Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— К тому же, я бы сказал, не прилагая особых усилий, — заметил Слэк. — Да-да, не прилагая особых усилий. Конечно, если не поскупится на рекламу.

Полковник Мелчетт сделал над собой усилие, чтобы переключиться с будоражащих душу и старых как мир женских ухищрений быть неотразимыми на дальнейшее расследование. Обернувшись к только что подоспевшему Харперу, он сказал:

— Остался еще этот танцор. Возьмете его на себя?

— Само собой, сэр.

Пока они спускались по лестнице, Харпер спросил:

— Что вы думаете по поводу истории, рассказанной мистером Бартлеттом, сэр?

— О его машине? Мне кажется, к этому юнцу не мешало бы присмотреться. Очень странная история. А вдруг он все же катал вчера Руби Кин на своей машине.

Старший инспектор Харпер обстоятельно вел допрос. Он был дружелюбен и беспристрастен. Дела, в которых приходилось сотрудничать полиции двух графств, всегда бывали трудными. К полковнику Мелчетту он испытывал искреннюю симпатию и считал его достойным руководителем, тем не менее он был искренне рад, что с Реймондом Старром будет говорить именно он. Никогда не спрашивай слишком много — таково было кредо старшего инспектора Харпера. Для первого раза вполне достаточно самых рутинных вопросов. Это успокаивает, и при следующих допросах они будут держаться не так скованно.

Харпер уже видел Реймонда Старра. Это был приятный молодой человек: высокий, стройный, с ослепительно белыми зубами, бронзовым от загара красивым лицом и темными волосами, с грацией в каждом жесте. К тому же постояльцы души в нем не чаяли.

— Боюсь, я мало чем смогу помочь вам, инспектор. Конечно же, я довольно хорошо знал Руби. Она приехала сюда более месяца назад, и мы каждый вечер развлекали с ней постояльцев. Однако мне и сказать-то о ней почти нечего. Очень милая, но умом не блистала…

— Нас весьма интересуют ее друзья и привязанности. Я имею в виду мужчин.

— Понятно, но только я почти ничего не знаю. За ней многие пытались ухаживать, но я не заметил, чтобы кто-то 13 них был ей интересен. Видите ли, она почти все время проводила с семейством Джефферсона.

— Ну да, с семейством Джефферсона. — Харпер на миг задумался, потом окинул молодого человека острым взглядом. — А как вы отнеслись ко всему этому, мистер Старр?

— К чему?

— Вы знали, что мистер Джефферсон собирался удочерить Руби Кин?

Старр, похоже, впервые об этом услышал, он даже присвистнул.

— Вот чертовка! — воскликнул он. — Ну что ж, седина в бороду, бес в ребро.

— Стало быть, вы так это понимаете?

— А как же еще? Уж если он хотел кого-то удочерить, почему бы ему не взять девушку своего круга?

— Руби никогда не говорила вам об этом?

— Нет, но я чувствовал, что она ходит в приподнятом настроении.

— А Джози?

— Ну уж эта-то точно чуяла, что к чему. Очень может быть, что именно она и задумала это дельце. Джози не дура. У нее есть голова на плечах.

Харпер кивнул. Ведь именно Джози вызвала сюда Руби Кин. Она, несомненно, поощряла дружбу сестры с Конвеем Джефферсоном. Теперь понятно, почему она так расстроилась, когда Руби не пришла ко второму танцу и Джефферсон забил тревогу. Она понимала, что это может сорвать ее планы.

— Как вы думаете, у Руби могли быть секреты? — спросил инспектор.

— Конечно, как у каждого из нас. Она не очень-то любила говорить о своих увлечениях.

— Она никогда не упоминала какого-нибудь бывшего дружка, который собирается приехать с ней повидаться, или… что у нее, скажем, с ним нелады… ну, вы меня понимаете…

— Да-да, понимаю. Нет, вроде бы такого дружка у нее не было. Во всяком случае, она никогда о нем не упоминала.

— Благодарю вас, мистер Старр. А теперь прошу вас, расскажите о том, что произошло вчера вечером, и, пожалуйста, как можно точнее.

— Конечно. Мы с Руби кончили первый показательный танец…

— Не заметили ли вы в ее поведении чего-то необычного?

Реймонд подумал.

— Да вроде нет, не заметил. А что происходило потом, я не знаю, слишком уж был занят желавшими потанцевать дамами. Но в танцевальном зале ее точно не было. В полночь она тоже не появилась. Меня это очень возмутило, я даже пожаловался Джози, которая играла в бридж — как раз с Джефферсонами. Она не знала, где Руби, но мне показалось, что она забеспокоилась. Я заметил, как она бросила встревоженный взгляд на мистера Джефферсона. Я уговорил оркестр сыграть еще один танец, а сам пошел к портье и попросил позвонить Руби в номер. К телефону никто не подошел… и я снова вернулся к Джози. На сей раз она сказала, что Руби, должно быть, спит у себя в комнате. Объяснение, конечно, дурацкое — она, видимо, пыталась успокоить Джефферсона, потом она встала и поднялась вместе со мной в комнату Руби.

— Так. А что она сказала, когда вы оказались наедине, мистер Старр?

— Если память мне не изменяет, она сказала: «Чертова дура. В конце концов доиграется. Не знаешь, где она может быть?» Я сказал, что не имею ни малейшего представления. И еще сказал, что видел ее в последний раз, когда она танцевала с Бартлеттом. На это Джози заметила: «Нет, с ним она точно не может быть. Что она еще затеяла? А не могла ли она слинять с этим киношником, а?»

— Что за киношник? — тут же спросил Харпер.

— Не знаю, как его зовут. Он в нашем отеле никогда не останавливался. Приметный такой — волосы черные, похож на артиста. Он вроде бы действительно связан с кино, во всяком случае так он ей сказал. Он пару раз приезжал сюда пообедать, ну и танцевал с Руби, но, мне кажется, знакомство их не имело продолжения. Поэтому я очень удивился, когда Джози его вспомнила. Я сказал, что, по-моему, его в отеле не было. А она в ответ: «Ну значит, она смоталась с кем-то другим. Господи, что я теперь скажу Джефферсонам?» Я тогда еще спросил: «А Джефферсонам-то какое до нее дело?» А Джози мне: «Самое прямое». И добавила, что она никогда не простит Руби, если та уехала и все испортила. Затем мы поднялись в комнату Руби. Ее, разумеется, там не было, хотя она явно туда заходила — платье, которое было на ней в тот вечер, лежало на спинке стула. Джози заглянула в гардероб и сказала, что, должно быть, Руби надела старое белое платье, хотя для нашего испанского танца ей следовало бы надеть черное бархатное.

Я был страшно зол на Руби, что она так меня подвела. Джози все пыталась меня успокоить и даже вызвалась танцевать сама — боялась получить нагоняй от старика Престкотта. Она пошла к себе переодеться, а затем мы вышли в зал и станцевали танго — танец очень эффектный и в то же время довольно мягкий для ее больной лодыжки. Джози, конечно, молодец — я видел по ее лицу, как ей было больно. Потом она попросила меня помочь ей успокоить Джефферсона, сказала, что для нее это очень важно. Ну и я, конечно, сделал все, что мог.