Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Да. Они велели ему надеть саккос [241] Саккос — род стихаря, церковной длинной одежды с длинными рукавами, а также нижнее облачение священников и архиереев. и сутану [242] Сутана — верхняя длинная одежда католического духовенства, которую носят вне богослужения. .

— Когда это было?

— О, довольно давно, — кажется, в марте.

— Я смотрю, ваш Томми Пирс везде поспевал.

— Он был страшно любопытный. Ему вечно все надо было разузнать, до всего докопаться.

— Похоже, в конце концов он переусердствовал, — мрачно заметил Люк.

Роза восприняла его слова буквально.

— Да, гадкий был мальчишка. Любил отрывать крылышки осам, дразнил собак.

— О таком сорванце вряд ли кто сильно жалел.

— Пожалуй, вы правы. Мать его, конечно очень переживала.

— Как я понял, шестеро оставшихся детей будут ее утешением. Кстати, язык у этой женщины, можно сказать, без костей.

— Страшная болтушка. Правда?

— Я зашел к ней купить сигарет, и она успела мне рассказать буквально обо всех в вашем городке, и очень подробно.

— Хуже места не придумаешь, — грустно сказала Роза. — Все друг про друга всё знают.

— Ну уж так-таки и всё…

Она вопросительно посмотрела на него, и Люк многозначительно изрек:

— Ни единому человеку не дано знать всей правды о другом человеке.

Роза даже легонько вздрогнула.

— Да, наверное, вы правы.

— Даже самому близкому и дорогому.

— Даже са… Ой, вы говорите такие ужасные вещи, мистер Фицвильям… не надо.

— Это пугает вас?

Она задумчиво кивнула и вдруг резко повернулась.

— Мне пора. Если… вам будет нечего делать — ой, я хочу сказать, если у вас будет возможность, заходите к нам. Мама… будет рада повидаться со знакомым старых папиных друзей.

И она тихонько побрела по дороге, понурив голову — то ли под тяжестью забот, то ли от растерянности.

Люк смотрел ей вслед. Его вдруг охватило желание защитить ее. Но от кого? Задав себе этот вопрос, он раздраженно покачал головой. Да, верно, Роза Шмеллинг недавно потеряла отца, но у нее есть мать, и она собирается замуж за очень привлекательного молодого человека, вполне способного о ней позаботиться. Почему же тогда у него возникло такое странное желание?

Ох уж эта сентиментальность! Она, видимо, неискоренима, подумал он. Мужчина-защитник! Образ, родившийся в викторианскую эпоху, властвовавший в годы правления короля Эдуарда VII [243] Королева Виктория правила Великобританией в 1837–1901 годы, король Эдуард VII — в 1901–1910 годы. . Он и до сих пор нет-нет да и проявит признаки жизни, наперекор тому, что наш друг, лорд Уитфилд, называет «суетой и стрессом нынешней эпохи!»

«Что бы то ни было, — сказал он про себя, шагая по направлению к грозному массиву Эш-Ридж, — мне нравится эта девушка. Пожалуй, она слишком хороша для Томаса с его холодным высокомерием!»

У него в памяти всплыла прощальная улыбка доктора. Она явно была полна самодовольства!

Звук шагов впереди отвлек Люка от этих недобрых размышлений. Подняв глаза, он увидел молодого мистера Эллсуорта, спускавшегося по тропинке с холма. Он смотрел под ноги и улыбался сам себе. Эллсуорта не столько шел, сколько пританцовывал, как бы отбивая такт некой дьявольской жиги [244] Жига — быстрый оживленный танец с резкими движениями. , звучавшей у него в мозгу. Люка неприятно поразило выражение его лица. В улыбке, кривившей его губы, непостижимо смешались ликование и коварство — в этом было нечто отталкивающее.

Люк остановился, и Эллсуорта чуть не налетел на него, подняв наконец голову. В первый момент злобные бегающие глазки глядели неузнавающе, но затем (или это просто Люку показалось?) произошла поразительная метаморфоза. Вместо танцующего сатира [245] Сатир — одно из низших божеств, отличавшееся похотливостью. Люк снова увидел перед собой томного хлыщеватого молодого человека.

— О, мистер Фицвильям, доброе утро.

— Доброе утро. Любовались красотами матушки-природы?

Мистер Эллсуорта протестующе взмахнул своими длинными бледными руками.

— О нет, Боже мой, нет. Я ненавижу природу. Это же грубая девка, начисто лишенная воображения. Ее надо уметь ставить на место, а без этого невозможно в полной мере наслаждаться жизнью.

— И как же вы собираетесь поставить ее на место?

— Есть кое-какие способы! В таком прелестном провинциальном уголке человек, не лишенный вкуса, всегда может найти восхитительные развлечения. Я люблю жизнь, мистер Фицвильям.

— Я тоже.

— Mens sana in corpore sano [246] В здоровом теле здоровый дух (лат.). .— В тоне мистера Эллсуорта прозвучала мягкая ирония. — Я уверен, к вам это относится в полной мере.

— Это не самый худший из моих недостатков.

— Дорогой мой! Благоразумие — вещь невероятно скучная. Надо быть сумасшедшим — восхитительно безумным. И еще — слегка извращенным и испорченным… вот тогда жизнь предстанет перед вами в новом, чарующем свете.

— Это что же, как взгляд из лепрозория? [247] Лепрозорий — лечебно-профилактическое учреждение для больных проказой (лепрой). — предположил Люк.

— Прелестно, весьма, весьма остроумно! А в этом, знаете, что-то есть. Интересный ракурс… Однако не смею вас задерживать. Вы ведь совершаете моцион — необходимо регулярно совершать моцион — такова одна из заповедей привилегированных учебных заведений!

— Именно так, — сказал Люк и, холодно кивнув, продолжил подъем.

«И что это мне сегодня мерещится всякая чертовщина, — разозлился он на себя. — Этот малый просто болван, вот и все».

И однако, какая-то подспудная тревога заставила его ускорить шаг. Эта коварная торжествующая улыбочка на лице Эллсуорта… Она-то ему не почудилась… И почему ее будто губкой стерли, когда этот малый наткнулся на него?

«Бриджит… с ней все в порядке? — с растущим беспокойством подумал Люк. — Они ведь шли вместе, а возвращается он один».

Когда Люк разговаривал с Розой Шмеллинг, выглянуло солнце. Сейчас оно снова скрылось за облаками. Хмурое небо таило угрозу, резкими порывами налетал ветер. Люку снова казалось, что он попал в особый, заколдованный мир — мир, который все время напоминал о себе… с первого же дня, как он очутился в Вичвуде.

Тропинка свернула и вывела его на ровную, поросшую травой лужайку. Это и был Ведьмин луг. Именно здесь, если верить легендам, ведьмы справляли свои шабаши в Вальпургиеву ночь [248] Вальпургиева ночь — ночь с 30 апреля на 1 мая, когда, по немецким народным поверьям, ведьмы и колдуньи устраивают сатанинскую оргию на горе Броккен в Германии. Название происходит от имени игуменьи Вальпургии, память которой чтится в католических странах 1 мая. и накануне Дня всех святых [249] Канун Дня всех святых (Хэллоуин) в соответствии с языческими традициями отмечается в ночь на 31 октября хождением ряженых в масках из тыквы и с фонариками из выдолбленного турнепса, гаданием о будущем женихе и т. п. .