Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Именно. Так вот, в данном случае у обвиняемой не было никаких шансов. Хампи Рудольф играл с ней, как кошка с мышью. Началось все с допроса ее Депличем. Она сидела и, словно послушный ребенок среди взрослых, как заведенная отвечала на вопросы Деплича заранее заученными фразами. Спокойно, четко — и совершенно неубедительно! Ей сказали, что отвечать, она и отвечала. К Депличу не могло быть ни малейших претензий. Старый фигляр сыграл свою роль отлично — но в сцене, где требуются два актера, один не может сыграть за другого. Она категорически не желала ему подыгрывать. И это произвело на присяжных гнетущее впечатление. Затем встал старина Хампи. Надеюсь, вы его знали? Его смерть — огромная для нас потеря. Закинув полу своей мантии за плечо, он стоял чуть покачиваясь на носках, держал паузу… А потом словно выстреливал — задавал вопрос, и не в бровь, а в глаз!

Как я уже сказал, он сделал из нее котлету. Заходил то с одной стороны, то с другой, и всякий раз ему удавалось ее запутывать. Он заставил ее признать абсурдность ее собственных показаний, ловил на противоречиях, вынуждал противоречить самой себе, короче, она вязла все глубже и глубже. А закончил он, как обычно, очень убедительно и веско: «Таким образом, я утверждаю, миссис Крейл, что ваше объяснение — будто вы украли кониум, чтобы свести счеты с жизнью, — ложь от начала до конца. Я утверждаю, что вы украли яд, вознамерившись отравить вашего мужа, который собирался бросить вас ради другой женщины, я утверждаю, что вы его отравили». Она посмотрела на него — такая милая, хрупкая, изящная — и сказала тусклым ровным голосом: «О нет, нет, я этого не делала». И это прозвучало настолько неубедительно и так жалко, что Деплич нервно заерзал в своем кресле. Он сразу понял, что это конец.

Помолчав несколько секунд, Фогг продолжал:

— И тем не менее я чувствовал, что столь странное поведение было в такой ситуации наиболее рациональным. Действительно, что еще ей оставалось делать, как не взывать к благородству — к тому самому благородству, которое наряду с нашим пристрастием к охоте кажется иностранцам абсолютным лицемерием, ханжеством, эдакой позой! Присяжные да и все присутствующие в зале суда почувствовали, что у нее нет ни единого шанса. Коли она не сумела промямлить что-нибудь в свое оправдание, где уж ей было сражаться с такой грубой скотиной, как старина Хампи. Это еле слышное «О нет, нет, я этого не делала», повторяю, было просто жалким.

Однако это было единственное, чем она вообще могла хоть немного разжалобить присяжных. Они заседали всего полчаса и вынесли приговор: виновна, но заслуживает снисхождения.

По правде говоря, она производила очень хорошее впечатление — если сравнивать с той, молоденькой девицей. Ту присяжные невзлюбили с самого начала, но ей, надо сказать, было на это абсолютно наплевать. Очень эффектная, жесткая — в современном стиле. Для присутствующих в суде женщин — воплощение разрушительницы семейного очага. Когда рядом появляются вот такие девицы, которых совершенно не трогают нормы общепринятой морали, надо быть начеку! Девица, должен признать, не юлила. На вопросы отвечала прямо. Никаких уверток. Она влюбилась в Эмиаса Крейла, он — в нее. И ни малейших угрызений совести по поводу того, что он готов был бросить жену и ребенка.

Лично я даже восхищался ее прямотой и напором. Она была очень неглупа. Деплич устроил ей перекрестный допрос, но она его выдержала с честью. Тем не менее публика ей не симпатизировала. И судья — тоже. Вел процесс Эйвис. В молодости он и сам был не прочь сходить налево, но, когда надевал мантию, становился несокрушимым моралистом. Напутствием, которое он давал присяжным по делу Кэролайн Крейл, был призыв к милосердию. Факты он отрицать не мог, но раза два прозрачно намекнул на то, что подсудимую спровоцировали на это страшное деяние.

— И что же, почему он не поддержал версию защиты о самоубийстве?

Фогг покачал головой.

— Для этой версии не было никаких оснований. Нет, разумеется, Деплич постарался выжать все, что мог. Он произнес проникновенную речь. Очень трогательно изложил страдания человека, наделенного пылким темпераментом и щедрой душой, заложника своей сластолюбивой натуры, которого постигла страсть к красивой молодой девушке. Дескать, вся душа у бедняги изболелась, но устоять он не мог. Поведал и о том, как Крейл осознал свою ошибку и в порыве осознания своих грехов и раскаяния решил с честью выйти из замкнутого круга — покончить с собой! Это, была, повторяю, очень трогательная речь, яркий портрет несчастного, раздираемого противоречиями человека: бешеный темперамент и присущее ему от рождения благородство. Эффект от этой речи был потрясающим. Но, когда речь была завершена, у присутствующих создалось впечатление, что все-таки были два Эмиаса Крейла — мифический из повествования Деплича и реальный, подлинный. Он ведь был совсем другим. И Деплич не сумел найти своим словам реальных подтверждений. Какое там раскаяние! Крейл, я бы сказал, скорей относился к субъектам, начисто лишенным совести. Безжалостный, хладнокровный, всегда довольный собой эгоист. Единственное, в чем он был щепетилен, так это в своем творчестве. Ни за какие деньги он не стал бы писать на скорую руку какую-нибудь слащавую картину. В этом я убежден. Но я знаю, что это был человек вполне земной, который любил жизнь и умел получать от нее все возможные удовольствия. Покончить с собой? Нет — он бы на это никогда не пошел!

— А зачем же тогда защита выбрала такой неубедительный вариант?

— А что им еще оставалось? — пожал плечами Фогг. — Не сидеть же сложа руки, приговаривая, что присяжным тут делать нечего, ибо прокурор еще не Доказал вину обвиняемой! Да, слишком уж много было улик. Она призналась, что украла пузырек с ядом. Был мотив для совершения преступления, средство совершения преступления и удобный случай — словом, все.

— А нельзя ли было попытаться доказать, что все это определенным образом подстроено?

Фогг не стал увиливать от ответа.

— Она сама многое признала. И потом, такая версия выглядела бы чересчур надуманной. Вы хотите сказать, что его убил кто-то другой, позаботившись, чтобы все выглядело, будто убила она?

— Вы считаете, что это невероятно?

— Боюсь, что да, — задумчиво ответил Фогг. — А вы предполагаете, что существует некий Икс? И где же нам его искать?

— Полагаю, среди тех людей, которые ее окружали. Таких было пятеро. И каждый из них теоретически мог иметь к этому делу самое непосредственное отношение.

— Пятеро? Дайте-ка припомнить. Был среди них такой нескладный малый, который делал настои из трав. Опасное увлечение, но милейший человек. Несколько рассеянный… Нет, на Икса он явно не тянет. Затем сама девица — но она скорее покончила бы с Кэролайн, а не с Эмиасом. Биржевой маклер — закадычный друг Крейла. В детективных романах он мог бы сойти за убийцу, но в жизни — явный перебор. Вот и все. Ах да, была еще младшая сестра, но про нее всерьез и говорить не стоит. Значит, четверо.