Агата Кристи - Место назначения неизвестно

— Вы не верите в Бога? — спросила она.

— Разумеется, верю в Бога, — брови мистера Аристидеса возмущенно приподнялись. Он был почти шокирован. — Я человек верующий. Господь осчастливил меня высшей властью. Богатством и возможностями.

— Вы читаете Библию? — спросила Хилари.

— Конечно, мадам.

— Вы помните, что Моисей и Аарон сказали фараону? «Отпусти мой народ».

Он улыбнулся:

— Значит… я фараон? А вы — Моисей и Аарон в одном лице? Я правильно понял, что вы предложили мне, мадам? Отпустить всех этих людей, всех без исключения, или… кого-то конкретно?

— Я бы предпочла — всех, — ответила Хилари.

— Но вы же прекрасно отдаете себе отчет, chère madame, — сказал он, — что это напрасная трата времени. Разве вы просите не о своем муже?

— От него вам нет никакой пользы, — ответила Хилари. — Наверняка вы уже должны это понять.

— Возможно, то, что вы сказали, справедливо, мадам. Да, я очень сильно разочарован в Томасе Беттертоне. Я надеялся, что ваше присутствие здесь может восстановить его яркость ума, так как он, несомненно, обладает ею. Его слава, которой он пользовался в Америке, является лучшей гарантией. Но ваш приезд, похоже, совсем никак на него не подействовал. Я говорю это, исходя, разумеется, не из собственных впечатлений, а со слов тех, кому поручено следить за вами, — его же братьев-ученых, работающих вместе с ним. — Он пожал плечами: — Он делает добросовестную, но заурядную работу. Не более того.

— Некоторые птицы не могут петь в неволе, — сказала Хилари. — Возможно, некоторые ученые не могут творчески мыслить при определенных обстоятельствах. Вы должны признать, что это обоснованная причина.

— Возможно, так и есть. Не отрицаю.

— Тогда спишите Томаса Беттертона на одну из своих неудач. Позвольте ему вернуться в мир.

— Вряд ли возможно, мадам. Я еще не готов к тому, чтобы новость о моей колонии разнеслась по всему свету.

— Вы можете взять с него обет молчания. Он поклянется, что и не заикнется никогда.

— Он поклянется, да. Но не сдержит своего обещания.

— Сдержит! Честное слово, сдержит!

— Это говорит жена! Никогда нельзя в подобных случаях верить на слово жене. Конечно, — он откинулся на спинку дивана и сложил вместе кончики своих желтых пальцев, — конечно, он может оставить здесь заложника, и тогда это свяжет ему язык.

— Вы имеете в виду…

— Имею в виду вас, мадам… Томас Беттертон уезжает, а вы остаетесь здесь заложницей. Как вам нравится такая сделка? Хотите так устроить?

Невидящими глазами Хилари смотрела мимо него. Мистер Аристидес не мог догадываться, какая картина разворачивалась перед ее мысленным взором. Она опять сидела в больничной палате рядом с умирающей женщиной. Она слушала Джессопа и запоминала его инструкции. Если сейчас воспользоваться шансом, чтобы освободить Тома Беттертона, самой оставаясь здесь, разве это не будет лучшим способом выполнить свое задание? Так как она знала, чего не знал мистер Аристидес, — что заложницы в общепринятом смысле слова просто не будет. Ведь она ничего не значит для Тома Беттертона. Его любимая жена уже и так мертва.

Она подняла голову и прямо взглянула на маленького старичка на диване:

— Согласна.

— У вас есть мужество, мадам. Верность и преданность. Хорошие качества. Что же касается остального… — Он улыбнулся. — Мы поговорим как-нибудь в другой раз.

— О нет, нет! — Хилари внезапно закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали. — Я не вынесу этого! Я не вынесу этого! Все слишком бесчеловечно!

— Вы не должны обращать на это так много внимания, мадам. — Голос старика был нежным, почти успокаивающим. — Мне было приятно рассказать вам о своих целях и стремлениях. Мне было интересно наблюдать, какой эффект это произведет на полностью неподготовленный рассудок. На такой, как ваш, уравновешенный, здоровый и живой. Вы шокированы тем, что узнали обо мне и колонии. Вас это отталкивает. Шокировать вас таким образом — был мудрый ход. Сначала вы отвергаете мою идею, затем вы будете думать о ней, размышлять над ней, и в конце концов она вам покажется естественной, совершенно обыденной, как будто так всегда и было!

— Ни за что! — воскликнула Хилари. — Ни за что! Никогда!

— А! — сказал мистер Аристидес. — Это говорят страсть и бунтарский дух, присущие рыжим волосам. У моей второй жены тоже были рыжие волосы. Она была красивой женщиной, и она любила меня. Странно, не правда ли? Я всегда восхищался рыжеволосыми женщинами. Ваши волосы очень красивы. Но в вас есть и другие черты, которые привлекают меня. Решительность, мужество, собственное мнение. — Он вздохнул: — Увы! Женщины — как женщины — интересуют меня теперь очень мало. Здесь у меня есть парочка молоденьких девочек, которые иногда развлекают меня, но, что я предпочитаю теперь, это возбуждающее воздействие интеллектуального общения. Поверьте, мадам, ваше общество удивительным образом восстановило мои силы.

— А если я повторю все то, что вы мне рассказали, своему мужу?

Мистер Аристидес снисходительно улыбнулся:

— Вдруг вы ему все повторите? Но станете ли вы это делать?

— Не знаю… Я… нет, не знаю.

— А! — сказал мистер Аристидес. — Вы мудры. Некоторые знания женщины должны сохранять в тайне. Но вы устали… и расстроены. Время от времени, когда я буду наносить сюда визиты, вас будут приводить ко мне, и мы с вами еще многое обсудим.

— Выпустите меня отсюда! — Хилари в отчаянии протянула к нему руки. — О, позвольте мне уехать! Прошу вас!

Он лишь слегка покачал головой. Выражение его лица оставалось снисходительным, но за снисходительностью уже проглядывал легкий намек на презрение.

— Теперь вы рассуждаете, как ребенок, — осуждающе проговорил он. — Ну как я могу вас отпустить? Как я могу позволить вам разнести по всему миру о том, что вы здесь видели?

— Вы не поверите мне, если я поклянусь, что никому не скажу ни слова?

— Нет, конечно же, не поверю. Было бы очень глупо с моей стороны верить в подобные обещания.

— Не хочу оставаться в этой тюрьме, хочу уехать отсюда!

— Но ведь у вас есть муж. Вы сознательно приехали сюда, чтобы быть с ним рядом, по своей собственной воле.

— Но я не знала, что меня здесь ждет! И представления не имела!

— Да, — согласился мистер Аристидес. — Представления об этом вы не имели. Но могу заверить вас, что именно мир, в который вы приехали, намного приятнее, чем жизнь за «железным занавесом». Здесь для вас есть все необходимое! Предметы роскоши, чудесный климат, развлечения…

Он встал и ласково похлопал ее по плечу.

— Вы успокоитесь, — уверенно сказал он. — Да, рыженькая птичка в клетке обязательно угомонится. Через год, через два года — наверняка вы будете чувствовать себя совершенно счастливой. Хотя, возможно, — задумчиво добавил он, — станете менее интересной…