Рекс Стаут - И трижды был опущен занавес

– Что это значит? – холодно поинтересовалась Одри.

– Это значит, что вам придется проехать со мной в управление.

– А также… – начал было я.

– Заткнись! – Пэрли приблизился к мисс Руни, намереваясь взять ее под локоть, но не успел: Одри вовремя отшатнулась. Затем она повернулась и направилась к выходу. Сержант догнал ее уже на пороге кабинета. Очевидно, мисс Руни обрадовалась, что наконец-то нашла способ повидать своего дорогого Уэйна.

Я еще немного посидел в кабинете Киза, рассматривая пепельницу на столе и кривя губы. Вновь покачал головой без особой на то причины. Да, такие вот дела. Потом я дотянулся до телефона и снова позвонил домой.

На этот раз ответил сам Вулф.

– А куда подевался Орри? – возмутился я. – Он что, отдыхает в моей кровати?

– Ты где сейчас? – безмятежным тоном поинтересовался Вулф.

– Все еще в кабинете Киза. Тут все по-прежнему. Еще двое с глаз долой.

– Какие двое? Ты вообще о чем говоришь?

– Еще двое наших клиентов загремели в кутузку. У нас катастрофическая нехватка…

– Кого именно арестовали и почему?

– Уэйна Саффорда и Одри Руни. – Я рассказал ему все, что произошло, но не стал упоминать, что Одри вошла прежде, чем мы успели закончить предыдущий разговор. В конце я добавил: – Итого полиция замела уже четверых из пяти, да еще и Талботта в придачу. Похоже, дело труба. У нас остался последний клиент, Дороти Киз, и я не удивлюсь, если ее уже тоже скрутили, ведь, судя по тому, как она перепугалась в тот момент, когда узнала, кто… Секундочку.

Поток моих мыслей прервало появление в кабинете очередного посетителя. Дороти Киз собственной персоной. Я сказал в трубку:

– Перезвоню позже, – дал отбой и встал с кресла.

Дороти направилась прямо ко мне. Ее лицо все еще хранило человеческое выражение. Самоуверенный вызов исчез без следа, кожа стала серой и безжизненной, а в глазах поселилось тревожное сомнение.

– Мистер Дональдсон уже ушел? – спросил я.

– Да.

– Нелегкий выдался денек. Теперь полиция замела и мисс Руни заодно с Уэйном Саффордом. Копы, похоже, вознамерились еще раз как следует разобраться в событиях того рокового вторника. Когда вы вошли, я как раз расписывал мистеру Вулфу…

– Я хочу его видеть, – сказала она.

– Кого? Мистера Вулфа?

– Да. И как можно скорее.

– С какой целью?

Будь я проклят, если ее брови опять не поползли вверх! Человечность, которая мне примерещилась ранее, располагалась лишь на самой поверхности.

– Об этом я скажу ему сама, – объявила мисс Киз, обдав меня ледяным презрением. – Я должна встретиться с ним. Немедленно!

– Немедленно не получится, – разочаровал я ее. – Вы, разумеется, можете помчаться туда на такси, но с тем же успехом можете и дождаться, пока я дойду до Шестьдесят пятой улицы, где меня ждет собственный автомобиль. Видите ли, сейчас уже четыре часа и мистер Вулф отправился наверх к своим орхидеям, так что мы не увидим его до шести. Он не сделает исключения, несмотря даже на то, что вы теперь единственная из его клиентов, кто еще не угодил за решетку.

– Но это срочно!

– Поверьте, мистер Вулф не спустится из оранжереи, пока часы не пробьют шесть. Если только вы не захотите все рассказать мне. У меня есть доступ наверх. Ну что, согласны?

– Нет.

– Тогда я пошел за своей машиной?

– Хорошо, идите.

В три минуты седьмого Вулф, вернувшийся из оранжереи, присоединился к нам в собственном кабинете. К тому времени Дороти предельно ясно дала понять, что категорически не желает беседовать со мной на какие-либо темы. Добираясь до Вулфа, мы обменялись всего двумя фразами. Она заметила: «Осторожнее, там грузовик», на что я ответил: «Не бойтесь, я не первый день за рулем». Поэтому за тот час, что мы провели в кабинете в ожидании, я даже не поинтересовался, не желает ли Дороти выпить. А когда Вулф наконец появился и, поздоровавшись, уселся в кресло и придвинулся к рабочему столу, первой ее фразой было:

– Я желаю говорить с вами наедине.

Он помотал головой:

– Мистер Гудвин – мой помощник, и я полностью ему доверяю. Так что если он не услышит это от вас, то вскоре все равно узнает от меня. Итак, в чем дело?

– Но вопрос сугубо… личный.

– Как и большинство того, что я обсуждаю с посетителями в этом кабинете. Говорите.

– Кроме вас, мне больше не к кому обратиться. – Дороти, сидевшая в одном из желтых кресел прямо перед Вулфом, подалась вперед и оказалась на самом краешке сиденья. – Я не знаю, как мне быть, и очень надеюсь получить толковый совет. Некий человек намеревается сообщить полиции, что я подделала на чеке подпись отца. Он собирается сделать это завтра утром.

На ее лице вновь появилось человеческое выражение: бедняжка сильно нервничала.

– И что, вы действительно взяли грех на душу? – спросил Вулф.

– Подделала ли я чек? Да.

Настала моя очередь изумленно поднимать брови.

– Расскажите об этом, – попросил Вулф.

Рассказ Дороти оказался довольно простым. Покойный отец ограничивал ее в средствах, и год назад она подделала его подпись на чеке на три тысячи долларов. Мистер Киз, разумеется, обнаружил подлог, устроил Дороти сцену и заручился ее обещанием никогда больше так не делать. Однако недавно она подделала еще один чек, уже на пять тысяч долларов. Разумеется, отец был вне себя, но ему и в голову бы не пришло сдать родную дочь полиции.

Спустя два дня после того, как у них состоялся весьма неприятный разговор, мистер Киз был убит. Все свое состояние он завещал дочери, но душеприказчиком назначил адвоката по фамилии Дональдсон, не зная, по словам самой Дороти, как сильно этот человек ее ненавидит. И вот теперь Дональдсон, разбирая бумаги покойного, наткнулся на фальшивый чек с прикрепленной к нему пояснительной запиской, написанной рукой самого Киза. Сегодня днем душеприказчик явился к наследнице предупредить, что намерен выполнить свой долг гражданина и адвоката и, учитывая, при каких обстоятельствах умер мистер Киз, сообщит сей компрометирующий факт полиции. Дональдсон заверил мисс Киз, что для него самого все это чрезвычайно болезненно и неприятно, однако другого пути, увы, нет.

Не скажу, что я открыто злорадствовал, занося эти прискорбные детали в свой блокнот, но, признаюсь, сдержать слезы сочувствия мне удалось без всякого труда.

Вулф же, внимательно выслушав ответы на все свои вопросы, откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.

– Я могу понять, – пробормотал он, – что вам захотелось избавиться от этой ноши, переложив ее на чужие плечи. Но боюсь, в данном случае я вряд ли смогу что-то сделать. Чего конкретно вы хотите от меня?

– Я и сама толком не знаю.

Считается, что люди испытывают облегчение, рассказав другим о своих горестях, но Дороти, кажется, стало только хуже. Вид у нее был самый что ни на есть отчаявшийся.