Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Сестра Хопкинс вспыхнула.

— Да, я признаю это.

— Это что, ваша привычка — оставлять опасные лекарства там, где к ним может иметь доступ кто угодно?

— Нет, конечно нет.

— Ах нет? Но в данном случае вы поступили именно так?

— Да.

— И практически любой человек, находившийся тогда в доме, мог при желании взять морфин. Не так ли?

— Наверное, так.

— Никаких «наверное»! Да или нет?

— Ну да.

— Значит, Элинор Карлайл была не единственной, кто мог его взять? Кто-нибудь из слуг. Или доктор Лорд. Или мистер Родерик Уэлман. Или сестра О'Брайен. Или сама Мэри Джерард.

— Пожалуй, так… да.

— «Пожалуй» или «да»?

— Да.

— Кому-нибудь было известно, что в вашем чемоданчике есть морфин?

— Не знаю.

— Вы говорили о нем кому-нибудь?

— Нет.

— Следовательно, мисс Карлайл не могла знать о том, что там был морфин?

— Она могла заглянуть туда и увидеть.

— Однако это маловероятно, не так ли?

— Не знаю.

— Но в доме находились люди, которые, в отличие от мисс Карлайл, наверняка знали о морфине. Например, доктор Лорд. Ведь вы делали инъекции морфина по его указанию?

— Именно так.

— Мэри Джерар тоже знала, что у вас там морфин?

— Нет, не знала.

— Но ведь она часто бывала у вас в коттедже?

— Нет, не сказала бы.

— И все-таки я полагаю, что она бывала там довольно часто и скорее, чем кто-либо другой в доме, могла догадаться о том, что у вас в чемоданчике имеется морфин.

— Я не могу с этим согласиться.

Сэр Эдвард сделал паузу и продолжил:

— Вы сказали сестре О'Брайен о пропаже морфина?

— Да.

— Напоминаю вам, что вы на самом деле сказали: «Я оставила морфин дома. Теперь придется за ним возвращаться».

— Нет, я так не говорила.

— И не высказывали предположение, что морфин, вероятно, остался на каминной доске в вашем коттедже?

— Ну, когда я не смогла его найти, то подумала, что, должно быть, положила туда.

— То есть вы не знали точно, где был морфин?

— Нет, знала. Я положила его в чемоданчик.

— В таком случае почему утром двадцать девятого июня вы высказали предположение, что оставили его дома?

— Потому что подумала, что могла так сделать.

— Вынужден заметить, что вы весьма безответственный человек.

— Это неправда.

— И в своих высказываниях вы также довольно небрежны, не так ли?

— Ничего подобного. Я очень ответственно отношусь к своим словам.

— Вы говорили о том, что укололись о шип розового куста в день смерти Мэри Джерард, двадцать седьмого июля?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?

— Это имеет отношение к делу, сэр Эдвин? — спросил судья.

— Да, милорд, это важный элемент защиты, и я намерен пригласить свидетелей, чтобы доказать, что это заявление было ложным.

Он снова принялся задавать вопросы свидетельнице.

— Вы по-прежнему утверждаете, что двадцать седьмого июля укололи запястье о розовый куст?

— Да! — Тон сестры Хопкинс стал вызывающим.

— Когда это произошло?

— Это случилось утром, когда мы выходили из сторожки и направлялись к дому.

— А что это был за куст? — с недоверием спросил сэр Эдвин.

— Если точно, это был не совсем куст. Это были вьющиеся розы с алыми цветами, которые растут около сторожки.

— Вы уверены в этом?

— Совершенно уверена.

Сэр Эдвин сделал паузу, а затем спросил:

— Вы по-прежнему настаиваете на том, что морфин находился у вас в чемоданчике, когда вы двадцать восьмого июня пришли в Хантербери?

— Да, настаиваю. Он был со мной.

— Ну а если сестра О'Брайен выступит в качестве свидетеля и подтвердит под присягой, что вы сказали, что, возможно, оставили его дома?

— Он был у меня в чемоданчике. Я в этом уверена.

Сэр Эдвин вздохнул.

— И вас не встревожила пропажа морфина?

— Меня? Да нет.

— Значит, вас совершенно не смутил тот факт, что пропала большая доза смертельно опасного лекарства?

— Я ведь не думала, что его кто-то взял!

— Понятно. Вы просто в тот момент не могли вспомнить, что вы с ним сделали?

— Ничего подобного. Морфин был в моем чемоданчике.

— Двадцать таблеток по полграна, то есть десять гран морфина! Этого достаточно, чтобы умертвить нескольких людей, не так ли?

— Да.

— А вас это не встревожило… Вы ведь даже не заявили о пропаже?

— Я думала, что он найдется.

— Обращаю ваше внимание на то, что, если морфин у вас действительно пропал, вы были обязаны официально заявить о пропаже. Ответственные леди поступают именно так.

Сестра Хопкинс, лицо которой раскраснелось еще сильнее, сказала:

— Ну а я этого не сделала!

— Преступная небрежность! Вы, по-видимому, не понимаете, что медсестра обязана быть предельно аккуратной. И часто вам приходилось терять опасные лекарства?

— Прежде этого никогда не случалось.

Допрос продолжался еще несколько минут. Для такого мастера своего дела, как сэр Эдвин, сестра Хопкинс, — суетящаяся, с раскрасневшимся лицом, то и дело противоречащая сама себе, — была легкой добычей.

— Это верно, что в четверг, шестого июля, покойная Мэри Джерард написала завещание?

— Да.

— Почему она это сделала?

— Видимо, ей показалось, что это необходимо. И видите, как в воду глядела.

— Вы уверены, что за этим поступком не скрывалось подавленное состояние или неуверенность в будущем?

— Чушь!

— Однако то, что она вдруг решила написать завещание, свидетельствует о том, что она размышляла о смерти.

— Ничего подобного. Просто она считала, что это необходимо сделать.

— Взгляните. Это то самое завещание? Подписано Мэри Джерард и свидетелями — Эмили Биггс и Роджером Уэйдом, приказчиками из магазина готовой одежды. Покойная завещала все свое имущество Мэри Райли, сестре Элизы Райли?

— Совершенно верно.

Завещание было передано присяжным заседателям.

— Как вы думаете, имела Мэри Джерард какую-нибудь собственность, которую могла бы оставить по завещанию?

— В то время у нее ничего не было.

— Но вскоре она собиралась что-то получить?

— Да.

— Вы подтверждаете тот факт, что мисс Элинор Карлайл передала Мэри значительную денежную сумму — две тысячи фунтов?

— Да.

— Мисс Карлайл не была обязана это делать? Это объяснялось лишь ее великодушным порывом?

— Да, она поступила так по доброй воле.

— Но ведь если бы она ненавидела Мэри, о чем тут неоднократно высказывались предположения, она не стала бы добровольно передавать ей столь крупную сумму денег?

— Возможно, и так.

— Что вы имеете в виду, отвечая таким образом?

— Ничего.

— Вот именно. А теперь такой вопрос: слышали ли вы какие-нибудь сплетни о Мэри Джерард и мистере Родерике Уэлмане?

— Он был влюблен в нее.

— У вас есть тому доказательства?

— Я просто знала об этом, вот и все.