Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Я же сказал — между десятью и двенадцатью, — нетерпеливо ответил Хейдок на другом конце провода.

— Знаю, знаю. Но нельзя ли чуть удлинить этот промежуток? А? Что скажете?

— Нет, нельзя. Раз я сказал до полуночи — значит, до полуночи, и не пытайтесь подвести данные медицинской экспертизы под удобные вам версии.

— Но ведь существуют… мм… физиологические особенности, или как там они называются? Ну, вы понимаете…

— Вы сами не знаете, о чем говорите. Девушка была абсолютно здорова, и у нее не было никаких отклонений от нормы. И я не собираюсь ничего придумывать только ради того, чтобы помочь вам повесить бедолагу, которого вы наверняка уже сцапали. И не пытайтесь меня обработать. Знаю я эти ваши фокусы. Кстати, девушку, прежде чем задушить, опоили каким-то сильным наркотиком. Смерть наступила от удушья, но сначала ей дали наркотик.

Хейдок положил трубку.

— Вот и весь сказ, — с мрачным видом буркнул Мелчетт.

— У меня был еще один подозреваемый, — сказал Харпер. — Но, кажется, и он не проходит.

— Вот как? И кто же это?

— Строго говоря, это ваш подопечный, сэр. Некий Бэзил Блейк, живет недалеко от Госсингтон-Холла.

— Ах, этот самонадеянный сопляк! — Полковник Мелчетт потемнел лицом, вспомнив выходку Блейка. — А он то тут с какого боку?

— Похоже, он был знаком с Руби Кин, часто обедал в ресторане отеля «Маджестик» и приглашал ее танцевать. Вы помните, что сказала Джози Реймонду, когда обнаружилось, что Руби не вернулась ночевать? «Уж не с тем ли она киношником?» Я выяснил, что она имела в виду именно Блейка. Он работает на киностудии в Лемвиле. У Джози нет никаких конкретных фактов, но она уверена, что он нравился Руби.

— Неплохая версия, Харпер, совсем неплохая.

— Она не так хороша, какой кажется на первый взгляд, сэр. В тот вечер Бэзил Блейк был на вечеринке в студии. Сами знаете, что это за мероприятия. Начинаются в восемь с коктейлей и продолжаются чуть не до утра. У них там дым коромыслом, пока не перепьются до чертиков. Из рапорта инспектора Слэка, который его допрашивал, следует, что Блейк уехал оттуда около полуночи. А в полночь Руби Кин уже не было в живых.

— Кто-нибудь подтвердил его показания?

— Видите ли, сэр, почти все участники… мм… здорово перебрали… Но… молодая женщина, что сейчас… мм… гостит у него, мисс Дила Ли, говорит, что так оно и было.

— Это ровным счетом ничего не значит!

— Возможно, сэр. Правда, и показания тех, кто был на вечеринке, тоже не противоречат его словам, хотя едва ли они были в состоянии запомнить, когда именно он ушел.

— Где находится киностудия?

— В Лемвиле, сэр, в тридцати милях к юго-западу от Лондона.

— Отсюда до Лемвиля примерно столько же.

— Совершенно верно, сэр.

Полковник Мелчетт потер нос и несколько разочарованным тоном признал:

— Пожалуй, он действительно на этот раз ни при чем…

— Думаю, так, сэр. Нет никаких доказательств того, что он был увлечен Руби Кин. На самом деле, — старший инспектор Харпер деликатно кашлянул, — мне кажется, он по уши влюблен в свою… мм… гостью.

— Итак, — сказал Мелчетт, — что мы имеем? Загадочный убийца икс, настолько загадочный, что Слэк не смог обнаружить ни единого его следа! Далее. У зятя Джефферсона есть мотив преступления, но вроде бы не было возможности его совершить. То же самое можно сказать и о невестке. Среди подозреваемых, безусловно, и Джордж Бартлетт, у которого нет алиби, но, к сожалению, нет и мотива. Еще Блейк, у которого есть алиби и нет мотива. Вот и все, что у нас есть! Ах нет, еще не все, мы забыли Реймонда Старра. Как-никак Руби проводила в его обществе достаточно много времени.

— Не думаю, что он очень уж ею интересовался, — задумчиво проговорил Харпер, — или он очень хороший актер. К тому же, если суммировать все факты, у него тоже вполне надежное алиби. Он был на виду у всех — с без двадцати одиннадцать до полуночи. Танцевал с разными партнершами. Так что мы абсолютно ничего не можем предъявить.

— Как, собственно говоря, и всем остальным тоже, — подытожил полковник.

— Как ни крути, самый подходящий — Бартлетт. Вот только бы обозначился мотив…

— Вы собрали о нем данные?

— Да, сэр. Он единственный ребенок в семье, избалован матерью, которая год назад умерла, оставив ему солидное состояние. Быстренько принялся его проматывать. Но все же он скорее мямля, чем злодей.

— А как у него с психикой? — с надеждой спросил Мелчетт.

Старший инспектор Харпер, в знак согласия молча кивнул:

— Сэр, вам не приходило в голову, что в этом-то и есть закавыка?

— То есть мы имеем дело с маньяком? Вы это имеете в виду?

— Да, сэр. Возможно, он один из тех ненормальных, которые выслеживают молодых девушек, а затем их убивают. У врачей даже есть какой-то замысловатый термин для подобных негодяев.

— Что ж, это все бы сразу разрешило, — сказал Мелчетт.

— Однако есть одна вещь, которая меня в этой версии смущает.

— Какая?

— Слишком уж она проста.

— Гм… пожалуй, действительно проста. Так от чего же мы будем отталкиваться?

— Получается, что отталкиваться не от чего, сэр, — сказал старший инспектор.

Конвей Джефферсон пошевелился во сне и потянулся, разведя руки в стороны — сильные, мускулистые руки, будто после той катастрофы вся его сила сосредоточилась именно в них.

Сквозь занавески струился мягкий утренний свет.

Конвей улыбнулся. После ночного сна он всегда ощущал себя бодрым, веселым, полным сил для предстоящего дня.

Минуту-другую он просто лежал. Потом нажал кнопку звонка, специально оборудованного рядом с кроватью. И тут на него накатила волна воспоминаний. И уже когда в комнату своей неслышной поступью вошел Эдвардс и протянул руку, чтобы отдернуть шторы, из груди мистера Джефферсона вырвался стон. Эдвардс так и застыл с поднятой рукой.

— У вас что-нибудь болит, сэр? — спросил он.

— Нет. Ну открывай же, — нетерпеливо приказал Конвей Джефферсон.

Яркий свет хлынул в комнату. Тактичный Эдвардс старался не смотреть на хозяина.

С мрачным лицом Конвей лежал на постели, погрузившись в размышления и воспоминания. Перед ним вновь возникло немного простоватое хорошенькое личико Руби. Но в своих мыслях он никогда не называл его простоватым. Еще вчера он называл его невинным. Милая, наивная девочка! А теперь?

Он вдруг ощутил страшную усталость и, закрыв глаза, едва слышно прошептал:

— Маргарет.

Это было имя его покойной жены.

— Мне нравится ваша приятельница, — сказала Аделаида Джефферсон миссис Бэнтри.

Они сидели на террасе.

— О, Джейн Марпл — замечательная женщина, — с готовностью откликнулась миссис Бэнтри.

— И к тому же очень милая, — добавила Адци с улыбкой.