Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Тут можно читать онлайн Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классический детектив. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

1984. Скотный двор
Автор:

Джордж Оруэлл
Жанр:

Классический детектив
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.88/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор краткое содержание

1984. Скотный двор - описание и краткое содержание, автор Джордж Оруэлл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

1984: Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века - "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда "общество потребления" - или доведенное до абсолюта "общество идеи"? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы.

Скотный двор: Антиутопия английского писателя Дж. Оруэлла. Животные, возмущенные отношением к ним хозяев, устраивают бунт и прогоняют фермеров, а бывшую ферму объявляют свободной республикой под управлением свиней. Сначала все идет гладко, но затем рядовые животные понимают, что они также находятся в рабстве, только теперь у своих же собратьев.

1984. Скотный двор - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

1984. Скотный двор - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джордж Оруэлл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

'Of course we can't afford to take chances,' agreed Winston dutifully.	-- Конечно, нам без бдительности нельзя, -поддакнул Уинстон.
'What I mean to say, there is a war on,' said Parsons.	-- Война, сами понимаете, -- сказал Парсонс.
As though in confirmation of this, a trumpet call floated from the telescreen just above their heads.	Как будто в подтверждение его слов телекран у них над головами сыграл фанфару.
However, it was not the proclamation of a military victory this time, but merely an announcement from the Ministry of Plenty.	Но на этот раз была не победа на фронте, а сообщение министерства изобилия.
'Comrades!' cried an eager youthful voice. 'Attention, comrades!	-- Товарищи! -- крикнул энергичный молодой голос. -- Внимание, товарищи!
We have glorious news for you.	Замечательные известия!
We have won the battle for production!	Победа на производственном фронте.
Returns now completed of the output of all classes of consumption goods show that the standard of living has risen by no less than 20 per cent over the past year.	Итоговые сводки о производстве всех видов потребительских товаров показывают, что по сравнению с прошлым годом уровень жизни поднялся не менее чем на двадцать процентов.
All over Oceania this morning there were irrepressible spontaneous demonstrations when workers marched out of factories and offices and paraded through the streets with banners voicing their gratitude to Big Brother for the new, happy life which his wise leadership has bestowed upon us.	Сегодня утром по всей Океании прокатилась неудержимая волна стихийных демонстраций. Трудящиеся покинули заводы и учреждения и со знаменами прошли по улицам, выражая благодарность Старшему Брату за новую счастливую жизнь под его мудрым руководством.
Here are some of the completed figures.	Вот некоторые итоговые показатели.
Foodstuffs—'	Продовольственные товары...
The phrase 'our new, happy life' recurred several times.	Слова "наша новая счастливая жизнь" повторились несколько раз.
It had been a favourite of late with the Ministry of Plenty.	В последнее время их полюбило министерство изобилия.
Parsons, his attention caught by the trumpet call, sat listening with a sort of gaping solemnity, a sort of edified boredom.	Парсонс, встрепенувшись от фанфары, слушал приоткрыв рот, торжественно, с выражением впитывающей скуки.
He could not follow the figures, but he was aware that they were in some way a cause for satisfaction.	За цифрами он уследить не мог, но понимал, что они должны радовать.
He had lugged out a huge and filthy pipe which was already half full of charred tobacco.	Он выпростал из кармана громадную вонючую трубку, до половины набитую обуглившимся табаком.
With the tobacco ration at 100 grammes a week it was seldom possible to fill a pipe to the top.	При норме табака сто граммов в неделю человек редко позволял себе набить трубку доверху.
Winston was smoking a Victory Cigarette which he held carefully horizontal.	Уинстон курил сигарету "Победа", стараясь держать ее горизонтально.
The new ration did not start till tomorrow and he had only four cigarettes left.	Новый талон действовал только с завтрашнего дня, а у него осталось всего четыре сигареты.
For the moment he had shut his ears to the remoter noises and was listening to the stuff that streamed out of the telescreen.	Сейчас он пробовал отключиться от постороннего шума и расслышать то, что изливалось из телекрана.

It appeared that there had even been demonstrations to thank Big Brother for raising the chocolate ration to twenty grammes a week.	Кажется, были даже демонстрации благодарности Старшему Брату за то, что он увеличил норму шоколада до двадцати граммов в неделю.
And only yesterday, he reflected, it had been announced that the ration was to be REDUCED to twenty grammes a week.	А ведь только вчера объявили, что норма уменьшена до двадцати граммов, подумал Уинстон.
Was it possible that they could swallow that, after only twenty-four hours?	Неужели в это поверят -- через какие-нибудь сутки?
Yes, they swallowed it.	Верят.
Parsons swallowed it easily, with the stupidity of an animal.	Парсонс поверил легко, глупое животное.
The eyeless creature at the other table swallowed it fanatically, passionately, with a furious desire to track down, denounce, and vaporize anyone who should suggest that last week the ration had been thirty grammes.	Безглазый за соседним столом -- фанатично, со страстью, с исступленным желанием выявить, разоблачить, распылить всякого, кто скажет, что на прошлой неделе норма была тридцать граммов.
Syme, too--in some more complex way, involving doublethink, Syme swallowed it.	Сайм тоже поверил, только затейливее, при помощи двоемыслия.
Was he, then, ALONE in the possession of a memory?	Так что же, у него одного не отшибло память?
The fabulous statistics continued to pour out of the telescreen.	Телекран все извергал сказочную статистику.
As compared with last year there was more food, more clothes, more houses, more furniture, more cooking-pots, more fuel, more ships, more helicopters, more books, more babies--more of everything except disease, crime, and insanity.	По сравнению с прошлым годом стало больше еды, больше одежды, больше домов, больше мебели, больше кастрюль, больше топлива, больше кораблей, больше вертолетов, больше книг, больше новорожденных -- всего больше, кроме болезней, преступлений и сумасшествия.
Year by year and minute by minute, everybody and everything was whizzing rapidly upwards.	С каждым годом, с каждой минутой все и вся стремительно поднималось к новым и новым высотам.
As Syme had done earlier Winston had taken up his spoon and was dabbling in the pale-coloured gravy that dribbled across the table, drawing a long streak of it out into a pattern.	Так же как Сайм перед этим, Уинстон взял ложку и стал возить ею в пролитом соусе, придавая длинной лужице правильные очертания.
He meditated resentfully on the physical texture of life.	Он с возмущением думал о своем быте, об условиях жизни.
Had it always been like this?	Всегда ли она была такой?
Had food always tasted like this?	Всегда ли был такой вкус у еды?
He looked round the canteen.	Он окинул взглядом столовую.

A low-ceilinged, crowded room, its walls grimy from the contact of innumerable bodies; battered metal tables and chairs, placed so close together that you sat with elbows touching; bent spoons, dented trays, coarse white mugs; all surfaces greasy, grime in every crack; and a sourish, composite smell of bad gin and bad coffee and metallic stew and dirty clothes.	Низкий потолок, набитый зал, грязные от трения бесчисленных тел стены; обшарпанные металлические столы и стулья, стоящие так тесно, что сталкиваешься локтями с соседом; гнутые ложки, щербатые подносы, грубые белые кружки; все поверхности сальные, в каждой трещине грязь; и кисловатый смешанный запах скверного джина, скверного кофе, подливки с медью и заношенной одежды.
Always in your stomach and in your skin there was a sort of protest, a feeling that you had been cheated of something that you had a right to.	Всегда ли так неприятно было твоему желудку и коже, всегда ли было это ощущение, что ты обкраден, обделен?
It was true that he had no memories of anything greatly different.	Правда, за всю свою жизнь он не мог припомнить ничего существенно иного.
In any time that he could accurately remember, there had never been quite enough to eat, one had never had socks or underclothes that were not full of holes, furniture had always been battered and rickety, rooms underheated, tube trains crowded, houses falling to pieces, bread dark-coloured, tea a rarity, coffee filthy-tasting, cigarettes insufficient--nothing cheap and plentiful except synthetic gin.	Сколько он себя помнил, еды никогда не было вдоволь, никогда не было целых носков и белья, мебель всегда была обшарпанной и шаткой, комнаты -- нетопленными, поезда в метро -переполненными, дома -- обветшалыми, хлеб -темным, кофе -- гнусным, чай -- редкостью, сигареты -- считанными: ничего дешевого и в достатке, кроме синтетического джина.
And though, of course, it grew worse as one's body aged, was it not a sign that this was NOT the natural order of things, if one's heart sickened at the discomfort and dirt and scarcity, the interminable winters, the stickiness of one's socks, the lifts that never worked, the cold water, the gritty soap, the cigarettes that came to pieces, the food with its strange evil tastes?	Конечно, тело старится, и все для него становится не так, но если тошно тебе от неудобного, грязного, скудного житья, от нескончаемых зим, заскорузлых носков, вечно неисправных лифтов, от ледяной воды, шершавого мыла, от сигареты, распадающейся в пальцах, от странного и мерзкого вкуса пищи, не означает ли это, что такой уклад жизни ненормален?
Why should one feel it to be intolerable unless one had some kind of ancestral memory that things had once been different?	Если он кажется непереносимым -- неужели это родовая память нашептывает тебе, что когда-то жили иначе?
He looked round the canteen again.	Он снова окинул взглядом зал.
Nearly everyone was ugly, and would still have been ugly even if dressed otherwise than in the uniform blue overalls.	Почти все люди были уродливыми -- и будут уродливыми, даже если переоденутся из форменных синих комбинезонов во что-нибудь другое.
On the far side of the room, sitting at a table alone, a small, curiously beetle-like man was drinking a cup of coffee, his little eyes darting suspicious glances from side to side.	Вдалеке пил кофе коротенький человек, удивительно похожий на жука, и стрелял по сторонам подозрительными глазками.
How easy it was, thought Winston, if you did not look about you, to believe that the physical type set up by the Party as an ideal—tall muscular youths and deep-bosomed maidens, blond-haired, vital, sunburnt, carefree--existed and even predominated.	Если не оглядываешься вокруг, подумал Уинстон, до чего же легко поверить, будто существует и даже преобладает предписанный партией идеальный тип: высокие мускулистые юноши и пышногрудые девы, светловолосые, беззаботные, загорелые, жизнерадостные.