Фредерик Браун - Самое обыкновенное убийство

Когда на улице появился Кауфман, мы зашагали по бокам от него. Он застопорил, точно в стену уперся, но мы взяли его под руки и повели дальше. Я взглянул на Кауфмана и тут же отвернулся: этот человек думал, будто он покойник, и был такого же цвета, как тротуар у нас под ногами.

— Слушайте, ребята, я… — начал он.

— Поговорим у тебя в комнате, — грозно произнес дядя.

У входа в пансион дядя отпустил Кауфмана и вошел первым, вполне уверенно. Я вспомнил, что он уже побывал здесь.

Я пропустил Кауфмана вперед и двинулся следом за ним. На середине холла он стал тормозить. Я приставил указательный палец к его пояснице, и он так рванул вверх по лестнице, что чуть не сшиб с ног дядю Эма.

На третьем этаже дядя достал из кармана ключ и отпер какую-то дверь. Вошел, включил свет. Мы последовали за ним. Я закрыл дверь и прислонился к ней.

— Слушайте, какого черта… — залепетал Кауфман.

— Тихо. Сядь.

Дядя пихнул его на кровать, опустил оконную штору, взял с комода громко тикающий будильник. Взглянул на свои часы, перевел стрелку с девяти минут второго на пятнадцать, поставил будильник на два.

— Хорошие часы. Надеюсь, звонок не слишком обеспокоит твоих соседей — нам надо успеть на поезд. — Выдвинув верхний ящик комода, дядя Эм достал маленький никелированный револьвер тридцать второго калибра. — Не возражаешь, если я позаимствую его на время, а, Джордж? Опасные это игрушки, парень, — продолжил он, обращаясь ко мне. — У меня такой сроду не было и не будет. С ними попадешь в беду.

— Угу, — кивнул я.

Дядя Эм покрутил барабан, переломил ствол и снова закрыл.

— Кинь-ка мне подушку с кровати, парень!

Я кинул. Он обмотал ее вокруг ствола и прислонился к комоду. Часы тикали. На лбу у Кауфмана выступили крупные капли пота.

— Это вам так не пройдет!

— Что не пройдет? О чем это он, а, парень?

— Может, он думает, будто мы ему угрожаем? — предположил я.

— Джорджу? С чего бы это? — удивился Эм.

Кауфман вытер лоб носовым платком.

— Ладно, выключите этот чертов будильник. Что вы хотите знать?

Дядя немного расслабился — я и не замечал, как он напряжен.

— Расскажи все своими словами.

— Имя Гарри Рейнолдс тебе о чем-нибудь говорит?

— Ты продолжай. Придет время — скажет.

— Гарри бандит. Бомба замедленного действия. Три недели назад он сидел у меня вместе с двумя своими парнями, и тут заходит этот Уолли Хантер, тоже с парой ребят.

— Что за ребята?

— Обыкновенные, из типографии. Один толстый, другой маленький. Толстого не знаю, но Хантер называл его Джей. Другого Банни зовут, он уже приходил ко мне с Хантером.

Дядя посмотрел на меня. Я кивнул, догадываясь, кто такой Джей.

— Ну, выпили они и отвалили, а один из парней Рейнолдса вышел следом за ними. Тут Рейнолдс подходит ко мне и спрашивает, как звать того, что в середке стоял. Уолли Хантер, отвечаю я.

— Он узнал это имя?

— Да. Раньше он вроде бы сомневался, а когда я имя ему назвал, перестал. Спросил меня, где этот Хантер живет. Не знаю, говорю, я действительно не знал. Он просто заглядывал ко мне раз в неделю. Ну, они посидели еще и ушли, а на следующий день Рейнолдс вернулся. Я, говорит, хочу с этим Хантером связаться — как придет в другой раз, выясни, где он живет. А еще, значит, позвони вот по этому номеру, но Хантеру не говори.

— Что за номер?

— Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два. Если самого Рейнолдса там не будет, я должен просто сказать, что Хантер здесь, или передать его адрес.

— На следующий день пришел?

— Да. Я так понимаю, он послал своего парня отследить Хантера, а тот его потерял. Сам, говорит, знаешь, что произойдет, если я узнаю, что Хантер был здесь, а ты мне не сообщил.

— Ну и как? Приходил к тебе Хантер?

— Нет. Две недели носу не показывал. На дознании я все сказал верно, только о телефонном звонке умолчал. А куда мне было деваться? Рейнолдс пришил бы меня, если бы я ослушался.

— Ты говорил с самим Рейнолдсом?

— Там вообще никто трубку не взял, а я звонил дважды: сразу, как Хантер пришел, и через десять минут. Я еще обрадовался, что и приказ выполнил, и человека не сдал. А в чем тут ваш интерес?

— Насчет нас не волнуйся, мы тебя Рейнолдсу не заложим. Что он тебе сказал, когда вы снова увиделись?

— Так я его и не видел. Он больше не приходил — зачем ему? Видимо, его ребята просто следили за Хантером в ту ночь, поджидали его снаружи…

Мы все подскочили, когда зазвонил будильник. Дядя Эм выключил его, бросил подушку на кровать, спрятал револьвер обратно в комод.

— Где он живет, этот Гарри Рейнолдс?

— Понятия не имею. Знаю только телефон: Уэнтуорт, три-восемь-четыре-два.

— А промышляет он чем?

— Работает по-крупному — банки, инкассаторы… Его брат сел пожизненно за ограбление банка.

— Напрасно ты водишься с такой публикой, Джордж, — укорил дядя. — Кто еще был с Рейнолдсом в тот первый раз?

— У одного кликуха Голландец, здоровый такой. Другой мелкий, не знаю, как зовут. Это Голландец пошел тогда за Хантером и потерял его, иначе Рейнолдс не явился бы опять.

— Больше ничего не хочешь нам сказать, Джордж? — спросил дядя. — Раз зашел так далеко, терять уже нечего, понимаешь?

— Понимаю, как не понять. Знал бы — сообщил. Надеюсь, вы найдете его. Телефон у вас есть, не говорите только, откуда узнали.

— Не скажем, Джордж, будь спокоен. Мы пойдем, спи себе. — Я повернул дверную ручку, и дядя, оглянувшись, добавил: — Я, Джордж, в этом деле играю заодно с копами. Им проще будет найти Рейнолдса, если телефон окажется липой. Ты вот что: если Бассет к тебе придет, расскажи ему то же, что и мне, только номер этот не называй. Ты должен был просто узнать адрес Хантера и сказать Рейнолдсу, но тот к тебе больше не приходил.

Мы вышли на улицу. Теперь мы выяснили имя, думал я. Ясно, кого искать. Имя и телефонный номер. Нам придется иметь дело не с шестерками вроде Кауфмана, а с настоящими гангстерами, и мы будем одни: Бассету дядя Эм телефон не назовет.

Под фонарем на Оук-стрит дядя посмотрел на меня и спросил:

— Что, парень, страшно?

Я только кивнул — в горле у меня пересохло.

— Вот и мне тоже. Ну что, признаемся Бассету или сами повеселимся?

— Попробуем сами, — сказал я.

Ночной воздух приятно освежал мое вспотевшее тело. Я расстегнул воротничок, сдвинул шляпу назад. Снова реакция, но не такая, как в прошлый раз. Мне казалось, будто я стал выше ростом, и нервная дрожь не донимала меня, как после той переделки в баре.

Мы молча шагали на юг по Уэллс-стрит. Говорить не требовалось — теперь мы понимали друг друга без слов. «Мы Хантеры», вспомнил я и подумал: мы сделаем это. Копы не сумели, а мы сделаем. Раньше я в это не очень верил, а теперь знал, что мы это можем.