Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Некоторые считают ее сплетницей, — сказала миссис Бэнтри, — но она совсем не такая.

— Просто она довольно скептически относится к человеческой натуре.

— Вот именно.

— Что ж, это свежий взгляд на вещи, — сказала Аделаида, — ведь нас пичкают, как правило, всякими словословиями.

Миссис Бэнтри бросила на нее вопросительный взгляд.

Адди пояснила:

— Иногда просто не знаешь, куда деться от дифирамбов… в адрес не вполне достойных особ.

— Вы хотите сказать, в адрес Руби Кин?

Адди кивнула.

— Не хочу говорить о ней плохо. Она была вполне безобидна. Этакая мышка, которой постоянно приходилось бороться за существование. И плохой ее также назвать нельзя. Просто глупенькая простушка, довольно-таки добродушная. Но, можете мне поверить, с довольно авантюрными наклонностями. Не думаю, чтоб она целенаправленно плела интриги, продумывая каждый свой шаг. Просто сумела сориентироваться и поймала, что называется, «птицу счастья»… Знала, как произвести впечатление на пожилого одинокого человека, пережившего такую трагедию…

— Надо думать, он ужасно страдал от одиночества, — задумчиво сказала миссис Бэнтри. — Так ведь?

Адди беспокойно заерзала на стуле.

— Нынешним летом — да. — Она помолчала, а потом неожиданно выпалила: — Марк почему-то в этом винит меня. Право же, не знаю, может быть, он и прав.

Она ненадолго умолкла, а затем заговорила снова, запинаясь, будто не в силах преодолеть свое желание выговориться.

— Я… моя жизнь сложилась непросто. Мой первый муж, Майк Кэмбоди, умер вскоре после нашей свадьбы, и для меня… это был страшный удар. Питер родился уже после его смерти. Фрэнк Джефферсон был лучшим другом Майка. Мы часто виделись. Он стал крестным отцом Питера — так хотел Майк. Я полюбила его, и мне было… да-да, это правда… мне было очень его жалко…

— Жалко? — изумилась миссис Бэнтри.

— Да, именно так, хотя и звучит странно. У Фрэнка всегда было все, что душе угодно. Отец и мать готовы были исполнить любое его желание, души в нем не чаяли. И тем не менее — как бы это сказать… — мистер Джефферсон очень сильный и яркий человек, и, живя рядом с ним, просто невозможно сохранить собственное я. Фрэнк остро это чувствовал. Когда мы поженились, он был счастлив… очень счастлив. Мистер Джефферсон проявил необычную щедрость — перевел на его счет большую сумму денег. Он считал, что его дети должны быть материально от него независимы, чтобы им не надо было, как он говорил, дожидаться его смерти. В какой-то мере это, наверно, было правильно..; но… слишком уж внезапно… преждевременно — надо было дать Фрэнку какое-то время, чтобы тот мог привыкнуть к своему новому положению… к самостоятельности. От всего этого голова у Фрэнка пошла кругом. Он хотел быть похожим на отца, таким же умным и распорядительным, расчетливым, таким же дальновидным и удачливым. К сожалению, ему это не удавалось. Нет, он не пускался в рискованные операции, но вкладывал деньги в далеко не самые перспективные предприятия, и к тому же в весьма неудачное время. Удивительно, как быстро тают деньги, если не умеешь ими правильно распорядиться. Чем больше Фрэнк терял, тем больше ему хотелось их вернуть с помощью какой-нибудь хитроумной сделки. В результате дела шли все хуже и хуже.

— Но, дорогая моя, он ведь мог спросить совета у отца, — резонно заметила миссис Бэнтри.

— В том-то и дело, что он не хотел ничьих советов — тем более отца — хотел сам добиться успеха. Поэтому мы никогда ничего не говорили мистеру Джефферсону. Когда Фрэнк погиб, денег осталось совсем немного, и я могла вести весьма скромное существование. Но и тогда я… утаила это от мистера Джефферсона. Видите ли… — Она вдруг резко отвернулась. — Мне казалось, рассказать об этом было бы предательством по отношению к Фрэнку… Для Фрэнка это было бы просто невыносимо. Мистер Джефферсон долго болел. А когда поправился, то не сомневался, что теперь я — богатая вдова. Я не стала его разубеждать. У меня ведь тоже есть своя гордость. Он видит, что я трачу очень немного, и это одобряет, считая меня бережливой. Сейчас, когда мы живем вместе с ним, он все расходы берет на себя, так что мы ни в чем не испытываем нужду.

Потом, помедлив, добавила:

— Все эти годы мы жили как одна семья, только… только… видите ли… нет, наверное, это трудно понять… он никогда не смотрел на меня как на вдову Фрэнка, он считал меня его женой.

Миссис Бэнтри тут же поняла, что имела в виду Адди.

— Вы хотите сказать, он так и не смог до конца поверить в смерть жены и детей?

— Вот именно. Он человек необыкновенный. Однако справиться со своим горем ему помогло только упорное нежелание признавать их смерть. Марк для него по-прежнему муж Розамунды, а я — жена Фрэнка. И хотя Фрэнка и Розамунды давно уже нет в живых, для него они живые.

Миссис Бэнтри тихо сказала:

— Поистине, вера творит чудеса.

— Безусловно. Так мы и жили — из года в год. Но этим летом, в моей душе вдруг словно что-то сдвинулось. Возникло чувство протеста. Наверное, это звучит ужасно, но я больше не хотела думать о Фрэнке. Все то, что было, осталось в прошлом — и моя любовь к нему, и наша дружба, и страшное горе после его гибели… Все как бы ушло в прошлое… навсегда. Это трудно объяснить. Мне захотелось начать жизнь сначала, захотелось быть самой собой — еще достаточно молодой и сильной женщиной… играть в теннис, плавать, танцевать — ощущать себя полноценным человеком. И в отношении Хьюго… вы ведь знаете Хьюго Маклина?.. Он очень милый и хочет на мне жениться, но прежде я, конечно, и помыслить не могла еще об одном браке… однако этим летом я уже не думала о замужестве как о чем-то недопустимом…

Она замолчала и покачала головой.

— Пожалуй, Марк в чем-то прав. Я действительно стала уделять Джеффу меньше внимания. Нет, не то чтобы меньше, но теперь я не была с ним всецело, мои мысли были не только здесь… Когда я увидела, что он сблизился с Руби, то даже обрадовалась. С ее появлением у меня появилось больше времени, чтобы заниматься собой и своими делами. Конечно, мне и в голову не приходило… я и представить себе не могла, что он решит ее удочерить!

— А когда вы это узнали? — спросила миссис Бэнтри.

— Для меня это было полной неожиданностью и боюсь, что весьма разозлило.

— Я бы тоже здорово разозлилась, будьте уверены.

— Ведь у меня Питер. Вы понимаете, его будущее целиком зависит от свекра. Джефф относился к нему, как к родному внуку, по крайней мере так мне казалось. Но он не внук ему, и вообще не родня… Как подумаю, что мы можем всего лишиться… — Ее крепкие, изысканной формы руки, лежавшие на коленях, слегка дрожали. — И все из-за этой вульгарной, глупенькой, мечтающей разбогатеть, авантюристки. Я готова была ее убить!