сидит одинокий человек, вполне симпатичный, похож на отставного военного?

— Да.

— Он стоял на платформе в Суинли Дин, когда я садилась в поезд.

— Ты хочешь сказать — он следит за тобой?

— Да. Думаю, вся наша семья находится… — как это называется? — под наблюдением. Нам, в сущности, намекнули, чтобы мы не покидали дома. Но я решила повидать тебя во что бы то ни стало. — Она с воинственным видом выставила твердо очерченный подбородок. — Я вылезла из окна ванной и соскользнула вниз по водосточной трубе.

— Любовь моя!

— Но полиция хорошо знает свое дело. Кроме того, я же посылала тебе телеграмму… Словом… в общем не важно, зато мы здесь вместе… Но дальше мы должны действовать в одиночку. — Она, чуть помешкав, добавила: — К сожалению… нет никаких сомнений в том, что мы любим друг друга.