Агата Кристи - Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Во-первых — не исключено, что Мэри Джерард совершила самоубийство. Во-вторых — кто-то мог отравить сандвичи, пока Элинор Карлайл ходила в сторожку. Возможен еще и третий вариант. Одно из основных правил юриспруденции гласит: если существует альтернативная версия, которая вполне вероятна и доказуема и не противоречит свидетельским показаниям, обвиняемого следует оправдать. Я намереваюсь доказать, что существовало еще одно лицо, которое имело не только равную с обвиняемой возможность отравить Мэри Джерард, но и значительно более серьезный мотив для того, чтобы сделать это. У меня имеются факты, доказывающие, что есть еще один человек, который имел доступ к морфину и у которого были весьма серьезные основания для убийства Мэри Джерард, равно как и факты, подтверждающие, что упомянутый мной человек имел равную с обвиняемой возможность это сделать. Утверждаю, что ни один суд в мире не обвинит в убийстве мою подзащитную, так как против нее нет никаких улик, а обвинение опирается исключительно на возможность совершения ею преступления, тогда как вполне доказуемо, что у другого человека имелась не только такая же возможность, но и чрезвычайно убедительный мотив. Я намерен вызвать в суд свидетелей, способных доказать, что один из опрошенных уже свидетелей обвинения дал заведомо ложные показания. Но сначала я предоставлю слово обвиняемой, чтобы она сама могла рассказать вам эту историю и чтобы вы убедились, насколько необоснованны предъявленные ей обвинения.

Она приняла присягу и тихим голосом стала отвечать на вопросы сэра Эдвина. Судья подался вперед, попросил говорить громче…

Сэр Эдвин мягким и ободряющим голосом задавал именно те вопросы, ответы на которые она давно для себя отрепетировала.

— Вы любили Родерика Уэлмана?

— Очень любила. Он был мне как брат… или кузен. Я всегда считала его своим кузеном. Помолвка… была логическим продолжением наших отношений… это так удобно — вступить в брак с человеком, которого знаешь всю свою жизнь…

— Наверное, ваши отношения нельзя было назвать страстной любовью?

«Нельзя? О Родди!»

— Пожалуй… видите ли, мы слишком хорошо знали друг друга…

— После смерти миссис Уэлман не возникло ли между вами некоторого отчуждения?

— Да, возникло.

— Чем вы это объясняете?

— Я думаю, что отчасти причиной были деньги.

— Деньги?

— Да. Родерик чувствовал себя неловко. Он боялся, что окружающие могут подумать, будто он женится на мне ради денег…

— Помолвка была расторгнута не из-за Мэри Джерард?

— Мне казалось, что Родерик увлекся ею, но я не верила, что это серьезно.

— Вас очень огорчило бы, окажись его увлечение серьезным?

— О нет. Я просто сочла бы, что это неподходящая для него партия, только и всего.

— Теперь ответьте мне, мисс Карлайл: брали ли вы морфин из чемоданчика сестры Хопкинс двадцать восьмого июня?

— Не брала.

— Не было ли у вас какого-то другого морфина?

— Не было.

— Вы знали, что ваша тетя не сделала завещания?

— Нет. Меня это очень удивило.

— Не показалось ли вам, что вечером двадцать восьмого июня ваша тетя перед смертью пыталась дать вам какое-то поручение?

— Я поняла, что она не сделала никаких распоряжений относительно Мэри Джерард и хотела это как-то исправить.

— И для того, чтобы выполнить ее волю, вы были готовы выделить девушке значительную денежную сумму?

— Да, я хотела выполнить волю тети Лоры. И, кроме того, была благодарна Мэри за ту доброту, которую она проявляла в отношении моей тети.

— Вы приехали из Лондона в Мейденсфорд двадцать шестого июля и остановились в гостинице «Королевский герб»?

— Да.

— Какова была цель вашего приезда?

— Я продала дом, а человек, который его купил, хотел вступить в права владения как можно скорее. Я должна была разобрать личные вещи тети и вообще уладить все дела.

— По пути в Хантербери-холл двадцать седьмого июля вы покупали какие-нибудь продукты?

— Да. Подумала, что проще перекусить на скорую руку, чем возвращаться на ленч в деревню.

— А затем вы направились в дом и разбирали там личные вещи вашей тетушки?

— Да.

— А после этого?

— Спустилась в буфетную и приготовила сандвичи. А потом пошла в сторожку и пригласила районную сестру Хопкинс и Мэри Джерард составить мне компанию.

— Почему вы это сделали?

— Хотела избавить их от необходимости идти по жаре в деревню, ведь им пришлось бы снова возвращаться в сторожку.

— Что ж, вполне естественный порыв, вы проявили похвальное великодушие. Они приняли приглашение?

— Да, они пошли вместе со мной.

— Где находились приготовленные вами сандвичи?

— Я оставила блюдо с сандвичами в буфетной.

— Там было открыто окно?

— Да.

— Кто-нибудь мог проникнуть в буфетную в ваше отсутствие?

— Разумеется.

— Если бы кто-нибудь наблюдал за вами снаружи, когда вы готовили сандвичи, что он мог бы подумать?

— Мне кажется, он подумал бы, что я собираюсь устроить ленч, перекусить.

— Кто-нибудь мог знать, что вместе с вами сандвичи будет есть кто-то еще?

— Нет. Мысль пригласить Мэри и Хопкинс пришла мне в голову только тогда, когда я увидела, что сандвичей получилось очень много.

— Если бы кто-нибудь проник в буфетную в ваше отсутствие и подсыпал морфин в один из них, означало бы это, что отравить намеревались вас, а не кого-то еще?

— Видимо так.

— Что происходило после того, как вы все вместе вошли в дом?

— Мы пошли в малую гостиную. Я принесла сандвичи и предложила своим гостьям.

— Вы что-нибудь пили с сандвичами?

— Я пила воду. На столе было пиво, но сестра Хопкинс и Мэри предпочли чай. Сестра Хопкинс пошла в буфетную, чтобы его заварить. Она принесла чайник на подносе, а Мэри разлила в чашки.

— Вы сами пили чай?

— Нет.

— Но Мэри Джерард и сестра Хопкинс его пили? — Да.

— Что случилось потом?

— Сестра Хопкинс вышла, чтобы выключить газовую плиту.

— И оставила вас наедине с Мэри Джерард?

— Да.

— Что было дальше?

— Несколько минут спустя я взяла поднос и блюдо из-под сандвичей и отнесла их в буфетную. Сестра Хопкинс была там. Мы вместе с ней вымыли посуду.

— Сестра Хопкинс в это время была без нарукавников?

— Да. Она мыла чашки, а я вытирала.

— Вы спросили ее насчет царапины на запястье? И что именно спросили?

— Я спросила, не занозила ли она чем-нибудь руку.

— Что она ответила?

— Она сказала: «Это шип с розового куста около сторожки. Надо бы пойти вытащить».

— Как она себя вела в этот момент?

— Мне показалось, что ей было жарко. Она вся обливалась потом, и лицо у нее было какого-то странного цвета — неестественно белое.

— Что произошло потом?