Морис Леблан - Приключения Арсена Люпена

Снова раздался звонок. Незнакомец закричал, подражая Кессельбаху:

— Да отворяйте же, Эдуард!

Он тихо прошел в переднюю и шепотом, показывая на секретаря и слугу, сказал:

— Марко, помоги мне отнести их туда, в комнату, чтобы их не было видно.

Он сам взял секретаря, а Марко — лакея.

— Отлично, теперь иди в гостиную. — Незнакомец снова вышел в переднюю и сказал громко:

— Но вашего лакея нет здесь, Кессельбах. Не беспокойтесь, заканчивайте письмо, я сам отворю.

И он спокойно открыл входную дверь.

— Господин Кессельбах? — спросили его.

Перед ним стоял здоровенный мужчина, с веселым, живым лицом. Он переминался с ноги на ногу и мял в руках поля своей шляпы.

— Да, здесь. Как о вас доложить?

— Господин Кессельбах ждет меня, он звонил мне…

— Ах, так это вы… будьте добры подождать одну минуту, я сейчас скажу, и господин Кессельбах выйдет к вам.

Незнакомец был настолько дерзок, что оставил пришедшего на пороге передней, откуда он мог видеть через открытую дверь часть гостиной, а сам медленно, не оборачиваясь, прошел в гостиную, где был его товарищ рядом с Кессельбахом.

— Мы пропали, — тихо сказал он, — это Гурель, из сыскной полиции.

Марко схватился за нож, незнакомец остановил его:

— Не делай глупостей, слышишь. У меня есть одна мысль. Только ради бога пойми меня, Марко. И говори… говори, как если бы ты был Кессельбахом… Ты понимаешь, Марко, ты — Кессельбах.

Он говорил с таким хладнокровием и силой, что Марко понял без дальнейших объяснений роль, которую он должен был сыграть, и сказал умышленно громко:

— Вы извините меня, мой дорогой, — скажите Гурелю, что я очень огорчен. Я слишком, слишком занят… Я прошу его зайти ко мне завтра утром в девять часов.

— Хорошо, — прошептал другой.

Он возвратился в переднюю и сказал Гурелю, слышавшему, что говорил Марко:

— Господин Кессельбах извиняется. Он заканчивает одну очень важную работу. Не можете ли вы прийти завтра утром, в девять часов?

Наступило молчание. Гурель, по-видимому, был удивлен и колебался. Рука незнакомца в кармане сжалась в кулак: один подозрительный жест Гуреля — и он бы ударил его.

Наконец Гурель сказал:

— Хорошо… Завтра в девять? Хорошо, я буду здесь.

И, надев шляпу, он пошел по коридору отеля.

Марко в гостиной задыхался от смеха.

— Вот ловко, патрон! А здорово мы его провели!

— Не теряй времени, Марко, пойди проследи за ним. Если он выйдет из отеля, ты его оставишь и отправишься к Жерому, как мы условились.

Марко быстро ушел.

Тогда незнакомец взял с камина графин с водой, налил себе большой стакан и выпил его залпом, потом намочил платок, вытер пот, покрывший его лоб, и, сев рядом со своим пленником, сказал с преувеличенной вежливостью:

— Необходимо, однако, представиться вам, господин Кессельбах, — и, вынув визитную карточку из кармана, прибавил: — Арсен Люпен, вор-джентльмен.

Имя знаменитого искателя приключений произвело наилучшее впечатление на Кессельбаха. Люпен заметил это.

— Ага, дорогой мой! — воскликнул он. — Вы вздохнули свободно. И вы правы: я вор, только вор. Кровь внушает мне отвращение, и я никогда не совершал никакого другого преступления, кроме присвоения чужой собственности. Пустяки, о которых не стоит говорить, не правда ли? Вы, конечно, убеждены, что я не возьму на совесть убийства. Да, это так. Но весь вопрос в том, что я не знаю, не будет ли полезным вас устранить… Да, клянусь вам, я вовсе не шучу. Но ближе к делу.

Он пододвинул свой стул к креслу, к спинке которого был привязан миллионер, и, освободив его рот от повязки, начал:

— Кессельбах, в первый день твоего приезда в Париж ты завязал отношения с неким Барбаре, директором частного сыскного агентства, а так как ты действовал без ведома Чепмана, то у вас было условлено с Барбаре, что он будет переписываться и говорить с тобой по телефону под именем Колонеля. Должен тебе сказать, что Барбаре — честнейший человек в мире, но, на мое счастье, в числе моих лучших друзей есть один из его служащих. И от него-то мне и известно, зачем ты обратился к Барбаре.

Люпен понизил голос и, пристально вглядываясь в глаза связанного, продолжал:

— Ты поручил Барбаре отыскать среди подонков Парижа человека по имени Пьер Ледюк по следующим подробным приметам: рост — метр шестьдесят пять, блондин, носит усы. Особые приметы: недостает кончика мизинца на левой руке, на правой щеке — малозаметный шрам. Ты очень стараешься найти этого человека: очевидно, с его помощью ты мог бы устроить очень выгодное дело. Кто этот человек?

— Не знаю.

— Положим, — продолжал Люпен. — Но у тебя есть, наверное, еще какие-нибудь сведения, кроме сообщенных тобою Барбаре?

— Никаких.

— Ты лжешь. Два раза в разговоре с ним ты заглядывал в бумаги, которые лежат у тебя в кожаном конверте.

— Да, это правда.

— Ну-с, где же этот конверт?

— Сожжен.

Люпен задрожал от бешенства:

— Сожжен? Так… Ну а ящик из черного дерева? Ведь он в «Лионском кредите»?

— Да.

— И что в нем находится?

— Двести самых лучших бриллиантов из моей коллекции.

Этот ответ произвел самое лучшее впечатление на авантюриста.

— Вот как! Да ведь это, мой милый, целое состояние… Но для тебя это пустяки. Твоя тайна стоит гораздо дороже.

Он взял сигару, машинально зажег спичку, закурил и задумался. Прошло несколько минут в молчании. Вдруг Люпен рассмеялся:

— Ты надеешься, что мои люди не откроют несгораемый шкаф. Возможно, но тогда тебе придется туго. Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы смотреть, какой у тебя вид, когда тебя привяжут к креслу. Раз бриллианты, так бриллианты… или тот кожаный конверт! Можешь выбирать…

Он посмотрел на часы.

— Черт возьми! Уже полчаса прошло. Я вовсе не шучу, Кессельбах. Даю тебе честное слово…

Звонок телефона прервал Люпена. Он схватил трубку и сказал, подражая грубому голосу миллионера:

— Да, это я, Рудольф Кессельбах… Будьте любезны соединить, мадемуазель… Это ты, Марко? Все удалось? Счастливо? Поздравляю, мой милый… Ну, что же вы там нашли? Ящик из черного дерева? Бумаг никаких? Ну а в ящике? Что, хороши бриллианты? Отлично, отлично… Постой, Марко, мне надо подумать… — Он обернулся. — Кессельбах, ты дорожишь этими бриллиантами?

— Да.

— Купишь ли ты их у меня?

— Может быть.

— Сколько ты даешь? Пятьсот тысяч?

— Хорошо… пятьсот тысяч…

— Только вот в чем дело. Как нам обменяться? Чек? Нет. Неудобно. Или ты меня обманешь, или я тебя проведу… Слушай, вот как мы сделаем: послезавтра утром ты отправишься в «Лионский кредит», возьмешь пятьсот тысяч и придешь в Булонский лес… Я привезу с собой бриллианты в саквояже… это будет удобнее, а то ящик очень заметен…