Агата Кристи - Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят

— Да.

— А этот высокий красивый полицейский тебя не выпускает?

— Я его не спрашивал. Но если бы спросил, он наверняка бы мне отказал. Знаешь, Пилар, мне следует держать ухо востро и быть очень-очень осторожным.

— Это утомительно, — кивнула Пилар.

— Не то слово, моя дорогая. Еще этот ненормальный бельгиец… рыщет по всему дому. Не знаю, будет ли от него толк, но мне он действует на нервы.

Пилар нахмурилась.

— Мой дед был очень-очень богатым, верно?

— Весьма вероятно.

— И кому теперь перейдут его деньги? Альфреду и остальным?

— Смотря что написано в завещании.

— Может, он и мне оставил что-нибудь, — мечтательно заметила Пилар. — Боюсь только, он этого не сделал.

— Не беспокойся, — утешил ее Стивен. — В конце концов, ты — член семьи. Здесь твой дом. Они должны о тебе позаботиться.

— Надо же — мой дом, — вздохнула Пилар. — Все это очень забавно. И одновременно совсем не забавно.

— Прекрасно тебя понимаю… чего уж тут забавного.

Пилар снова вздохнула и, подумав, спросила:

— Как ты думаешь, можно завести граммофон и потанцевать?

— По-моему, нельзя, — неуверенно ответил Стивен. — Не забудь, бессердечная испанка, что в доме траур.

Пилар широко распахнула глаза.

— Но я вовсе не испытываю грусти, — возразила она. — Потому что плохо знала деда… Вообще-то мне нравилось с ним разговаривать, но это совсем не значит, что я должна лить слезы и убиваться из-за того, что он умер. Я не хочу притворяться.

— Нет, ты прелесть!

Пилар предприняла еще одну попытку уговорить его:

— Мы можем засунуть в граммофон какие-нибудь чулки или перчатки, и тогда нас никто не услышит.

— В таком случае пойдем, искусительница.

Пилар радостно засмеялась и, выбежав из комнаты, помчалась к танцевальному залу в дальнем конце дома.

Однако, добежав до галереи, которая вела к выходу в сад, она замерла на месте. Нагнавший ее Стивен тоже остановился.

Эркюль Пуаро, сняв со стены один из портретов, с интересом изучал его, повернув к свету, падавшему со стороны террасы. Он поднял глаза и увидел их.

— Ага! — сказал он. — Вы появились здесь весьма кстати.

— Что вы делаете? — спросила Пилар, подойдя к нему.

— Разглядываю нечто очень интересное — лицо Симеона Ли в пору его молодости.

— О, значит, это мой дед?

— Да, мадемуазель.

Она уставилась на писанный маслом портрет.

— Как он изменился… Как изменился… Он был такой старый и весь в морщинах! А здесь он похож на Гарри. Лет десять назад Гарри, наверное, был таким же.

— Вы правы, мадемуазель, — кивнул Пуаро, — Гарри Ли — вылитый Симеон Ли в молодости. А вот здесь, — он повел ее по галерее, — портрет вашей бабушки. У нее чуть продолговатое кроткое лицо, светлые волосы и добрые голубые глаза.

— Как у Дэвида, — сказала Пилар.

— И у Альфреда тоже, — добавил Стивен.

— Наследственность — весьма интересная штука, — заметил Пуаро. — У мистера Ли и его жены не было ни малейшего сходства. Почти все дети, родившиеся в этом браке, похожи на мать. Взгляните-ка сюда, мадемуазель.

Он указал ей на портрет девушки лет девятнадцати с золотистыми, струящимися по плечам волосами и огромными смеющимися голубыми глазами. Она тоже была похожа на мать — такая же светленькая и белокожая, но, однако, в ней чувствовались энергия и жизнерадостность, каких никогда не знали кроткие голубые глаза и безмятежные черты лица покойной миссис Ли.

— О! — воскликнула Пилар, и щеки ее порозовели.

