Агата Кристи - Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— Голос? — сказал в раздумье Пуаро. — Ах, его голос! Узнали бы вы его снова, мадемуазель Зиа?

— Пожалуй.

— Вы заинтересовались им, а? Поэтому вы оказались у замочной скважины?

Зиа кивнула.

— Да-да. Мне было любопытно, столько о нем говорят, он не обычный вор — больше похож на героя романа.

— Понимаю.

— А теперь я кое-что хочу вам сообщить, — сказала Зиа. — Одну маленькую деталь, которая, может быть, будет вам полезна.

— Да? — ободряюще посмотрел на нее Пуаро.

— Рубины были переданы моему отцу здесь, в Ницце. Я не видела того, кто их передавал, но…

— Да?

— Одно я знаю наверняка. Это была женщина.

«Дорогая Кэтрин, вращаясь среди своих теперешних великосветских друзей, вы вряд ли заинтересуетесь нашими новостями, но так как я всегда считала вас девушкой разумной, то, может, вы не окончательно загордились. Здесь все по-прежнему. Были неприятности с нашим новым священником, который пьет самым скандальным образом. А впрочем, что с него взять: ведь он мало чем отличается от католика. Все говорили об этом с викарием [143] Викарий — в англиканской церкви приходский священник. , но вы знаете, что такое наш викарий, сплошь христианское милосердие, и ни на йоту истинной силы духа. У меня была масса огорчений с горничными в последнее время. Эта девица, Анни, никуда не годится: юбка выше колен, и нет, чтоб надеть шерстяные чулки. И у всех у них не хватает терпения выслушать, что им говорят. У меня были очень сильные боли из-за моего ревматизма, и д-р Харрисон убедил меня поехать на консультацию к лондонскому специалисту — пустая трата времени и денег: три гинеи [144] Гинея — монета, равная 21 шиллингу, применяемая при исчислении гонораров, оценке картин и т. п.; первоначально чеканилась из золота, привозимого из Гвинеи. и дорожные расходы — как я ему и говорила. Но я дождалась среды, чтобы купить льготный билет. У лондонского врача вытянулось лицо, он все ходил вокруг да около, пока я не сказала ему: „Я прямой человек, доктор, и люблю, чтобы со мной говорили прямо. Это рак, да?“ И тогда, конечно, он признался, что это рак. Он сказал, что это от силы год и не слишком сильные боли, хотя, полагаю, я смогу вытерпеть боль, как подобает христианке. Временами мне очень одиноко, здесь большинство моих друзей уже умерли. Мне так хочется, чтобы вы, моя дорогая, были в Сент-Мэри-Мид. Если бы вы не получили этого наследства и не оказались в высшем обществе, я предложила бы вам двойное жалованье против того, что платила вам бедная Джейн, лишь бы вы приехали и ухаживали за мной, но что толку мечтать о том, что недоступно. Однако в случае, если бы ваши дела сложились плохо — а это ведь всегда возможно… Я без конца слышу истории о бессовестных титулованных господах, которые обещают девушкам жениться, выманивают у них деньги и бросают своих невест у церковного порога. Разумеется, вы слишком благоразумны, чтобы с вами случилось что-нибудь подобное, но зарекаться нельзя, тем более что вниманием мужчин вы были до сих пор не избалованы. И все же, на всякий случай, моя дорогая, помните: здесь ваш дом навсегда, и, хотя я могу иногда высказаться напрямик, сердце у меня не злое.

Любящий — вас старый друг,

Р. S. Я видела в газете заметку про вас и вашу кузину виконтессу Тамплин, вырезала ее и спрятала вместе с другими моими вырезками. Я молилась за вас в воскресенье, да сохранит вас Господь от гордыни и тщеславия».

Кэтрин перечитала письмо дважды, сложила его и устремила взгляд в окно — на синеву Средиземного моря. Она почувствовала ком в горле, ее потянуло в Сент-Мэри-Мид. Рутина привычных, повседневных, глупых мелочей… и все же… дом. Ей захотелось как следует поплакать.

Ленокс, вошедшая в этот момент, отвлекла ее.

— Привет, Кэтрин, что случилось?

— Ничего, — ответила Кэтрин, убирая в сумочку письмо от мисс Вайнер.

— Вид у тебя что-то подозрительный, послушай, надеюсь, ты не против, я позвонила твоему другу сыщику, мосье Пуаро, и пригласила его на ленч с нами в Ницце. Я сказала, что это ты хочешь повидать его, поскольку ради меня, я полагаю, он не пришел бы.

— А ты хочешь его видеть?

— Да, я почти влюбилась. Никогда раньше не встречала мужчины с такими зелеными глазами, прямо как у кота.

— Ладно, — ответила Кэтрин, она слушала вполуха. Последние дни были особенно мучительны. Арест Дерека Кеттеринга был главной темой разговоров, и тайна «Голубого экспресса» обсуждалась как никогда бурно.

— Я заказала машину и что-то соврала маме, вот только не помню, что именно. Хотя это не важно — она сразу же забывает, что ей говоришь. Если она узнает, куда мы собрались, она захочет поехать тоже, чтобы выкачать из мосье Пуаро все, что можно.

Когда девушки приехали в «Негреско», Пуаро уже ждал их. Он был преисполнен галльской любезности [145] Галльская любезность — то есть французская любезность; галлы — кельтское племя, некогда в древности населявшее территорию современной Франции и Бельгии. и наговорил обеим столько комплиментов, что они вконец обессилели от смеха. И все же ленч получился грустный. Кэтрин была задумчива и рассеянна, Ленокс изредка прерывала молчание короткими репликами. Когда они уже сидели на террасе за кофе, она атаковала Пуаро:

— Как подвигаются дела? Бы понимаете, о чем я?

Пуаро пожал плечами:

— Дела идут своим чередом.

— И вы позволяете им идти своим чередом?

Пуаро взглянул на Ленокс с легкой грустью.

— Вы молоды, мадемуазель, но есть три вещи в мире, которые нельзя подгонять, — le bon Dieu [146] Господь Бог (фр.). , природа и старики.

— Чепуха! Вы не старик.

— О, как это мило сказано.

— А вот и майор Найтон, — сказала Ленокс.

Кэтрин быстро оглянулась.

— Он с мистером ван Олдином, — продолжала Ленокс, — мне нужно его спросить кое о чем. Я на минутку.

Оставшись наедине с Кэтрин, Пуаро заметил:

— Вы рассеянны, мадемуазель, ваши мысли где-то далеко, правда?

— Всего только в Англии. Не дальше.

Повинуясь внезапному импульсу, Кэтрин достала письмо, полученное утром, и протянула его через стол Пуаро.

— Первая весточка из моей прежней жизни, — что ни говори, а все-таки волнует.

Пуаро прочитал письмо.

— Итак, вы собираетесь назад в Сент-Мэри-Мид?

— Да нет, почему же?

— Ну, значит, я ошибся, — сказал Пуаро, — вы разрешите, я покину вас на секундочку.

Он подошел к Ленокс, которая разговаривала с ван Олдином и Найтоном. Американец выглядел постаревшим и измученным, он вяло кивнул Пуаро, не сделав больше ни единого движения. Когда ван Олдин повернулся, чтобы ответить на какое-то замечание Ленокс, Пуаро отвел Найтона в сторону.

— Мосье ван Олдин плохо выглядит.