Жорж Сименон - Колебания Мегрэ

— Заверяю вас, я не о себе хлопочу. Я долго не решался беспокоить такого занятого человека, как вы.

Должно быть, посетитель ожидал увидеть кабинет, заваленный папками с делами, два или три телефона, которые звонят одновременно, инспекторов, снующих взад и вперед, свидетелей или задержанных, покорно ожидающих допроса. Приди он в другой день, все выглядело бы таким примерно образом, однако разочарование, написанное на лице посетителя, не вызвало у комиссара улыбки: Мегрэ было ни до чего.

Мегрэ отметил, что костюм гостя из добротной ткани, пошит, видно, местным портным. Темно-серого, почти черного цвета. Черные туфли. Неброский галстук.

— Уверяю вас, господин комиссар, я в своем уме. Не знаю, знакомы ли вы с доктором Штейнером. Он живет на площади Данфер-Рошро. Это специалист по нервным болезням, психиатр, не раз участвовал в качестве эксперта при разбирательстве уголовных дел.

Густые брови Мегрэ чуть приподнялись.

— Вы обращались к Штейнеру?

— Да, ходил к нему на консультацию. Нужно сказать, консультация продолжается час, обследует он весьма обстоятельно. Никаких отклонений от нормы он у меня не обнаружил. Считает меня совершенно нормальным человеком. Что же касается моей жены, которую он не видел…

Посетитель умолк, осознав, что говорит не то, что хотел, и попытался поправить дело. Машинально достал из кармана пачку сигарет, но закурить не решался.

— Можете курить, — проронил Мегрэ.

— Благодарю вас. — Гость нервничал: пальцы ему не повиновались. — Прошу прощения. Надо взять себя в руки. Но не получается. Ведь я впервые вижу вас собственной персоной, в вашем кабинете, с вашими трубками…

— Позвольте узнать, чем вы занимаетесь.

— С этого мне и следовало бы начать. Занятие у меня не вполне обычное, и вы, узнав о нем, возможно, тоже улыбнетесь. Работаю в универмаге на улице Риволи. Официально числюсь старшим продавцом отдела игрушек. В рождественские каникулы совсем с ног сбился. Но в основном занимаюсь электропоездами.

Мегрэ промолчал. Он смутно припоминал гигантское светящееся табло на фасаде здания, но что именно изображали эти разноцветные двигающиеся фигурки, сказать бы не сумел.

— Если же проходили, то наверняка заметили в третьей витрине точную модель вокзала Сен-Лазер с путями, электричками, поездами дальнего следования, светофорами, постами стрелочников. Чтобы ее изготовить, мне потребовалось три месяца. За некоторыми деталями пришлось поехать в Швейцарию и Германию. Занятие это вам может показаться детской забавой, но если я вам назову сумму выручки от продажи одних лишь игрушечных электропоездов… Не думайте, что в числе наших клиентов одни только дети. Люди взрослые, причем занимающие довольно заметное положение в обществе, увлекаются такими игрушками. Нередко меня приглашают в богатые особняки… — Посетитель на полуслове остановился. — Я вам наскучил?

— Нет.

— Вы слушаете меня?

Комиссар кивнул головой. На вид гостю лет сорок-тридцать пять. На руке обручальное кольцо червонного золота, широкое и плоское, почти такое же, как у самого Мегрэ. В галстуке булавка в виде железнодорожного светофора.

— На чем же я остановился? Разумеется, я пришел к вам не затем, чтобы потолковать об электропоездах. Я сознаю, что отнимаю у вас время. Однако это необходимо, чтобы вы поняли, кто я такой. Живу в четырнадцатом округе на авеню Шатийон, неподалеку от церкви Сен-Пьер де Монруж, вот уже восемнадцать лет. Точнее, в марте будет девятнадцать… Женат…

Посетитель, видно, досадовал на себя за то, что выражается недостаточно определенно и ему приходится дополнять свой рассказ множеством деталей. По мере того, как в голову ему приходила та или иная мысль, он как бы начинал взвешивать, имеет она значение или нет. Взглянув на часы, посетитель произнес:

— В том-то и дело, что женат.

С этими словами он виновато улыбнулся.

— Отвечать на вопросы было бы проще, но вы не в курсе дела…

Мегрэ уже жалел, что Жозеф впустил этого господина, говорившего загадками.

— Я вас слушаю…

Набивая трубку, Мегрэ посмотрел в окно на небо, затянутое серой пеленой.

— Хочу подчеркнуть, что я никого не обвиняю. Жену люблю. Мы женаты уже пятнадцать лет. Мы с Жизель, по существу, никогда не ссорились. Я уже говорил об этом доктору Штейнеру после осмотра, и он с озабоченным видом сказал, что хотел бы повидать мою жену. Но под каким предлогом я поведу с собой Жизель к психиатру? Я не могу даже утверждать, что у нее с душевным здоровьем не все в порядке. Она работает по-прежнему, никаких нареканий к ней нет. Видите ли, образование у меня не ахти. Закончил я приютскую школу, затем занялся самообразованием. Все, что я знаю, я почерпнул из книг. Меня интересует все, не только игрушечные электропоезда. По-моему, самое большое достояние человека — это знания. Я это к тому, чтобы сообщить, что, когда отношение ко мне со стороны Жизель изменилось, я стал посещать библиотеки, в том числе и Национальную, и стал читать труды, купить которые мне было не по карману. Кроме того, увидев такие книги дома у нас, жена бы встревожилась…

— Книги по психиатрии? — заметил Мегрэ, чтобы посетитель не подумал, что его не слушают.

— Да. Не стану уверять, что все понял. В большинстве своем книги написаны слишком мудреным языком. Однако я нашел некоторые книги о неврозах и психозах, которые заставили меня задуматься. Вы, конечно, знаете, чем отличаются неврозы от психозов? Я читал и про шизофрению, но, полагаю, до этого дело не дошло…

Погруженный в собственные мысли, комиссар заметил небольшое родимое пятно на уголке рта своего посетителя.

— Насколько я понимаю, вы подозреваете, что ваша супруга не вполне здорова психически?

При этих словах посетитель побледнел и проглотил слюну.

— Я убежден: вот уже несколько месяцев, самое меньшее, пять или шесть, жена ищет случай умертвить меня, — произнес он, взвешивая каждое слово. — Вот почему я пришел к вам лично, господин комиссар. Конкретными уликами я не располагаю, иначе бы я с них и начал. Но у меня есть основания для подозрений. Сначала коснусь настроений, это труднее всего поддается определению, как вам известно. Сами по себе детали эти несущественны, но в совокупности заставляют задуматься. Что же касается вещественного доказательства, я его вам представлю. Оно-то меня и беспокоит более всего…

Распахнув пальто и отогнув полу пиджака, он достал из заднего кармана брюк бумажник и извлек оттуда пакетик, в таких и поныне продают в аптеках порошки от головной боли. В пакетике оказался порошок грязновато-белого цвета.

— Оставляю вам порошок, можете отдать на анализ. Прежде чем к вам прийти, я обратился к одному своему коллеге — он химик-любитель — с просьбой установить, что это за вещество. Ответ был однозначен. Это фосфид цинка. Не фосфор, а именно фосфид, я по словарю проверил. Заглянул я не только в «Лярусс», но и в специальные справочники по химии. Фосфид цинка — почти бесцветный порошок, представляет собой сильный яд. В прежние времена его в микроскопических дозах применяли для лечения некоторых болезней, но вследствие чрезвычайной токсичности этого вещества от использования его отказались.