Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— А может быть, мы бы не справились. Может быть, теперь бы у нас пороху не хватило.

— Не знаю, — покачала головой Таппенс. — Я чувствую себя такой же, какой была раньше. Но, возможно, ты прав, возможно, когда дошло бы до дела… — Она вздохнула. — Надо бы нам все-таки найти хоть какую-нибудь работу. Так тяжело, когда сколько угодно свободного времени, сиди и думай целый день.

Взгляд ее скользнул по фотографии очень молодого человека в авиационной форме с широкой, как у Томми, ухмылкой на губах.

— Мужчине еще труднее, — сказал Томми. — Женщины хоть могут вязать, или паковать посылки, или работать в столовых.

— Это все я могла бы делать и через двадцать лет, — возразила Таппенс. — А сейчас я еще не настолько стара, и мне этого мало. Получается ни то ни се.

У входной двери позвонили. Таппенс встала, прошла через тесную квартирку и отперла. На коврике за порогом стоял широкоплечий мужчина с пышными светлыми усами на румяном лице.

Он окинул ее быстрым, зорким взглядом и вежливо осведомился:

— Вы — миссис Бирсфорд?

— Да.

— Моя фамилия Грант. Я друг лорда Истгемптона. Он посоветовал мне познакомиться с вами и вашим мужем.

— Очень приятно. Заходите, пожалуйста.

Она провела его в гостиную.

— Знакомьтесь. Мой муж — капитан… э-э-э…

— Мистер.

— …мистер Грант. Он — друг мистера Кар… лорда Истгемптона.

Рабочая кличка прежнего шефа Секретной службы, «мистер Картер», была ей привычнее, чем настоящий титул их старого друга.

Несколько минут они оживленно разговаривали втроем. Грант держался очень мило и вообще оказался симпатичным человеком. Потом Таппенс вышла и вскоре вернулась с хересом и стаканами. Когда возникла пауза в разговоре, мистер Грант сказал:

— Я слышал, вы ищете работу, Бирсфорд?

В глазах Томми зажегся алчный огонек.

— Совершенно верно. А вы… Неужели вы могли бы?..

Грант рассмеялся и покачал головой.

— Да нет, что вы. Боюсь, прежние дела придется уступить молодым и деятельным. Или тем, кто занимался ими все эти годы. Единственное, что я мог бы вам предложить — к сожалению — это скучную, сидячую работу. Канцелярскую. Складывать листы в стопки, перевязывать красным шнурком и рассовывать по ящикам. В таком духе.

У Томми вытянулось лицо.

— Понимаю.

— А все же лучше, чем ничего, а? — попытался приободрить его Грант. — Словом, загляните как-нибудь в мою контору. Министерство Потребностей, комната двадцать два. Подберем вам что-нибудь.

Зазвонил телефон. Таппенс взяла трубку:

— Алло? Да. Что-о? — На том конце провода взволнованно зачастил пронзительный женский голос. Лицо Таппенс выразило тревогу. — О, Боже!.. Ну, конечно, дорогая… Буду у тебя сию же минуту.

Она положила трубку и сказала мужу:

— Это звонила Морин.

— Я так и подумал. Узнал ее голос даже отсюда.

Таппенс взволнованно объяснила гостю:

— Мне очень жаль, мистер Грант, но я должна бежать к соседке. Она упала и подвернула ногу, а в доме никого нет, только она и ее маленькая дочурка, так что мне придется сбегать, все там уладить и пригласить какую-нибудь женщину ей в помощь. Вы уж меня извините.

— Конечно, конечно, миссис Бирсфорд. Я понимаю.

Таппенс улыбнулась ему, подхватила валявшийся на диване жакет, сунула руки в рукава и бросилась вон. Хлопнула входная дверь.

Томми налил Гранту стаканчик хереса.

— Посидите еще, — пригласил он.

— Благодарю. — Грант взял стакан, молча пригубил, задумался, потом сказал: — А знаете, в некотором смысле вашу жену вызвали очень кстати. Это сэкономит нам время.

Томми удивленно вздернул брови.

