Эшли Уивер - Странная месть

Он поднял на меня глаза:

– Это вы о чем?

– Несколько лет тому назад тут погиб молодой человек.

– Ах да, – коротко кивнул он. – Вы имеете в виду Эдвина Грина.

– Да. И полагаю, вас тогда тоже вызвали сюда. – Наверное, мое стремление получить информацию выглядело слишком явным, но я не видела другого способа получить ее.

– Нет, тогда я здесь не работал. Тогда вызывали доктора Брокхерста.

– О, – разочарованно протянула я. Ведь я так надеялась услышать отчет из первых рук о смерти Эдвина Грина. Теперь же все мои старания, похоже, пошли прахом. Был еще ничтожный шанс узнать что-нибудь полезное, но я не слишком обольщалась на сей счет. Возможно, мне удастся поговорить с этим доктором Брокхерстом.

– Наверное, уехал отсюда сразу после скандала? – невинным тоном предположила я.

– Никуда он не уезжал. До сих пор живет в деревне. Вышел на пенсию, хотя время от времени принимает частных пациентов. Некоторые из его старых пациентов мне не доверяют. Я прожил здесь уже шесть лет, но до сих пор считаюсь новичком.

– Понимаю. Так вы не жили в деревне, когда погиб Эдвин Грин?

– Нет. Но, разумеется, читал об этом в газетах. И если честно, сильно сомневался, стоит ли мне сюда ехать. Терпеть не могу скандалов. Но здесь все было так тихо и спокойно… ну, вплоть до этой истории. Вы не должны слишком много думать об этом, миссис Эймс, не рекомендую. И если вдруг ощутите беспокойство, самый лучший способ – это выпить стаканчик бренди.

Похоже, проку от него больше не будет.

– Спасибо вам, доктор.

Тут в дверь тихо постучали, и в комнату вошел Майло.

– Слышал, тут опять произошло… О, прошу прощения, – тут же добавил он, переводя взгляд с меня на доктора и обратно.

– Доктор Джарвис, сэр, – представился мой гость. – А вы, должно быть, мистер Эймс?

– Да.

– Не могли бы мы поговорить с вами в холле?

Майло покосился на меня и кивнул:

– Конечно.

Доктор Джарвис обратился ко мне:

– Так, значит, рекомендую побольше отдыхать, миссис Эймс. Ну и выпить рюмочку бренди, когда захочется, тоже не помешает.

– Спасибо, доктор.

Он остановился на пороге. Затем, словно опасаясь, что я снова начну задавать вопросы, выпалил:

– А доктор Брокхерст сейчас в Италии. Как там, должно быть, славно в это время года.

Майло бросил на меня многозначительный взгляд. Намекал мне, что мы променяли поездку в Италию на это отвратительное путешествие в Лайонсгейт.

Затем мужчины вышли, и я разочарованно вздохнула. Доктор Джарвис ничем мне не помог. Что еще хуже, врач, которого вызвали осмотреть тело Эдвина Грина, уехал на отдых в Италию. А что, если попробовать поискать кого-то в деревне, кто захочет поделиться воспоминаниями об этом происшествии?

Через несколько минут в комнату вошел Майло и затворил за собой дверь.

– О чем это вы там секретничали? – поинтересовалась я.

– Доктор сказал, что у тебя расшатаны нервы и я должен обращаться с тобой как можно деликатнее, – скептически заметил Майло. – Наплела ему с три короба, а он и рад.

Я рассмеялась:

– Он прописал мне бренди и снотворное. Очевидно, считает, что в бессознательном состоянии я буду чувствовать себя гораздо лучше.

– Да, к слову о бессознательном. Слышал, с мистером Робертсом что-то случилось, это так?

– Да, он потерял сознание, упал прямо в холле. И я очень испугалась за него.

– Так испугалась, что решила побеседовать с доктором?

– Ну, что-то в этом роде.

Приподняв бровь, Майло ждал продолжения.

– Я хотела побольше узнать о смерти Эдвина Грина, – со вздохом призналась я. – Но в то время он здесь еще не работал, а потому ничем не мог мне помочь.

– Надо же, какая неудача. Будем надеяться, что, по крайней мере, он поможет мистеру Робертсу, который явно нуждается в его внимании.

Я состроила гримаску:

– Не надо говорить так, словно я бессердечно и злонамеренно воспользовалась его услугами. Мистер Робертс поправится. И я бы никогда не стала отвлекать доктора Джарвиса от его прямых обязанностей, если бы знала, что здоровье мистера Робертса под угрозой.

– Что ж, звучит весьма убедительно.

– Да, – откликнулась я, отказываясь клевать на эту приманку. – Я очень рада, что мистер Робертс поправится, вот только меня занимает один вопрос…

– Что за вопрос?

– Да я все думаю, простое ли это совпадение, что Изабель и мистер Робертс заболели практически одновременно.

– Эймори…

– Да, да, знаю. Не моего ума это дело.

Майло изобразил на лице отчаяние, и я решила, что говорить сейчас на данную тему не стоит. Однако это вовсе не означало, что я намеревалась выбросить ее из головы.

Обстановка за обедом тем вечером была напряженной. Всех нас, полагаю, окончательно деморализовала болезнь мистера Робертса. Чем дольше мы оставались в этом доме, тем больше сгущалась атмосфера уныния. Казалось, сам дом давит на нас своей тяжестью.

И я была не единственной, кто чувствовал это. Еще на входе в обеденный зал ко мне подошла Лаурель.

– Знаешь, нет больше сил оставаться здесь и дальше. Но я не могу бросить Реджи, один он просто не выдержит. Беатрис не проявляет никакого сочувствия, а Линди интересуют лишь мужчины и лошади. Я нужна Реджи, как бы мне ни хотелось уехать.

Я понимала ее чувства. Если уж быть до конца честной, сейчас я очень жалела, что не приняла предложение Майло уехать в Италию. Однако я сознавала, что никак не могу покинуть Лайонсгейт прямо сейчас, до того как закончится расследование. И оставлять Лаурель разбираться во всем этом самой мне тоже не хотелось. Она была способной и храброй девушкой, но я догадывалась, в какое уныние она впадет, оставшись одна, без поддержки. Итак, Лаурель остается ради Реджи, а я остаюсь ради нее. И мы будем просто ждать, а там посмотрим, что произойдет дальше.

Я испытала облегчение, когда трапеза закончилась и можно было вернуться в свою комнату. Лаурель поднялась вместе со мной. Шагая по полутемному коридору, мы говорили приглушенными голосами, и я воображала, что мы с ней героини какого-то готического романа. Не хватало только появления злодея, подкручивающего усы и зловеще ухмыляющегося. Это бы окончательно дополнило картину.

Мы остановились у двери в комнату Лаурель. Очень хотелось обсудить убийство, но мы обе очень устали. Ничего, завтра будет время выразить соболезнования и поговорить по душам.

Лаурель отворила дверь, но входить не спешила.

– Все же должен быть способ выяснить, кто это сотворил. Вот только боюсь… – Она взглянула на меня. – Что, если правда окажется такой страшной, что лучше ее вовсе не знать?

– Думаю, у нас получится перейти и через эту пропасть, если придется, – сказала я.

Лорел устало кивнула: