Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Тут можно читать онлайн Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классический детектив. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

1984. Скотный двор
Автор:

Джордж Оруэлл
Жанр:

Классический детектив
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.88/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор краткое содержание

1984. Скотный двор - описание и краткое содержание, автор Джордж Оруэлл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

1984: Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века - "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда "общество потребления" - или доведенное до абсолюта "общество идеи"? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы.

Скотный двор: Антиутопия английского писателя Дж. Оруэлла. Животные, возмущенные отношением к ним хозяев, устраивают бунт и прогоняют фермеров, а бывшую ферму объявляют свободной республикой под управлением свиней. Сначала все идет гладко, но затем рядовые животные понимают, что они также находятся в рабстве, только теперь у своих же собратьев.

1984. Скотный двор - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

1984. Скотный двор - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Оруэлл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Winston and Syme pushed their trays beneath the grille.	Уинстон и Сайм сунули свои подносы.
On to each was dumped swiftly the regulation lunch--a metal pannikin of pinkish-grey stew, a hunk of bread, a cube of cheese, a mug of milkless Victory Coffee, and one saccharine tablet.	Обоим выкинули стандартный обед: жестяную миску с розовато-серым жарким, кусок хлеба, кубик сыра, кружку черного кофе "Победа" и одну таблетку сахарина.
'There's a table over there, under that telescreen,' said Syme. 'Let's pick up a gin on the way.'	-- Есть столик, вон под тем телекраном, -- сказал Сайм. -- По дороге возьмем джину.
The gin was served out to them in handleless china mugs.	Джин им дали в фаянсовых кружках без ручек.
They threaded their way across the crowded room and unpacked their trays on to the metal-topped table, on one corner of which someone had left a pool of stew, a filthy liquid mess that had the appearance of vomit.	Они пробрались через людный зал и разгрузили подносы на металлический столик; на углу кто-то разлил соус: грязная жижа напоминала рвоту.
Winston took up his mug of gin, paused for an instant to collect his nerve, and gulped the oily-tasting stuff down.	Уинстон взял свой джин, секунду помешкал, собираясь с духом, и залпом выпил маслянистую жидкость.
When he had winked the tears out of his eyes he suddenly discovered that he was hungry.	Потом сморгнул слезы -- и вдруг почувствовал, что голоден.
He began swallowing spoonfuls of the stew, which, in among its general sloppiness, had cubes of spongy pinkish stuff which was probably a preparation of meat.	Он стал заглатывать жаркое полными ложками; в похлебке попадались розовые рыхлые кубики -возможно, мясной продукт.
Neither of them spoke again till they had emptied their pannikins.	Оба молчали, пока не опорожнили миски.
From the table at Winston's left, a little behind his back, someone was talking rapidly and continuously, a harsh gabble almost like the quacking of a duck, which pierced the general uproar of the room.	За столиком сзади и слева от Уинстона кто-то без умолку тараторил -- резкая торопливая речь, похожая на утиное кряканье, пробивалась сквозь общий гомон.
'How is the Dictionary getting on?' said Winston, raising his voice to overcome the noise.	-- Как подвигается словарь? -- Из-за шума Уинстон тоже повысил голос.
'Slowly,' said Syme. 'I'm on the adjectives.	-- Медленно, -- ответил Сайм. -- Сижу над прилагательными.
It's fascinating.'	Очарование.
He had brightened up immediately at the mention of Newspeak.	Заговорив о новоязе, Сайм сразу взбодрился.
He pushed his pannikin aside, took up his hunk of bread in one delicate hand and his cheese in the other, and leaned across the table so as to be able to speak without shouting.	Отодвинул миску, хрупкой рукой взял хлеб, в другую -- кубик сыра и, чтобы не кричать, подался к Уинстону.
'The Eleventh Edition is the definitive edition,' he said.	-- Одиннадцатое издание -- окончательное издание.
'We're getting the language into its final shape--the shape it's going to have when nobody speaks anything else.	Мы придаем языку завершенный вид -- в этом виде он сохранится, когда ни на чем другом не будут говорить.

When we've finished with it, people like you will have to learn it all over again.	Когда мы закончим, людям вроде вас придется изучать его сызнова.
You think, I dare say, that our chief job is inventing new words.	Вы, вероятно, полагаете, что главная наша работа -- придумывать новые слова.
But not a bit of it!	Ничуть не бывало.
We're destroying words--scores of them, hundreds of them, every day.	Мы уничтожаем слова -- десятками, сотнями ежедневно.
We're cutting the language down to the bone.	Если угодно, оставляем от языка скелет.
The Eleventh Edition won't contain a single word that will become obsolete before the year 2050.'	В две тысячи пятидесятом году ни одно слово, включенное в одиннадцатое издание, не будет устаревшим.
He bit hungrily into his bread and swallowed a couple of mouthfuls, then continued speaking, with a sort of pedant's passion.	Он жадно откусил хлеб, прожевал и с педантским жаром продолжал речь.
His thin dark face had become animated, his eyes had lost their mocking expression and grown almost dreamy.	Его худое темное лицо оживилось, насмешка в глазах исчезла, и они стали чуть ли не мечтательными.
' It's a beautiful thing, the destruction of words.	-- Это прекрасно -- уничтожать слова.
Of course the great wastage is in the verbs and adjectives, but there are hundreds of nouns that can be got rid of as well.	Главный мусор скопился, конечно в глаголах и прилагательных, но и среди существительных -сотни и сотни лишних.
It isn't only the synonyms; there are also the antonyms.	Не только синонимов; есть ведь и антонимы.
After all, what justification is there for a word which is simply the opposite of some other word?	Ну скажите, для чего нужно слово, которое есть полная противоположность другому?
A word contains its opposite in itself.	Слово само содержит свою противоположность.
Take "good", for instance.	Возьмем, например, "голод".
If you have a word like "good", what need is there for a word like "bad"?	Если есть слово "голод", зачем вам "сытость"?
"Ungood" will do just as well--better, because it's an exact opposite, which the other is not.	"Неголод" ничем не хуже, даже лучше, потому что оно -- прямая противоположность, а "сытость" -- нет.
Or again, if you want a stronger version of "good", what sense is there in having a whole string of vague useless words like "excellent" and "splendid" and all the rest of them?	Или оттенки и степени прилагательных. "Хороший" -- для кого хороший? А "плюсовой" исключает субъективность. Опять же, если вам нужно что-то сильнее "плюсового", какой смысл иметь целый набор расплывчатых бесполезных слов -"великолепный", "отличный" и так далее?
"Plusgood" covers the meaning, or "doubleplusgood" if you want something stronger still.	"Плюс плюсовой" охватывает те же значения, а если нужно еще сильнее -- "плюсплюс плюсовой".
Of course we use those forms already. but in the final version of Newspeak there'll be nothing else.	Конечно, мы и сейчас уже пользуемся этими формами, но в окончательном варианте новояза других просто не останется.

In the end the whole notion of goodness and badness will be covered by only six words--in reality, only one word.	В итоге все понятия плохого и хорошего будут описываться только шестью словами, а по сути, двумя.
Don't you see the beauty of that, Winston?	Вы чувствуете, какая стройность, Уинстон?
It was B.B.'s idea originally, of course,' he added as an afterthought.	Идея, разумеется, принадлежит Старшему Брату, -- спохватившись, добавил он.
A sort of vapid eagerness flitted across Winston's face at the mention of Big Brother.	При имени Старшего Брата лицо Уинстона вяло изобразило пыл.
Nevertheless Syme immediately detected a certain lack of enthusiasm.	Сайму его энтузиазм показался неубедительным.
'You haven't a real appreciation of Newspeak, Winston,' he said almost sadly. 'Even when you write it you're still thinking in Oldspeak.	-- Вы не цените новояз по достоинству, -- заметил он как бы с печалью. -- Пишете на нем, а думаете все равно на староязе.
I've read some of those pieces that you write in "The Times" occasionally.	Мне попадались ваши материалы в "Таймс".
They're good enough, but they're translations. In your heart you'd prefer to stick to Oldspeak, with all its vagueness and its useless shades of meaning.	В душе вы верны староязу со всей его расплывчатостью и ненужными оттенками значений.
You don't grasp the beauty of the destruction of words.	Вам не открылась красота уничтожения слов.
Do you know that Newspeak is the only language in the world whose vocabulary gets smaller every year?'	Знаете ли вы, что новояз -- единственный на свете язык, чей словарь с каждым годом сокращается?
Winston did know that, of course.	Этого Уинстон, конечно, не знал.
He smiled, sympathetically he hoped, not trusting himself to speak.	Он улыбнулся, насколько мог сочувственно, не решаясь раскрыть рот.
Syme bit off another fragment of the dark-coloured bread, chewed it briefly, and went on:	Сайм откусил еще от черного ломтя, наскоро прожевал и заговорил снова,
'Don't you see that the whole aim of Newspeak is to narrow the range of thought?	-- Неужели вам непонятно, что задача новояза -- сузить горизонты мысли?
In the end we shall make thoughtcrime literally impossible, because there will be no words in which to express it.	В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным -- для него не останется слов.
Every concept that can ever be needed, will be expressed by exactly one word, with its meaning rigidly defined and all its subsidiary meanings rubbed out and forgotten.	Каждое необходимое понятие будет выражаться одним-единственным словом, значение слова будет строго определено, а побочные значения упразднены и забыты.
Already, in the Eleventh Edition, we're not far from that point.	В одиннадцатом издании, мы уже на подходе к этой цели.
But the process will still be continuing long after you and I are dead.	Но процесс будет продолжаться и тогда, когда нас с вами не будет на свете.
Every year fewer and fewer words, and the range of consciousness always a little smaller.	С каждым годом все меньше и меньше слов, все yже и yже границы мысли.
Even now, of course, there's no reason or excuse for committing thoughtcrime.	Разумеется, и теперь для мыслепреступления нет ни оправданий, ни причин.