Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе [with w_cat]

[ 1944 1944 — Какое же? ] "Which one?"

[ 1945 1945 — То, что касается уничтожения завещания. Джон Кавендиш его не уничтожал. ] "The one that relates to the destruction of the will. John Cavendish did not destroy that will."

[ 1946 1946 Пуаро оказался истинным пророком. Не буду вдаваться в подробности судебного разбирательства, так как это привело бы к утомительным повторам, только сообщу, что Джон Кавендиш оставил за собой право защиты. Дело было передано в суд. ] Poirot was a true prophet. I will not go into the details of the police court proceedings, as it involves many tiresome repetitions. I will merely state baldly that John Cavendish reserved his defence, and was duly committed for trial.

[ 1947 1947 Сентябрь уже застал нас всех в Лондоне. Мэри сняла дом в Кенсингтоне. Пуаро был включен в семейный круг. ] September found us all in London. Mary took a house in Kensington [50] Кенсингтон — фешенебельный район на юго-западе центральной части Лондона. , Poirot being included in the family party.

[ 1948 1948 Я получил работу в военном министерстве, так что мог постоянно с ними встречаться. ] I myself had been given a job at the War Office, so was able to see them continually.

[ 1949 1949 По мере того как одна за другой проходили недели, Пуаро все больше нервничал. «Последнего звена», о котором он говорил, все еще недоставало. В душе я надеялся, что оно так и останется ненайденным, — иначе как можно надеяться на счастье Мэри, если Джон не будет оправдан? ] As the weeks went by, the state of Poirot's nerves grew worse and worse. That "last link" he talked about was still lacking. Privately, I hoped it might remain so, for what happiness could there be for Mary, if John were not acquitted?

[ 1950 1950 15 сентября Джон Кавендиш предстал перед судом Олд-Бейли по обвинению «в преднамеренном убийстве Эмили Агнес Инглторп». Подсудимый отказался признать себя виновным. ] On September 15th John Cavendish appeared in the dock at the Old Bailey [51] Олд-Бейли — центральный уголовный суд в Лондоне (по названию улицы, на которой находится). , charged with "The Wilful Murder of Emily Agnes Inglethorp," and pleaded "Not Guilty."

[ 1951 1951 Защитником был назначен знаменитый королевский адвокат сэр Эрнст Хэвиуэзер. ] Sir Ernest Heavywether, the famous K. C., had been engaged to defend him.

[ 1952 1952 Королевский адвокат мистер Филипс предъявил обвинение. ] Mr. Philips, K. C., opened the case for the Crown.

[ 1953 1953 Совершенное убийство, заявил он, было преднамеренным, в высшей степени жестоким и хладнокровным. Это было не что иное, как умышленное отравление доверчивой и любящей женщины ее пасынком, которому она многие годы была больше чем матерью. Миссис Инглторп содержала его с раннего детства. Позднее обвиняемый вместе с женой жил в Стайлз-Корт в обстановке роскоши, окруженный ее заботой и вниманием. Она была доброй и щедрой благодетельницей для обоих. ] The murder, he said, was a most premeditated and cold-blooded one. It was neither more nor less than the deliberate poisoning of a fond and trusting woman by the stepson to whom she had been more than a mother. Ever since his boyhood, she had supported him. He and his wife had lived at Styles Court in every luxury, surrounded by her care and attention. She had been their kind and generous benefactress.

