Эшли Уивер - Странная месть

Брэдфорду показалось, что голова у него сейчас лопнет. Он не мог дышать, не получалось».

Майло насмешливо фыркнул, испортив весь драматизм момента. Но я не обратила внимания и продолжала читать.

«Беатрис была для него всем. И теперь Брэдфорд понял, что это ровным счетом ничего не значит. У него ничего не осталось в этом мире, ничего, ради чего стоило бы жить. И еще он по-прежнему не мог дышать. Он широко раскрывал рот, судорожно хватая воздух и чувствуя, что может умереть от его нехватки».

– Все это довольно смешно.

– Да замолчи ты, Майло.

– Сопливая мелодрама.

– «От его нехватки», – громко повторила я вслух, пытаясь игнорировать саркастические замечания мужа. Майло лишь закатил глаза, но опустился в кресло и позволил мне продолжить.

«Если не будет воздуха, он умрет. Но Беатрис мешала ему дышать. Это ее вина. И эта нестерпимая боль – тоже ее вина. И есть только один способ остановить ее. Всего один способ помешать ей отнимать у него воздух».

Майло тяжко вздохнул.

«И вот он сжал пальцы вокруг ее горла, сильно сжал, и Беатрис издала сдавленный крик.

Она пыталась бороться, царапала его длинными ногтями, но он не чувствовал боли».

– Ты вроде бы говорила, Изабель хорошо заработала на всей этой белиберде? – спросил Майло и поднес сигарету к губам.

– Да, целую кучу денег.

– Удивительно.

– Да замолчи ты наконец, дай дочитать этот отрывок.

Майло достал из кармана зажигалку, откинулся на спинку кресла и прикурил сигарету.

Я продолжила читать:

«Они боролись, налетели на стол, отчего тот с грохотом опрокинулся на пол, а слетевшие с него предметы раскололись на тысячи мелких кусочков, как и его сердце. Они сильно шумели, этот шум звонким эхом отдавался в его ушах, но пальцы на ее горле хватку не ослабляли.

И вдруг его голова словно взорвалась от боли, перед глазами возникла ослепительная вспышка. Брэдфорд тяжело рухнул на пол. И секунду спустя воздух ворвался в его легкие, он пришел в себя.

Беатрис стояла над ним, часто дыша. В руке она сжимала тяжелый бронзовый подсвечник.

Брэдфорд смотрел на нее, ослепленный и оглушенный. Как такое могло случиться? Ладони горели, пальцы сводило судорогой. И все равно он не верил, что оказался способен на это. Неужели он действительно пытался задушить ее? Неужели Беатрис ударила его этой тяжелой штукой по голове? Такое могло присниться только в страшном сне, но он лежал на полу, а она смотрела на него сверху вниз с выражением крайнего отвращения на красивом лице, которое сейчас превратилось в маску ужаса и ненависти. Нет, все это было на самом деле.

Тут распахнулась дверь, на пороге появились Реджи и Изабель.

– Что, черт возьми, тут происходит? – спросил Реджи. – Беатрис, что с тобой? Ты в порядке?

Брэдфорд старался не глядеть на них. Он лежал на полу и по-прежнему смотрел на Беатрис снизу вверх с умоляющим видом.

– Беатрис, – разбитым голосом пробормотал он. – Прости меня. Я не хотел. Но ты должна поверить, я правда тебя люблю. Прошу, поверь.

– Вставай и убирайся отсюда, – прошипела она. – А ну, пошел вон, тебе говорят!

Брэдфорд неловко поднялся на ноги, оглушенный и дезориентированный, и бросился вон из комнаты мимо Реджи и Изабель. Перед его глазами танцевали черные точки.

Однако боль в голове была несравнима с болью в сердце. Рухнул весь его мир, все, ради чего он жил».

Я закрыла книгу и посмотрела на Майло. Тот выпустил изо рта струйку дыма и, похоже, был ничуть не впечатлен.

– Просто абсолютная мерзость, – заметил он. – Неудивительно, что Изабель была вынуждена уехать из страны после ее публикации.

– Да, она, конечно, не Диккенс, – сказала я. – И тем не менее есть в этой истории нечто притягательное. Брэдфорд Гленн пытался убить Беатрис. Поэтому неудивительно, что она не захотела общаться с ним после убийства. И Изабель стала свидетелем этой сцены. Теперь становится ясно, почему все они подумали, будто именно Брэдфорд убил Эдвина Грина. Он доказал, что способен на насильственные действия.

– Если только это случилось на самом деле.

– По-моему, все описано весьма реалистично.

– Но ведь это роман, любовь моя. Как ты не понимаешь, она просто выдумала все это.

– Возможно, – отозвалась я, хоть и была с ним не согласна. Изабель вполне могла сочинить всю эту сцену конфронтации, но с какой целью? Ведь она искусно создала образы всех героев, присутствовавших в Лайонсгейте, и сходство с реальными людьми было неоспоримо. Эта сцена столкновения Беатрис и Брэдфорда доказывала, что у последнего имелся мотив убить Эдвина Грина.

– Изабель включила эту сцену специально, – произнесла я. Снова открыла книгу и посмотрела на начало новой главы. – Чтобы показать, что у Брэдфорда появился мотив убить Эдвина Грина.

– Или просто потому, что знала: она заработает кучу денег, эксплуатируя и приукрашивая чужую трагедию. Вот уж не думал, что сочинять романы – такое выгодное занятие. Может, мне тоже стоит начать писать? Скажи, дорогая, ты не разлюбишь меня, если будешь видеть скрюченным за письменным столом и с пальцами, перепачканными чернилами?

– Вроде бы в наши дни принято приглашать машинистку, – заметила я, переворачивая страницу.

– Тогда обзаведусь секретаршей.

Я подняла на него глаза:

– И непременно молоденькой и хорошенькой?

– Естественно.

– В таком случае я запрещаю тебе становиться писателем.

– И таким образом положишь конец моей карьере прославленного романиста еще до того, как она успеет начаться.

– Думаю, вполне достаточно того, что ты у меня красив и богат.

Майло не стал спорить, и я вернулась к чтению.

В следующей главе не было подробностей о ночной стычке между Брэдфордом и Беатрис, говорилось только, что «Брэдфорд смотрел на нее с печалью и тоской, сидя за столом за завтраком». Беатрис, судя по всему, ничуть не разжалобили его взгляды, и вскоре она вышла из столовой под руку с Эдвином Грином.

И я снова задумалась над тем, было ли в жизни все так, как описала Изабель.

А потом решила, что есть только один способ разузнать это. Я должна поговорить с Беатрис Лайонс Клайн.

Заснула я той ночью очень быстро, но проснулась перед рассветом в полном смятении. И сразу поняла, что уснуть опять уже не получится. Для завтрака было еще слишком рано, да и есть мне пока совсем не хотелось.

От такого раннего подъема пользы не было никакой. Я сомневалась, что все остальные обитатели дома тоже проснулись. В любом случае это как-то не слишком прилично – обсуждать убийство с самого утра. Беатрис Клайн казалась недоступной даже в обычное время; представляю, как бы она возмутилась, если бы ее начали допрашивать еще перед завтраком.