Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Мисс Сил, вам показалось, что он чем-то озабочен?

— Ну да… — Мисс Сил задумалась. — Вообще-то не могу сказать, что он был озабочен, — как-то неохотно проговорила она. — Но, возможно, тогда я просто не заметила. В той обстановке… понимаете, я ужасная трусиха.

Мисс Сейнсбери Сил хихикнула и поправила прическу, очень напоминавшую воронье гнездо.

— Не могли бы вы припомнить, кто еще, кроме вас, был в приемной?

— Позвольте… Когда я вошла, там был только молодой человек. Наверное, его мучила зубная боль, потому что вид у него был очень странный — он что-то бормотал себе под нос и ужасно нервно листал журналы. А потом вдруг вскочил и вышел вон. Да, должно быть, у него была острая боль.

— Он вообще ушел или просто вышел из приемной, не знаете?

— Не знаю. По-моему, он почувствовал, что не может больше ждать, врач ему нужен был срочно. К мистеру Морлею он не мог попасть немедленно — тот был занят. И за мной-то мальчик-слуга пришел только минут через пять.

— Уходя от доктора, вы снова прошли через приемную?

— Нет. Видите ли, я надела шляпку и поправила прическу прямо в кабинете у мистера Морлея. Некоторые особы, — мисс Сейнсбери Сил явно воодушевилась, сев на любимого конька, — снимают шляпку внизу, в приемной, но я никогда этого не делаю. Однажды с моей приятельницей случилась ужасная история. Она положила шляпку — заметьте, новую! — на стул, а когда вернулась, то увидела, что на ней сидит какой-то мальчишка! Шляпка превратилась в блин! Представляете?! Совсем новая шляпка!

— Катастрофа! — вежливо посочувствовал Пуаро.

— Я полагаю, во всем виновата его мамаша, — рассудительно сказала мисс Сейнсбери Сил. — Если ты мать, то, будь добра, не спускай глаз со своего чада. Милые крошки, может быть, и не замышляют ничего дурного, но за ними надобно присматривать.

Джепп сказал:

— Стало быть, в приемной у доктора был только этот молодой человек с острой зубной болью?

— Когда я входила в лифт, чтобы подняться к мистеру Морлею, еще какой-то джентльмен спустился по лестнице и вышел… О! Совсем из головы вон! Подъехав к дому мистера Морлея, я встретила презабавного иностранца. Он как раз выходил.

Джепп выразительно кашлянул.

— Это был я, мадам, — с достоинством сказал Пуаро.

— Ах, Боже мой! О! Неужели?! — Мисс Сейнсбери Сил воззрилась на Пуаро. — А ведь и правда! Уж не взыщите… это моя близорукость… здесь так темно, не правда ли? — бессвязно залепетала она. — Право, я всегда гордилась тем, что у меня хорошая память на лица. Но здесь ведь на самом деле такой тусклый свет, вы согласны? Пожалуйста, извините меня, мне ужасно неловко!

Джепп и Пуаро поспешили успокоить смущенную мисс Сейнсбери Сил.

— Не говорил ли мистер Морлей чего-нибудь такого, ну, например, что ему предстоит неприятный разговор, — снова приступил к расспросам Джепп. — Или еще что-то в этом роде?

— Нет, такого — ничего, уверяю вас.

— Не упоминал ли он пациента по фамилии Эмбериотис?

— Нет-нет. Он действительно не говорил ничего… кроме… кроме того, что должен говорить дантист.

В голове у Пуаро невольно пронеслось: «Прополощите. Откройте рот пошире, пожалуйста. Теперь осторожно закройте».

— Возможно, вам придется выступить свидетелем на дознании, — сказал Джепп.

Мисс Сейнсбери Сил отнеслась к сообщению Джеппа весьма благосклонно, хотя и не смогла вначале сдержать испуганного возгласа. В ответ на весьма конкретные вопросы инспектора почтенная леди выложила чуть ли не всю историю своей жизни.

Она приехала сюда из Индии полгода назад. Жила в разных гостиницах и пансионах, пока наконец не открыла для себя «Гленгаури-Корт», который пришелся ей по вкусу своей очень домашней обстановкой. В Индии, главным образом в Калькутте [36] Калькутта — крупный город и морской порт на северо-востоке Индии. , она занималась миссионерством, а также преподавала сценическую речь.

— Видите ли, крайне важно научить людей чисто и правильно говорить по-английски. А я… в молодости я играла на сцене, — со сдержанной гордостью призналась она и жеманно улыбнулась. — Небольшие роли, разумеется, на провинциальной сцене. Но я была очень честолюбива. Играла в театре с постоянной труппой, репертуарные роли… Даже на гастроли ездила… Шекспир, Бернард Шоу [37] Шоу Бернард Джордж (1856–1950) — английский писатель и критик, ирландец по происхождению. .— Она вздохнула. — Мы, женщины, несчастные создания, у нас такое сострадательное сердце. Поддалась порыву… поспешный брак… Увы! Мы почти сразу же расстались. Ах, как жестоко я обманулась! Фамилию оставила свою девичью. Один добрый друг снабдил меня небольшим капиталом, и я основала школу сценической речи. Помогла учредить общество любителей театра. Непременно надо будет показать вам наши записки.

Старший инспектор Джепп слишком хорошо знал, чем чревато подобное намерение, и поспешил ретироваться, а вслед ему неслось:

— …и на тот случай если вдруг мое имя, как свидетельницы, я хочу сказать, появится в газетах, вам следует знать, как оно пишется. Мабелль Сейнсбери Сил. Мабелль — эм, а, бэ, е, два эль, мягкий знак. Сил — эс, и, эль. И конечно, если бы они упомянули, что я играла в «Как вам это нравится» [38] «Как вам это нравится» — комедия Шекспира (1599–1600). в Оксфордском театре… [39] Оксфордский репертуарный театр — театр с постоянной труппой и репертуаром в Оксфорде, главном городе графства Оксфордшир в Южной Англии.

Но инспектора Джеппа уже и след простыл.

В такси он перевел дух и отер лоб.

— При случае надо будет проверить все ее показания, — проворчал он. — Может статься, все это вранье. Я ей не верю.

Пуаро покачал головой.

— Так не лгут — слишком уж она обстоятельна и непоследовательна.

— Боюсь, на дознании с ней мороки не оберешься, — сказал Джепп. — Ох уж эти пожилые незамужние дамочки! Упрямы и своенравны. Но горячность мисс Сил объясняется просто — она актриса. Ее хлебом не корми — дай покрасоваться в лучах рампы.

— Вы и вправду хотите, чтобы она присутствовала на дознании? — спросил Пуаро.

— Посмотрим, как все сложится… — И помедлив, добавил: — Это не самоубийство. Теперь я в этом убежден.

— Мотив?

— Любой, самый невероятный. Скажем, Морлей совратил дочь Эмбериотиса. Чем не мотив?

Пуаро молчал, тщетно пытаясь представить мистера Морлея в роли соблазнителя некой волоокой гречанки.

Он напомнил Джеппу слова мистера Райли о том, что его коллега не умел радоваться жизни.

На что Джепп туманно заметил:

— Ох, мой друг, чужая душа — потемки! Вот поговорим с этим самым Эмбериотисом, может, что-нибудь и поймем.

Они расплатились с шофером и вошли в вестибюль «Савоя».

Джепп спросил, можно ли видеть мистера Эмбериотиса.