Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

На террасу вышли супруги Кейли, и мистер Кейли брюзгливо поинтересовался, о чем идет речь. Он расположился в шезлонге, жена укутала ему колени пледом. И он еще раз сердито спросил:

— Что вы тут такое говорили?

— Мы говорили, — ответила мисс Минтон, — что война к осени кончится.

— Вздор, — буркнул мистер Кейли. — Эта война продлится по меньшей мере шесть лет.

— Ой, мистер Кейли, — испугалась миссис Бленкенсоп, — неужели вы в самом деле такого мнения?

Мистер Кейли опасливо огляделся.

— Боюсь, нет ли тут сквозняка, — проворчал он. — Пожалуй, мне лучше отодвинуться в угол.

Состоялось перемещение мистера Кейли. Его жена, женщина с постоянно озабоченным выражением лица, по-видимому не имевшая в жизни другой цели, помимо обслуживания мужа, подкладывала ему подушечки и подтыкала плед, то и дело справляясь:

— Так будет хорошо, Элфред? Тебе так удобно? Может, дать тебе темные очки? Сегодня слишком яркое солнце.

— Нет, нет, — с раздражением отвечал мистер Кейли. Сделай милость, не суетись, Элизабет. Мое кашне у тебя? Да нет же, шелковое! Ну, хорошо, не важно. Один раз сойдет и это. Но я не хочу перегревать горло, а шерсть на таком солнце… нет, пожалуй, все-таки тебе лучше сходить за шелковым. После чего мистер Кейли вновь удостоил вниманием проблемы, представляющие общественный интерес. — Да, — подтвердил он. — По моей оценке, не менее шести.

И с удовольствием выслушал испуганные возгласы обеих собеседниц.

— Вы, уважаемые дамы, попросту принимаете желаемое за действительное. Лично я знаю Германию. Смею сказать даже, что знаю Германию очень хорошо. До выхода на пенсию я, занимаясь своим бизнесом, постоянно разъезжал туда-сюда. Берлин, Гамбург, Мюнхен, — я знаю их как свои пять пальцев. И могу заверить вас, что Германия способна продержаться бесконечно долго. Имея за спиной такого союзника, как Россия…

Мистер Кейли продолжал с упоением разглагольствовать, то возвышая голос, то переходя на драматический полушепот, и сделал небольшой перерыв только на то, чтобы взять из рук у жены шелковое кашне и обмотать им шею.

На террасу вышла миссис Спрот с Бетти на руках, посадила дочурку на пол и дала ей лохматую собачку с оторванным ухом и кукольную курточку.

— Вот, Бетти, одень Бонзо на прогулку, — распорядилась миссис Спорт, — а мама пока тоже пойдет оденется.

Мистер Кейли по-прежнему бубнил, приводя статистические данные и цифры, нагонявшие мрак на душу, но теперь его монолог перемежался жизнерадостным лепетом Бетти, деловито разговаривавшей с Бонзо на своем особом детском языке. Потом, увидев птичку, севшую рядом на перила, она обрадованно протянула к ней руки и издала какой-то гортанный звук, птица улетела, а девочка обвела взглядом присутствующих и отчетливо произнесла:

— Дики.

— Это дитя очень своеобразно учится говорить, — заметила мисс Минтон. — Скажи: — Пока, Бетти, милочка. Пока!

Бетти холодно посмотрела на нее и выговорила:

— Бук!

Наконец она просунула одну лапу Бонзо в рукав курточки, доковыляла до свободного кресла и запихнула лохматого песика под подушку на сиденье. И очень старательно произнесла:

— Плятать! Гав-гав. Плятать.

Мисс Минтон, в роли самозваной переводчицы, гордо пояснила:

— Она любит играть в прятки. Все время что-то прячет.

А затем с наигранным преувеличенным недоумением спросила:

— Где же у нас Бонзо? Где он? Куда он мог подеваться?

Бетти шлепнулась на пол и зашлась восторженным смехом.

Мистер Кейли, убедившись, что его рассуждения о германских методах замены сырья эрзацами никто больше не слушает, принял оскорбленный вид и воинственно закашлялся.

Вернулась миссис Спрот в шляпке и подхватила Бетти на руки. Общее внимание снова обратилось к мистеру Кейли.

— Так что вы говорили, мистер Кейли? — спросила Таппенс.

Однако мистер Кейли был обижен. Он только холодно заметил:

— Эта женщина вечно оставляет ребенка на других. Дорогая, я, пожалуй, все-таки лучше надену шерстяное кашне. Солнце прячется.

— Но, пожалуйста, мистер Кейли, рассказывайте дальше, это так интересно, — попросила мисс Минтон.

Смягчившись, мистер Кейли торжественно возобновил свою лекцию, поправляя и затягивая на тощей шее шерстяное кашне:

— Как я уже объяснял, в Германии разработаны такие совершенные методы…

Таппенс обернулась к миссис Кейли и спросила:

— А вы что думаете насчет войны, миссис Кейли?

Та даже подскочила.

— То есть… что я думаю?

— По-вашему тоже, война продлится шесть лет?

Миссис Кейли неуверенно ответила:

— О, надеюсь, что нет. Это ведь так долго, правда?

— Да. Очень долго. И каково же ваше мнение?

Миссис Кейли испуганно забормотала:

— Я… Я не знаю. Откуда же мне знать. Элфред говорит, что да.

— Но вы так не считаете?

— Ах, ну, я не знаю. Трудно сказать, вы согласны?

Таппенс почувствовала раздражение. Эта пигалица мисс Минтон и деспотичный мистер Кейли с его безмозглой половиной — неужели все они типичные представители ее народа? Или миссис Спрот с водянистыми выпуклыми глазами и слегка отсутствующим выражением лица? Что может Таппенс у них выведать? Уж конечно никто из этих людей…

Течение ее мыслей было прервано. Сзади на нее упала тень. Кто-то встал между нею и солнцем. Течение ее мыслей было прервано. Она повернула голову.

На террасе стояла миссис Перенья, рассматривая своих постояльцев. И что-то такое было в ее глазах, не презрение ли? Или высокомерная, надменная враждебность?

Надо побольше разузнать про миссис Перенью, сказала себе Таппенс.

Томми завел самые дружеские отношения с майором Блетчли.

— Вы ведь захватили с собой сюда клюшки для гольфа, а, Медоуз? — спросил майор.

Томми признался, что захватил.

— Ага! Меня не проведешь. Я сразу определил. Превосходно. Мы должны как-нибудь сыграть с вами. Играли на здешнем поле?

Томми помотал головой.

— Неплохое, совсем даже неплохое поле. Коротковато может, но зато отличный вид на море, и все такое. И всегда есть место для желающих. Слушайте, а не пойти ли нам туда прямо сегодня утром? Поиграли бы.

— Спасибо большое. С удовольствием.

— Должен признаться, я очень рад вашему приезду, — сказал Блетчли, когда они шли вверх по склону. — Слишком много женщин в нашем пансионе. Действует на нервы. Хорошо, что у меня появился товарищ, от которого можно ждать поддержки. Кейли не в счет, это не мужчина, а ходячий фармацевтический склад. Говорит исключительно о своих болезнях: как его лечат, как лечили, какие лекарства он пьет. Выбросил бы все эти коробочки с пилюлями и ходил бы по десять миль каждый Божий день, стал бы другим человеком. Кроме него в пансионе есть еще только один мужчина — фон Дейним, но, сказать вам по правде, Медоуз, я ему не особенно доверяю.