[ 1954 1954 Обвинитель готов вызвать свидетелей, чьи показания засвидетельствуют, что подсудимый — расточитель и распутник — в конце концов оказался в затруднительном финансовом положении и к тому же завел интрижку с некой миссис Рэйкс, женой живущего по соседству фермера. Это стало известно его мачехе, и та во второй половине дня, незадолго до смерти, обвинила его в неблаговидных поступках. Между ними возникла ссора, которую частично слышали некоторые из домочадцев. За день до этого подсудимый купил в деревенской аптеке стрихнин, изменив свою внешность, чтобы переложить ответственность за содеянное на другого человека, а именно на мужа миссис Инглторп, к которому он питал сильную неприязнь. Мистер Инглторп, к счастью, смог предъявить неоспоримое алиби. ] He proposed to call witnesses to show how the prisoner, a profligate and spendthrift, had been at the end of his financial tether, and had also been carrying on an intrigue with a certain Mrs. Raikes, a neighbouring farmer's wife. This having come to his stepmother's ears, she taxed him with it on the afternoon before her death, and a quarrel ensued, part of which was overheard. On the previous day, the prisoner had purchased strychnine at the village chemist's shop, wearing a disguise by means of which he hoped to throw the onus of the crime upon another man-to wit, Mrs. Inglethorp's husband, of whom he had been bitterly jealous. Luckily for Mr. Inglethorp, he had been able to produce an unimpeachable alibi.

[ 1955 1955 17 июля во второй половине дня, продолжал обвинитель, сразу же после ссоры с сыном миссис Инглторп составила новое завещание. Оно было уничтожено — сожжено в камине ее спальни на следующее утро. Однако обнаруженные улики свидетельствуют, что это завещание было составлено ею и раньше, еще до свадьбы, — тут мистер Филипс выразительно погрозил пальцем, — однако подсудимый об этом не знал! Что заставило его мачеху написать новое завещание, когда старое продолжало сохранять свою силу, подсудимый объяснить не смог. Миссис Инглторп была пожилой женщиной и, возможно, забыла о существовании более раннего завещания, или, что казалось ему более вероятным, она могла думать, будто старое завещание аннулировалось после ее замужества. К тому же ранее состоялся разговор на эту тему. Женщины не всегда бывают хорошо осведомлены в юридических вопросах. Приблизительно около года назад миссис Инглторп составила завещание в пользу своего пасынка. Обвинение предъявит свидетельства, доказывающие, что именно подсудимый отнес мачехе кофе в ту роковую ночь. Позднее вечером он пробрался в ее комнату и уничтожил новое завещание, полагая, что таким образом старое, составленное в его пользу, останется в силе. ] On the afternoon of July 17th, continued Counsel, immediately after the quarrel with her son, Mrs. Inglethorp made a new will. This will was found destroyed in the grate of her bedroom the following morning, but evidence had come to light which showed that it had been drawn up in favour of her husband. Deceased had already made a will in his favour before her marriage, but-and Mr. Philips wagged an expressive forefinger-the prisoner was not aware of that. What had induced the deceased to make a fresh will, with the old one still extant, he could not say. She was an old lady, and might possibly have forgotten the former one; or-this seemed to him more likely-she may have had an idea that it was revoked by her marriage, as there had been some conversation on the subject. Ladies were not always very well versed in legal knowledge. She had, about a year before, executed a will in favour of the prisoner. He would call evidence to show that it was the prisoner who ultimately handed his stepmother her coffee on the fatal night. Later in the evening, he had sought admission to her room, on which occasion, no doubt, he found an opportunity of destroying the will which, as far as he knew, would render the one in his favour valid.

[ 1956 1956 Подсудимый был арестован после того, как в его комнате инспектором криминальной полиции, замечательным детективом Джеппом, была обнаружена важная улика — пузырек стрихнина, идентичный проданному в деревенской аптеке якобы мистеру Инглторпу за день до убийства. Суду присяжных надлежит решить, являются ли эти изобличающие факты неоспоримым доказательством вины подсудимого. ] The prisoner had been arrested in consequence of the discovery, in his room, by Detective Inspector Japp-a most brilliant officer-of the identical phial of strychnine which had been sold at the village chemist's to the supposed Mr. Inglethorp on the day before the murder. It would be for the jury to decide whether or not these damning facts constituted an overwhelming proof of the prisoner's guilt.

[ 1957 1957 Ловко намекнув, что для присяжных принятие иного решения было бы абсолютно немыслимым, мистер Филипс наконец сел и вытер платком лоб. ] And, subtly implying that a jury which did not so decide, was quite unthinkable, Mr. Philips sat down and wiped his forehead.