Она поднесла руку к груди и вынула медальон на длинной золотой цепочке. Нажав пружинку, Пилар раскрыла его: те же смеющиеся глаза глянули на Пуаро с миниатюрного портрета.

— Моя мама, — сказала Пилар.

Пуаро кивнул. На другой створке медальона был портрет молодого красавца с черной шевелюрой и синими глазами.

— Ваш отец, мадемуазель? — спросил Пуаро.

— Да, мой отец, — ответила Пилар. — Он был очень красивый, правда?

— Правда, сеньорита. А разве у испанцев бывают голубые глаза?

— Не часто, только у северян. Кроме того, его мать была ирландкой.

— Значит, в ваших жилах течет испанская, ирландская, английская и даже цыганская кровь, — задумчиво сказал Пуаро. — Знаете что, мадемуазель? С такой наследственностью вы, окажись у вас враги, никого не пощадили бы.

— Помнишь, что ты сказала в поезде, Пилар? Что, будь у тебя враги, ты бы перерезала им глотку, — засмеялся Стивен. — Ой! — Он прикусил губу, поняв, насколько двусмысленно звучат его слова.

Эркюль Пуаро спешно перевел разговор на другое:

— Ах да, ведь я должен кое о чем попросить вас, сеньорита. Моему другу инспектору нужен ваш паспорт. Что поделаешь, таковы правила — очень глупые и скучные, но необходимые, — они касаются всех иностранцев. А по закону вы являетесь иностранкой.

— Мой паспорт? — подняла брови Пилар. — Сейчас принесу. Он у меня в комнате.

— Очень сожалею, что вынужден был вас побеспокоить, — извинился Пуаро, идя рядом с ней.

Они дошли до конца длинного коридора. Здесь начиналась лестница. Пилар взбежала наверх, Пуаро последовал за ней. Стивен замыкал шествие. Спальня Пилар находилась как раз у лестничной площадки.

— Сейчас принесу;— повторила она, открывая дверь.

Пуаро и Стивен Фарр остались снаружи.

— Какую глупость я сморозил, — покаялся Стивен. — Но она вроде бы и не заметила, как по-вашему?

Пуаро ничего не ответил. Он склонил голову набок, словно прислушиваясь.

— До чего же англичане любят свежий воздух. Мисс Эстравадос, по-видимому, унаследовала эту любовь от своей матери.

— С чего вы взяли? — удивился Стивен.

— Сегодня холодный день, — тихо сказал Пуаро. — Мороз, и даже инея нет, хотя вчера было сравнительно тепло и солнечно. А мисс Эстравадос только что приоткрыла окно. Такая любовь к свежему воздуху просто удивительна.

Внезапно до их ушей донеслось какое-то энергичное испанское восклицание, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась Пилар.

— Ах, — воскликнула она, — какая же я глупая и неловкая! Моя сумочка лежала на подоконнике, и когда я вынула из нее все бумаги, чтобы найти паспорт, он выпал из окна. Прямо на клумбу. Я сейчас его принесу.

— Давайте я, — предложил Стивен, но Пилар уже бежала вниз, крикнув через плечо:

— Нет, раз я такая глупая, сама и сбегаю. А вы с мистером Пуаро идите в гостиную, я его туда принесу.

Стивен Фарр явно вознамерился ее догнать, но Пуаро мягко придержал его за руку.

— Пойдемте в гостиную, — тихо сказал он.

Они пошли коридором в другой конец дома и очутились на площадке главной лестницы.

— Прежде чем мы спустимся в гостиную, не зайдете ли со мной в комнату, где произошло убийство? — попросил Пуаро. — Я хочу вас кое о чем спросить.

Они вышли в коридор, ведший в комнату Симеона Ли. Слева была ниша, в которой стояли две крепкого сложения мраморные нимфы, старательно придерживавшие легкие покровы — с поистине викторианской, давно забытой стыдливостью.