— Не понял, о чем вы.

Грант многозначительно произнес в ответ:

— Видите ли, Бирсфорд, я был уполномочен, если бы вы зашли ко мне в министерство, сделать вам некое предложение.

Веснушчатое лицо Томми медленно залила краска.

— Вы хотите сказать?..

Грант кивнул.

— Истгемптон предложил вашу кандидатуру. По его словам, вы как раз тот человек, который нам нужен.

— Я вас слушаю, — сказал Томми, волнуясь.

— Это, разумеется, — все строго конфиденциально.

Томми кивнул.

— Даже ваша жена не должна ничего знать. Вы понимаете?

— Хорошо — если вы так считаете. Но до сих пор мы работали вместе.

— Да, знаю. Но данное предложение касается вас одного.

— Понял. Будет выполнено.

— Вам якобы будет предложена работа, канцелярская, как я уже говорил, в шотландском отделе министерства, в запретной зоне, куда ваша жена не может последовать за вами. Но на самом деле вы отправитесь совсем в другое место.

Томми молча ждал продолжения.

— Вы читали в газетах про Пятую колонну? [220] Пятая колонна — выражение, возникшее во время гражданской войны в Испании 1936–1939 годов; так говорили про тайных сторонников генерала Франко в осажденном Мадриде; франкисты наступали на город с четырех сторон («четырьмя колоннами»). Более широко — группа людей, тайно помогающая внешнему врагу. Представляете хотя бы в общих чертах, что это такое?

Томми тихо ответил:

— Враги среди нас.

— Именно. Когда начиналась эта война, Бирсфорд, в обществе преобладало оптимистическое настроение. О, не у всех, разумеется, я не имею в виду тех, кто был по-настоящему в курсе дела. Мы-то ясно представляли себе, какие силы нам противостоят, — организованность противника, его превосходство в воздухе, его собранная в кулак воля, скоординированная работа его отлаженной военной машины. Но люди в массе об этом не догадывались, наши простые, наивные, добросердечные граждане. Они верили в то, во-что им хотелось верить, — что Германия вот-вот развалится, что там произойдет революция, что немецкое оружие сделано из жести, а солдаты от плохого питания все повалятся штабелями, как только выступят в поход. Ну и тому подобную чепуху. Принимали, как говорится, желаемое за действительное.

Но война приняла другой оборот. Она плохо началась и продолжается чем дальше, тем хуже. Солдаты делают свое дело нормально — на флоте, в авиации, в окопах. Но командование оказалось не на высоте, и подготовка к военным действиям была недостаточной. Возможно, эти недостатки — продолжение наших достоинств. Нам не нужна война, мы не относились к перспективе войны всерьез и не сумели к ней по-настоящему подготовиться.

Однако худшее позади. Мы осознали свои ошибки и постепенно, понемногу, ставим нужных людей на нужные места. Мы учимся вести войну так, как надо, и мы ее выиграем, можете не сомневаться, — если только прежде не успеем ее проиграть. И опасность поражения грозит нам не извне, не от того, что у немцев такие мощные бомбардировщики и что немцы оккупируют нейтральные страны и получают удобные плацдармы для новых ударов. Нет, опасность грозит изнутри. Нам, как древней Трое, угрожает деревянный конь [221] Согласно древнегреческому мифу, во время Троянской войны греки, чтобы овладеть неприступным городом, пошли на хитрость: построили большого деревянного коня, внутри которого спрятались 300 греческих воинов, и оставили его у ворот Трои. Троянцы втащили коня в город, а ночью вышедшие наружу враги напали на спящий город и после кровопролитной битвы овладели им. — в наших собственных стенах. Можете называть эту силу Пятой колонной, если угодно. Она здесь, среди нас. Это люди, мужчины и женщины, иногда высокопоставленные, иногда затаившиеся, неприметные, но в любом случае всей душой разделяющие нацистские идеи и цели, желающие внедрить здесь у нас твердый порядок нацизма взамен бестолкового, по их мнению, легкомысленного либерализма наших демократических институтов.