Эшли Уивер - Странная месть

– Да, ты права. Не все сразу.

– Главное – это хорошенько выспаться. Утро вечера мудреней.

– Надеюсь, что так. Я жутко устала, но боюсь, что и глаз сегодня ночью не сомкну.

Я прекрасно ее понимала. И сама устала сверх всякой меры, и все эти ночи спала плохо.

– Что ж, спокойной ночи, Эймори.

– Спокойной ночи.

Я вошла к себе в комнату. В камине ярко и весело горели и потрескивали поленья. Тихо и спокойно. Я отпустила Винельду на этот вечер. Хотела, чтобы и она тоже передохнула, но ничуть не сомневалась, что моя горничная сейчас сидит и сплетничает со слугами.

Я, готовясь улечься спать, переоделась в шелковую пижаму. Даже несмотря на ревущий в камине огонь, в комнате было холодно, и я пожалела, что не захватила с собой никакого ночного одеяния из толстой фланели. Потом быстро залезла в постель и укуталась в одеяла. Майло остался на послеобеденную выпивку с другими джентльменами, так что у меня выкроилось время для чтения.

Я снова взялась за книгу. Она изобиловала пикантными нюансами, и я начала понимать, почему роман вызвал такой фурор. Однако возможные мотивы убийства по-прежнему оставались неясными.

Я пролистала до начала следующей главы и принялась за чтение. Я заменяла псевдонимы, которые дала своим героям Изабель, настоящими именами. Так оказалось гораздо проще.

И вот я прочла еще несколько абзацев и резко села в постели. Этот отрывок определенно меня заинтересовал. Я начала читать слишком быстро и заставила себя замедлиться, чтобы не пропустить ни одной детали. Показалось, что здесь можно отыскать нечто важное. Я пока еще не знала, что именно. Но что-то подсказывало: эту часть головоломки пропустить никак нельзя.

Любовные страсти между Беатрис, Эдвином и Брэдфордом все разгорались и достигли своей кульминации. В романе герои, прототипами которых стали Беатрис и Брэдфорд, договорились о свидании в ее комнате после того, как все обитатели дома уснут. Причина секретности этого рандеву так и осталась для меня неясной – с учетом того, что все в Лайонсгейте знали об их отношениях. Могу лишь предположить, что таким образом Изабель хотела подпустить напряжения в свое повествование.

Впрочем, прием оказался довольно эффективным, поскольку я уже не могла оторваться от чтения этой сцены.

«Было уже почти два часа ночи, и в доме стояла мертвая тишина, если не считать поскрипывания старых деревянных перекрытий и ветра, яростно завывающего за стенами дома. Брэдфорд соскользнул с постели и проворно прошмыгнул в коридор. Час стоял поздний. Беатрис могла подумать, будто он не придет, а самому ему была ненавистна мысль о том, что одинокая принцесса томится в ожидании у себя в башне.

Брэдфорд спустился темными коридорами, избегая наступать на скрипучие половицы, которые только того и ждали, чтобы выдать его тайну. С каждым шагом он чувствовал, как все сильнее бьется сердце, а дыхание становится учащенным в предвкушении встречи.

Но вот он добрался до комнаты Беатрис и тихонько постучал в дверь дрожащей рукой. Изнутри не доносилось ни звука, мертвящая тишина коридора, где стоял Брэдфорд, давила на него своей тяжестью. Подгоняемый нетерпением, он распахнул дверь и вошел в ее спальню, так и не дождавшись отклика. Вот и она – стоит перед камином. Никакого халата на ней не было, лишь одна ночная рубашка, тоненькая и прозрачная. Отблески огня в камине просвечивали ее насквозь, вырисовывая очертания роскошного стройного тела. Казалось, что фигура Беатрис объята пламенем. Брэдфорд ощутил жгучее желание, но за этим стояло нечто большее – такая сильная любовь, что, казалось, она прожигает все его существо насквозь.

Он стоял, окаменев и лишившись дара речи, и пожирал ее глазами. Беатрис медленно повернулась – с таким видом, словно вовсе его не ждала, словно едва отдает себе отчет в том, что он здесь. Брэдфорд постоянно замечал за ней это качество – она умела прикинуться миражом, до которого никак нельзя дотронуться. А всякий раз, когда она оказывалась в его объятиях, он начинал сомневаться, что стоит этой награды.

Не говоря ни слова, он бросился к ней, стремясь ощутить тепло ее тела, окунуться в исходящий от нее жар. Но лишь когда Беатрис увернулась и оттолкнула его руки, он понял: что-то не так.

– В чем дело? – шепотом спросил Брэдфорд.

– Между нами больше ничего не может быть, Брэдфорд. – Только тут он заметил, какое бледное и измученное у Беатрис лицо, и сразу же понял: не в такого рода игры ей нравится играть. Он весь так и похолодел, и смотрел на нее, и чувствовал, что внутри у него что-то умирает, огонь превращается в еле тлеющие угольки.

– Не понимаю… о чем ты?

– Ну, мы же отлично провели время, разве нет? Насладились обществом друг друга, но такого рода отношения продолжительными не бывают.

Он растерянно отступил на шаг.

– Не говори так, слышишь? Ты не должна говорить такие вещи!

– Прости. – Голос ее звучал холодно и жестко, и никакого сожаления в нем не слышалось. Он звучал так, словно ей не терпелось от него избавиться. Брэдфорд просто ушам своим не верил. Он был ошеломлен, убит. Но длилось это всего секунду. А затем его так и окатило новой волной жара, приливом бурлящей ненависти – и причиной тому стала промелькнувшая в голове ужасная мысль. Впрочем, Брэдфорд догадывался и раньше. А теперь уже знал наверняка.

– Это все из-за Эдвина, да? Скажи мне. Скажи правду! – Он сам понимал, что выглядит в эти минуты безумцем, но это его не смущало. Он был уверен, что Беатрис любит его, что они будут вместе. А вот теперь это…

Беатрис взглянула на него, и прелестные карие глаза, которыми он всегда любовался, в которых прежде светились теплота и смех, стали какими-то плоскими, непроницаемо темными от скрытых за этим взором тайн. На секунду ему показалось, что вот сейчас он ее убьет. Эта мысль была порождением гнева и будто пронзила насквозь его душу. А потом Брэдфорд ощутил страшную тяжесть в груди – она навалилась и грозила выдавить всю жизнь из его сердца. То была волна чистой всепоглощающей ненависти, в которой захлебнулась и утонула вся любовь, которую он чувствовал лишь несколько мгновений назад. И Брэдфорд крепко сжал кулаки, стараясь сдержаться и не вцепиться пальцами в длинную белую шею».

– Смотрю, тебе нравится эта книжонка, – сказал Майло. Я не слышала, как он вышел из соседней комнаты. Он стоял в дверях ванной в пижаме и халате.

– Довольно безвкусное чтиво, – ответила я. – Хотя попадаются весьма любопытные моменты.

– Неужели? – Похоже, я его не убедила.

– Да, вот, послушай.

И я прочла Майло вслух отрывок, чтение которого меня так увлекло, а затем продолжила:

«Беатрис что-то говорила, но Брэдфорд почему-то ее не слышал. Ощущение было такое, словно он находился глубоко под водой, словно она прижала его голову и не давала вынырнуть на поверхность, и продолжала говорить, высмеивала его, так и сыпала банальными фразами. Нет, Беатрис его просто убивала, вот что она делала! Убивала медленно с присущим ей холодным безразличием.